Наследница крови (ЛП)

Я уставилась в ответ. Он выглядел жестким и холодным, более резким, каким-то образом более собранным, чем я помнила. Тонкая сеть шрамов пересекала его лицо. Много лет назад какие-то существа вылили ему на лицо расплавленное серебро. Он должен был умереть. Он выжил вопреки всему, и шрамы были ценой, которую он заплатил. До появления шрамов люди обычно описывали его как красивого. Теперь они использовали другие слова. Опасный. Жуткий. Смертельный.

Он сидел совершенно расслабленно, будто обнаружение посреди Атланты замаскированной крепости, набитой странными магическими артефактами и оружием было обычным будничным делом. И его это абсолютно не смущало. Как и голая я, сидящая в темной воде или мои исцеляющие ритуалы. Он просто наблюдал, сверкая глазами. Папино золото в глазах было словно солнце, горячее и жёлтое. Сияние же Дерека было ледяным золотом лунного света

Я заставила себя не задерживать дыхание и не искать в его глазах узнавание.

Не осталось ни следа от старой Джули. Едва я вставила глаз Молоха в свою пустую глазницу, как он начал преображать мое тело и исправлять его недостатки. Он разорвал мои мускулы и переплавил кости самым беспощадным образом. Ничто не могло его остановить.

В отличие от оборотней, превращение которых сопровождал биологический коктейль из эндорфинов и болеутоляющих, мне пришлось переносить свою трансформацию медленно и мучительно. Я спросила об этом у бабушки между приступами агонии, и она ответила, что многие особенности, которые мы считаем красивыми, на самом деле просто признаки здоровья и удачной адаптации. Род Молоха поколениями был сосредоточен на выживании, и глаз постарался увеличить мои шансы не умереть.

Для начала, он сделал мое лицо идеально симметричным, увеличил глаза, выпрямил нос, подарил мне длинную шею и изящные пальцы. Ему не понравилась текстура моих волос, поэтому он сделал их гуще, волнистее и придал им золотистый оттенок. Оба моих глаза стали светло-зелеными, как у Молоха. Мне никогда не нравился мой низкий рост, и глаз вытянул меня, подарив три дюйма роста, большие легкие и сердце. Сопутствующая боль была неописуемой.

От невыносимой боли у меня помутился рассудок. С каждым новым мучительным улучшением, я все ближе скатывалась к безумию.

Когда боли стало слишком много, Эрра наколдовала для меня карманную реальность, сотканную из ее воспоминаний. Это был единственный способ сохранить мне рассудок. Она и дюжина ее помощников погрузились вместе со мной в магическую кому, чтобы я не была одна. Моя бабушка так сильно меня любила, что рискнула ради меня собственной безопасностью. Она уснула, оставив свое тело беспомощно лежать рядом с моим, уязвимым и лёгким для убийства.

Мои тетя и дядя охраняли нас девять месяцев. Во сне же для меня прошло четыре года.

Бабушка посвятила это время моему обучению. Я прожила его как принцесса Шинара, в том Шинаре, каким он когда-то был. У меня были уроки магии, боевых искусств, политики и истории. Я научилась говорить на древнем языке, и когда я проснулась, английский остался воспоминанием, а я приобрела легкий акцент. Я училась, я улучшала себя, я изучала древние магические навыки, которые требовались мне для выживания. Я изо всех сил старалась окупить жертву своей бабушки. Она верила в меня.

Глаз подхватил мою целеустремленность и снова решил помочь мне против моей воли. Хотя мое тело и ассимилировало его магию, он сумел изменить мою внешность еще раз. Я хотела быть как Эрра и как Кейт. Я хотела принадлежать к их семье и быть сильной, как они.

Глаз нашел во мне кровь Кейт и использовал ее. Он превратил меня в принцессу Шинара, какую я себе представляла. Когда я очнулась, я выглядела словно дочка Кейт.

Никто бы нас не спутал, ведь наши лица были слишком разными. Но если бы вы поставили рядом мою бабушку, Кейт и меня, вы бы увидели три поколения Шинара. Вы бы увидели одинаковый разрез глаз, изгиб бровей и линию подбородка. У меня была более светлая кожа, светлые волосы зеленые глаза, как у Молоха, и более выразительные черты, но кровное родство между нами было налицо.

Увидев свое лицо в первый раз, я орала, как резаная, решив, что сошла с ума. Когда мой дед увидел новую меня, он молча разглядывал меня несколько минут, пронизывая своей магией, пока, наконец, не сказал: «Что ж, настоящая наследница своей матери».

Меня изучили лучшие знатоки, каких сумела найти бабушка, и заключили, что изменения были необратимыми. Если у меня будут дети, они будут походить на новую меня. Глаз больше не мог изменить меня обратно. Он стало частью меня и утратило эту силу.

Прежняя я исчезла навсегда. Дерек не может меня узнать. Он никогда не узнает, почему мое сердце пытается выпрыгнуть у меня из груди.

Мое сердце. Так. Нужно успокоиться. Если он сосредоточится, то услышит мое сердцебиение.

В тишине мы смотрели друг на друга целых пять минут. Никто из нас не решался заговорить.

— Это ты, — сказала я. Блестящее начало.

— Это я, — подтвердил он.

— Ты нашел мой дом. — Я говорила спокойно и невозмутимо. Никаких громких звуков. Никаких резких движений.

Дерек кивнул. Он выглядел расслабленным, окутанный своим привычным высокомерием, что пришло с убийством бесчисленного количества всякой нечисти. Само его присутствие заполняло собой комнату. Его невозможно было игнорировать.

— Я пытался с тобой поговорить, но ты в спешке ускакала. — Его голос звучал по-прежнему, низко и хрипло — результат повреждения голосовых связок, которое даже Lyc-V не сумел исцелить. От этого он звучал, будто волк воплоти.

— У меня много дел.

— Поэтому я решил навестить тебя дома.

— Как предусмотрительно с твоей стороны.

— Мне нравится планировать наперед.

Его плечи были шире, чем я помнила. Тело стало крупнее, мощнее. Его одежда не была облегающей, но я видела очертания руки, лежащей на его колене, и твердый контур мускулов на его бедре. С магическим отливом от моего арсенала остался пшик, в то время как он все еще обладал преимуществом скорости, силы и регенерации. Прежний Дерек никогда не напал бы на человеческую женщину без провокации. Этот новый Дерек был неизвестной переменной. Если он решит на меня напасть, мои шансы будут невелики.

Но оборотни все еще были людьми, и их регенерация не была мгновенной. Я знала, куда бить и как резать, чтобы обезвредить перевертыша. Вопрос только, смогу ли я заставить себя перерезать Дереку глотку, если он меня вынудит?

Мне нужно избежать этой схватки любой ценой.

— Итак, ты меня выследил и вошел в мой дом. Чем я могу тебе помочь?

— Тебе нужен врач?

Мой мозг попытался переварить услышанное, и затея провалилась.

— Что?

— Прошлой ночью кто-то устроил пожар в старой больнице. Она все еще горит. Металл расплавился. Бетонные стены потрескались от теплового удара. По всей улице тянется твой запах, ведущий к пожарищу, а на твоем дворе воняет обугленной человеческой плотью. Поэтому я спрошу еще раз: тебе нужен врач? Я знаю одного хорошего медика.

— Нет.

Мы уставились друг на друга.

— Прекрати тратить наше время и скажи мне, что ты хочешь, — сказала я.

— Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне об убийстве пастора Хейвуда.

— Зачем тебе это знать?

— У меня личный интерес в этом деле.

— Ага, значит, это личный интерес заставил тебя вломиться в мой дом и угрожать мне, когда я сижу в своей ванне голая? Хочешь сказать, пастор Хейвуд бы это одобрил?

Он пронзил меня своим взглядом альфы.

— Я проник в твой дом, потому что ты обладаешь важной информацией, и мне показалось, что ты можешь быть при смерти. На твоем месте, я бы постарался ответить на мои вопросы.

Его взгляд давил на меня словно физическая тяжесть. Даже не знаю, чего мне хотелось больше: выскочить из ванны и придушить его, или же броситься бежать, куда глаза глядят.

Так вот как это бывает? Ладно, приятель. Я в игре.

Я смотрела на него с презрением, как смотрела на тех, кто угрожал новому королевству, когда хотела, чтобы они отступили, поджав хвост. Я Шинар возрожденная, оборотень. Я не подчиняюсь.