Мой мальчик

– А сама-то, что пишешь? – полюбопытствовал Егор.

– Самое известное у меня – "Его игрушка" из двух частей. И Академия двенадцати драконов. Из трех.

– Часто видел на разных сайтах, надо будет почитать. И как? Прибыльно нынче книжки писать?

– Да, но по-хорошему, сначала нужно в раскрутку вложиться. На голяке, выезжать будешь долго и тяжело. Плюс писательства в том, что с книг капает, пусть и понемногу, но постоянно. И много лет.

– Да хорошо так. Жаль, я литературными талантами не наделен, – Егор, который раз уже нервно протирал свою кружку.

– А Ты попробуй, вдруг и есть.

– Не. Не мое! Голова не тем забита. Некогда в облаках летать.

– А по-твоему, у меня проблем нет что ли? – искренне удивилась я.

– Ну, их точно куда меньше, по крайней мере, бытовых, уж точно.

– У меня-то, может и да, но не все писатели живут как я. И все равно находят время писать. Несмотря на основную работу и четверо детей, например. Если душа того требует.

– Ну, моя. Не требует точно. Я читатель.

– А о чем мечтаешь вообще? К чему стремишься? Не всю же жизнь грузчикам быть.

– Вот Автосервис, это мое, по душе мне. Я всем доволен.

– Счастливец, – покачала я головой.

Какими же он жадными глазами смотрел на меня, когда я надевала белье и чулки. У меня аж коленки затряслись, так хотелось подойти, повалить на диван, снова устроиться сверху, но…

– Тебе час вести меня туда, час ехать обратно, – покачала я головой, видя его выразительную выпуклость в ширинке.

– И что? Я хорошо вожу. И завтра выходной. Или так соскучилась уже по своему депутату?

Егор подошел сам. Решительно и властно привлек к себе. Целовал жадно и страстно. Буквально не давая вздохнуть. Расстегнул свои джинсы, рывком снял мои трусики, спустил бюстгальтер. Сам закинул мои ноги себе на талию и взял меня прямо на месте, у стены. Поддерживая руками за бедра и вбиваясь нетерпеливыми, пронзающими ударами, приносящими невероятное наслаждение, не прекращая целовать, так неистово и отчаянно, что мне плакать хотелось.

– Моя! Моя! Сейчас – моя! Никто этого не отнимет! Навсегда тебя запомню! Моя первая! Единственная! Лучшая!

Повторял он, отчаянно вбиваясь в меня и до боли сжимая руками мои бедра. Столько отчаянья и искренности было в этих словах, что я едва слезы сдерживала и лишь крепче к нему прижималась. Лишь сильнее цеплялась руками за могучие плечи.

Когда словно ураган, накрыл выжигающий саму душу оргазм, пожалуй, самый сильный за сегодня, заставляющий выгибаться дугой и впиться ногтями ему в спину, до крови впилась зубами в его левое плече и беззвучно заплакала. Слезы побежали сами. Тело дрожало, эмоции перехлестывали все возможные барьеры.

Поза была не самой удобной, мы оба устали, но простояли так, тяжело дыша, довольно долго. Просто не в силах разъединиться.

Так отчаянно не хотелось уходить от этого чистого, светлого, молодого, страстного, но и остаться тоже невозможно.

Как там у Пугачёвой? – Расставанье – маленькая смерть?

Именно это, мы оба сейчас и чувствовали.

Но сколько веревочке ни вейся – конец будет.

Егор устал, аккуратно поставил меня на пол и пошел в ванную. Я воспользовалась бумажными салфетками.

Глава 5

В Отрадное – элитный, загородный поселок, находящийся в десяти километрах от города, ехали молча. Сказать друг другу было нечего.

Заласканное тело ныло от усталости и отчаянно хотело спать. Такого бешеного секс-марафона, у меня уже лет двенадцать не было.

Не давала уснуть лишь тупая боль в сердце. Интересно, что Олег мне скажет? Что это было давно и случайно? Что это была ошибка, в которой он покаялся? Что именно она помогла ему понять, что я лучшая и теперь-то уж точно ни-ни.

– Где твой дом? – спросил Егор на въезде.

– Последний на улице. Дай телефон. – я вбила свой номер и протянула телефон Егору. – Доедешь, позвони.

– Смс напишу, – усмехнулся парень, и протянул мне флэшку, – Держи. Береги себя.

– Найди в ВК, Бриславу Бережину. Это мой творческий псевдоним. Я почти каждый вечер – онлайн.

– Здорово! – парень явно обрадовался, что можно будет продолжить общение.

Жигули медленно ехали по ночной безлюдной улочке поселка с коттеджами. Сюрриализм какой-то, Ей-богу!

Было уже почти полпервого. Света не было почти ни у кого. Одинокий Комаров смотрел телевизор только, да у нас на втором этаже, в супружеской спальне тускло горела лампа.

Надо же! Не спится этой сволоте.

– Здесь притормози!

Я вышла, не прощаясь и пошла к калитке, не оборачиваясь. Холодный ветер трепал волосы. Я трижды глубоко вздохнула и толкнула калитку.

Заперто!

– Вот черт!

Магнитного ключа то у меня нет! Все осталось в сумочке, в ресторане.

Пришлось нажать на кнопку звонка на домофоне.

– Кто? – послышался встревоженный Маринкин голос через минуту, когда я уже стучала зубами на пронизывающем ветру.

– Я. Я это, Мариночка. Открой, – замок тут же пискнул, и я толкнула калитку. На крыльце загорелся свет. Марина выбежала встречать меня с шубой.

– Мамочка! Как ты?! Мамочка! – дочь бросилась ко мне со всех ног, укутала в шубу, прижала к себе. На мгновение я даже почувствовала себя маленькой девочкой в объятьях мудрой мамы и даже не сдержала горестного вздоха. – Где ты была мамочка? – спросила дочь, дрожа и со слезами в голосе.

– Гуляла, Мариш, просто гуляла. Идем в дом, – сказала, как можно спокойнее, обнимая дочь за плечи.

При детях нужно быть сильной, несмотря ни на что, так учил меня Олег во время своей болезни и в этом он прав, черт его возьми!

– Ты что пешком пришла? – ужаснулась она.

– Нет. Добрый человек подвез.

– Я так тебе сочувствую мамуль! – всхлипнула дочь. – Телефон теть Валя схватила, поняв, что, что-то не так там. Ну, а я рядом сидела.

– О, боже! Донечка моя! Прости, ради бога! Мне так жаль, что ты это увидела, прости! Мне так стыдно! – уткнувшись в плече дочери, я таки расплакалась.

Стыд окатил меня жгучей волной. Захотелось под землю провалиться! Какая же я дура! Боже! Дети не должны такое видеть! Не должны о таком знать! Я о них, в тот момент совершенно не подумала! Это непростительно! Не когда себе этого не прощу!

– Ну, что ты мамочка, я уже большая девочка! Я все понимаю. И стыдно не тебе быть должно здесь.

– Я надеюсь, ты Паше и Любе, ничего не сказала?

– Пашка умный, догадывается сам. На что б еще, в конце концов, ты б так среагировала? Дед с бабулей тоже. Любку заболтали. Спит.

– Отец дома?

Да.

– Я надеюсь, ты с ним не скандалила?

– Сказала только, что мразь он последняя и отношение у меня к нему теперь будет соответствующее, – злобно заявила дочь.

– А он?

– Сказал, что ему жаль, что мы это увидели и что, он очень тебя любит, а за свои ошибки он отвечать готов.

– Ошибки значит?! – я до хруста сжала в кулаке флэшку.

Посмотрим, что скажет на это.

На второй этаж прямо ноги не шли, но свою слабость больше показывать нельзя. А то, ишь, психушкой он меня пугает! Посмотрим, где ты сам еще в итоге окажешься, дорогой мой.

Когда я вошла, Олег большими глотками пил воду.

– Слава богу! Вернулась! – выдохнул он, бросаясь ко мне.

Я демонстративно шарахнулась в сторону, пригвоздив изменника злобным взглядом.

– Да что ты? Правда, рад? – спросила с циничной усмешкой. – А вот твоя Милая, явно расстроится.

– Вер, присядь, пожалуйста! Прошу! – умоляющим тоном попросил муж, смотря на меня повинным взглядом кота, нагадившего на коврик у двери.

Я милостиво позволила взять себя за руки и усадить в кресло. Олег пристроился в ногах. Фактически встал на колени, не выпуская моих рук. А чего стоили глаза, полные слез! О!

Оскара ему! Оскара!

– Смысла оправдываться, мне нет. Я и не буду. Я никогда не сбегал от ответственности за свои поступки, ты знаешь. Но, я очень сожалею о том, что ты это увидела, да еще в такой день. Мне безумно больно и стыдно, как перед тобой, так и перед детьми. И другими родственниками, но, все, что мне сейчас придется вынести, абсолютно заслуженно. Признаю. Если я, как-то могу загладить свою вину – только скажи.