Бунтарь (ЛП)

Я наклоняю голову.

— Хорошо. Тогда будет справедливо, если твой член будет только моим.

Взглянув вверх, я замечаю камеры слежения. Одна направлена на задний двор, а вторая на бассейн.

— Эти штуки включены? — спрашиваю я.

— Всегда, — говорит он.

— Нас записывают?

— Видео удаляется раз в неделю автоматически, — говорит он. — Я единственный, кто имеет к нему доступ. У меня должна быть система безопасности, Далила. Теперь давай продолжим, не то я умру здесь.

Он слегка улыбается и позволяет мне скользнуть руками вниз по его телу. Положив руки мне на бедра, разворачивает меня лицом к гидромассажной струе воды, бьющей вдоль стены бассейна. Правильно расположив мое тело, он обеспечивает достаточное воздействие водного потока на мой клитор, усиливающее этот и без того невероятный опыт.

— Раздвинь свои ножки, красавица, — говорит он мне на ухо, прижимая головку своего члена к моей заднице и направляя его вниз. — Позволь напомнить тебе, почему ты пришла сюда и почему не можешь держаться в стороне, как бы ни старалась.

Наши обнаженные тела обернуты в теплые пляжные полотенца. Я лежу в руках Зейна в качающемся гамаке. Влажная флоридская жара окутывает нас, заставляя соленую воду испаряться с нашей кожи.

Зейн пахнет летом.

Лосьоном для загара, кокосом, морской солью и кремом после бритья. А его кожа под моими ладонями теплая и мягкая, обтягивает гору мышц профессионального футболиста.

Теперь я понимаю.

И никогда больше не буду осуждать фанаток.

Футболисты сексуальные, сильные и мужественные, и я уверена, что взаимосвязь больших рук с большим членом — это больше факт, чем выдумка.

Симфония сверчков и лягушек наполняет тихую ночь и звезды освещают небо над нами. Это в миллион раз романтичнее, чем должно быть, но я пока не могу заставить себя уйти. Я чувствую себя уютно в его руках. Пальцами он выписывает круги на моих плечах, а я прижимаюсь ухом к его груди, и это чувствуется… Просто удивительно.

Дафна была права. Ничего удивительного не произойдет, если сидеть дома.

— Мне нравится, когда мы не спорим. — Зейн нарушает тишину.

Я смотрю на него.

— Это происходит на ровном месте.

Он пожимает плечами.

— Просто сделал замечание.

— У меня никогда раньше не было секса в бассейне.

— Это вышло случайно.

— Просто сделала замечание. — Я улыбаюсь ему.

— Я рад, что был тем, кто открыл тебе прелести секса в бассейне.

— Это звучит ужасно. — Я высовываю язык, демонстрируя отвращение.

— В моей голове это звучало лучше. — Зейн целует меня в лоб.

Я не знаю, почему он это сделал, если вообще заметил, что сделал это.

— Значит, ты из Чикаго? — спрашиваю я после минутного молчания.

— Мы действительно делаем это? — спрашивает он.

— Делаем что?

— Всю эту узнать-тебя-получше-хрень?

— Что-то не так? — Я сажусь, прижимаясь своим телом к нему, пока наши взгляды не встречаются. — Мне интересно, откуда ты, вот и все.

— Мое прошлое в прошлом. — Он прочищает горло. — Мне нравится оставлять его там. Я живу в настоящем, Далила. Больше нигде.

— Но прошлое делает нас теми, кто мы есть.

— Чушь собачья. — Зейн стискивает зубы. — Теми, кто мы есть, нас делает настоящее. Настоящее — это все, что у нас есть. Любой, кто считает иначе — идиот. Без обид.

— Я посвятила все свое академическое время изучению того, что заставляет людей делать то, что они делают, и все сводится к внешним факторам, — говорю я. — Большинство этих факторов вытекает из среды, в которой мы выросли.

Его глаза сонно закрываются, а брови приподнимаются.

— Рад за тебя.

— Я могу процитировать десятки ученых и профессоров, которые серьезно просили бы не соглашаться с тобой. Юнг перевернулся бы в могиле, если бы услышал тебя сейчас.

Зейн смеется.

— Успокойся. Ложись обратно. Ты мне нравишься больше, когда возбуждена и тяжело дышишь.

— Не надо меня унижать, — говорю я. — Для меня это важно. Я посвятила свою жизнь исследованиям в этой области, и у тебя хватает смелости отмахиваться от них, будто это несерьезно.

— Теперь ты вкладываешь свои слова в мой рот. — Зейн садится, и гамак качается. Я чуть не скатываюсь, но он, обнимая, притягивает меня ближе. — У меня есть кое-что, что ты можешь положить в свой.

Я шлепаю его по обнаженной груди и выкручиваюсь, пытаясь вылезти из гамака.

— Если мы собираемся быть друзьями… Половыми партнерами… Кем бы мы ни были, черт возьми, — говорю я, — я прошу о взаимном уважении. Я не высмеиваю футбол, поэтому, пожалуйста, не смейся над психологическим анализом и не ставь под сомнение его правильность.

Зейн раскачивает ногами гамак из стороны в сторону, широко распахнув глаза.

— Иисус, Далила, извини. — Он не говорит искренне, а с раздражением. — Просто я пережил кое-что нехорошее. Я принял несколько плохих решений. Я ранил людей. И сожалею об этом. И прошу, черт возьми, прощения за то, что не хочу сидеть здесь и обсуждать все это с тобой после лучшего секса в моей жизни.

Я срываю полотенце со своего обнаженного тела и бросаю в него.

— Я только спросила о Чикаго, мудак.

Выловив части своего плавающего купальника из бассейна, я одеваюсь и иду к калитке.

Глава 18

Зейн

Я регистрируюсь в частном спортзале «Пум» в четыре часа в пятницу. Сколько бы не тренировался на этой неделе, я все еще не могу выпустить пар. С тех пор, как Далила умчалась в бешенстве во вторник вечером, я все время хожу в раздражении и с синими шарами.

— Привет, красавчик.

Я оборачиваюсь и вижу Кариссу, она стоит позади меня с пропуском в спортзал в руке и бутылкой воды подмышкой.

— Что ты здесь делаешь? Ты чертовски хорошо знаешь, что спортзал только для игроков, — говорю я, не скрывая недовольства.

Она смеется, шлепая меня по плечу.

— Правила не действуют, если твой папа владеет командой, любовь моя. В любом случае, хорошо, что я наткнулась на тебя, потому что хотела тебе кое-что сказать. — Ее глаза светятся, а на лице озорная улыбка.

Застонав, я перекидываю спортивное полотенце через плечо.

— На самом деле у меня нет времени из-за плотного графика.

— Нет-нет. Тебе захочется это услышать.

— Тогда давай по-быстрому.

— Я слышала на днях, как папа и тренер Робертс разговаривали по телефону. — Карисса подходит ближе, почти вплотную. Сильный запах ее медово-цветочных духов обжигает мои легкие. — Они все еще обсуждают возможность расторжения с тобой контракта.

Я прищуриваю глаза.

— Ты врешь.

— Клянусь Богом. — Она поднимает руку.

— Я делаю все, что мне сказали. Я нужен им.

— Дорогой, в этой индустрии все одноразовые. Незаменимых нет. Даже ты. Это всего лишь бизнес. В конце концов, это всего лишь доллары и центы. — Карисса наклоняет голову, как будто способна на проявление сочувствия, но она такая же фальшивая, как и ее сиськи, выпирающие из тощего тела, как два остроконечных снаряда. — Скаут нашел одного многообещающего новичка из Центрального Техаса (Примеч.: Скаут — сотрудник клуба, собирающий сведения о потенциальных новичках команды). По общему мнению, он лучший полузащитник, которого видели за долгое время, даже лучше тебя, и его очень настойчиво добиваются. Все за него. Ему хотят сделать предложение как можно скорее. Но если они возьмут его, ты им будешь не нужен.

— Ты чертова лгунья, Карисса. — Я отказываюсь верить, что какой-то сопляк двадцати одного года, который никогда не играл профессионально, собирается украсть мое место. Ему повезет, в лучшем случае, стать запасным.

— Я не лгу, Зейн. — Ее лицо помрачнело и теперь сочетается с возмущением в глазах. — Я говорю правду. Они пытаются избавиться от тебя. Репутация тусовщика была только поводом. Они выкладывали костяшки домино, ожидая подходящего момента, чтобы заставить их упасть.