Страница 7 из 8
Когда Илье Ковальчуку было четыре года, его отец записал в дневнике: «Наша цель – Олимпийские игры». У родителей Ови цели были скромнее.
– Я, честно скажу, мечтал, чтобы Саня попал в команду мастеров, – признается Михаил Викторович. – В «Динамо». Спал и видел это. НХЛ тогда была где-то за облаками. Понял, что это реальность, только когда его задрафтовали, да еще и под первым номером. А Саша всегда мечтал как раз об НХЛ. У него было столько карточек игроков из этой лиги…
– Не представляете, сколько этих энхаэловских карточек у нас на даче до сих пор лежит! – смеется мама. – Это же просто кошмар, какие деньги мы на них потратили. Только новая появляется, Саша об этом узнает – надо обязательно купить. Целыми альбомами.
Страсть к коллекционированию у Александра со временем не пропала – сейчас он собирает клюшки – и свои, которыми забивал значимые голы, и других звезд. Сейчас их уже около 60, а первой была клюшка Марио Лемье. Сложнее всего, как рассказал Саша в интервью своей жене на «Матч ТВ», было добыть клюшку Макдэвида, поскольку «Эдмонтон» запрещал ее дарить. Но Ови отказать Коннор не смог. Все эти клюшки, а также коньки, свитеры и другое будут храниться в музее Саши в Москве.
– Когда ему было восемнадцать, он говорил мне, что болеет за «Сан-Хосе», – напоминаю я маме.
– Так ему же эмблема с акулой нравилась! Куртка, помню, у Саши была «Баффало», папа ее где-то достал. А майка – «Сан-Хосе». До сих пор где-то лежит. Он всех игроков лиги наизусть знал.
– А когда у него появилась мечта пораньше уехать в НХЛ?
– С самого начала. А что там поздно делать?
– Но жаль, что из-за годового локаута в НХЛ он уехал за океан на год позже, – подхватил я.
– Ничего не жаль, – возразила Татьяна Николаевна. – Поехал как раз вовремя. Крепким, здоровым, подготовленным к НХЛ физически и морально.
Но до этого предстояло еще пройти многое. Коллекции карточек и тренировок с Ларионовым для выступлений в НХЛ недостаточно.
На втором этаже дачи у родителей Овечкина есть домашний музей. В беседе с ними спрашиваю, какая из его детских вещей – их самый любимый экспонат. И вдруг оказывается, что я зацепил за живое.
– Когда-то в «Динамо» создавался музей, – объясняет Михаил Викторович. – Володька Полупанов, бывший динамовский хоккеист, был директором спортшколы и приехал ко мне: «Миш, у тебя что-нибудь есть?» А у меня оставались Сашкины детские клюшки, которым цены вообще нет. И я сдуру взял и отдал. Как и детские коньки, и спортивную форму, и уникальные фотографии. Думал: все-таки музей родного клуба, а сын – один из лучших воспитанников «Динамо». Ради детей, чтобы ходили и смотрели. Так жалею! Сейчас Полупанов работает в «Умке». Приезжаю к нему: «Где все это?» – «Да бог его знает». Музея нет, все там сейчас сломали. Хотел забрать обратно и услышал: «Что ты! Столько времени прошло, растащили уже все…»
Поразительная история, совершенно невозможная за океаном. И, по-моему, наглядно объясняющая, почему Овечкин – звезда НХЛ, а не КХЛ, и представить его по-настоящему возвращающимся в российский хоккей, не на время локаута и не перед самым завершением карьеры, совершенно невозможно. Кстати, в Зал хоккейной славы в Торонто, членом которого Александр Великий, несомненно, станет, согласно правилам, ровно через три года после официального окончания карьеры в НХЛ, он уже отдавал клюшки и перчатки.
В Музее мадам Тюссо установлена его восковая фигура; в космосе в честь Овечкина названа звезда, и сертификат, подтверждающий это, лежит у родителей дома. Обо всем этом они с гордостью говорят. А детская экипировка, отданная от всей души в музей «Динамо», пропала неизвестно куда. Увы, это типичное российское разгильдяйство.
Незадолго до того, как мы осенью 2003 года разговаривали с Овечкиным, его, еще семнадцатилетнего, впервые вызвали в первую сборную России. Сделал это вернувшийся на год в национальную команду патриарх хоккея Виктор Тихонов.
– Завистники шептались – мол, по блату. А у Виктора Васильевича никакого блата не было и быть не могло, – удовлетворенно объясняет Михаил Викторович. – Просто жаба душит людей, которые не понимают, что спорт – тяжелый труд. Но мы не обращали внимания. Пусть болтают. Дальнейшей карьерой Саша всем все доказал.
Сам Овечкин в 2003 году прокомментировал мне тот вызов так: «Виктор Васильевич – великий тренер и человек. Он знает о хоккее все, он вырастил столько поколений. Очень благодарен ему за то, что он пригласил такого молодого игрока, как я, в сборную России. Не боялся ли я его? Никакого страха не было, потому что я уже встречался с Тихоновым. Когда мне было пятнадцать лет, он приглашал меня в ЦСКА».
Интересный и по сей день малоизвестный факт. Спрашиваю о нем Татьяну Николаевну. Она подтверждает, а потом красиво закольцовывает сюжет:
– Виктор Васильевич обратил на него внимание, когда Саша еще мальчишкой был. Он часто звонил мне: «Мне нравится ваш парень». Однажды Саша даже пришел к нему на тренировку ЦСКА и поучаствовал в ней. Но посмотрел и сказал: «Это не „Динамо“».
Первым Овечкина в сборную вызвал как раз Виктор Васильевич. И много лет спустя Саша, который очень уважал Тихонова, сполна вернул ему этот долг. На чемпионате мира в Минске в 2014 году он играл в одном звене с его внуком Витей. И Овечкин еще раз доказал, что он не только великий снайпер, но и хороший плеймейкер. Они отлично понимали друг друга на площадке.
В результате Тихонов-младший стал лучшим бомбардиром ЧМ, а наша сборная в последний раз на момент написания этой книги взяла золото. И великий дед, которому оставалось жить всего полгода, зашел в раздевалку поздравить и обнять внука. А заодно расцеловал и Овечкина.
Переходный возраст – самый опасный – начался у Саши как раз тогда, когда Тихонов впервые позвал его в ЦСКА. Татьяна Николаевна на вопрос о том, не было ли у Саши в то время неприятных историй или друзей, вызывавших сомнение, не отвечает, а рубит:
– Нет. Не было.
Не стоит объяснять, благодаря кому не было.
– Тинейджер все-таки, а Москва – город соблазнов, – пояснил я.
– Нет! Для чего же тогда все это делалось, для чего и он, и мы столько времени и сил прикладывали?! Чтобы потом все это спустить? – возмущается Татьяна Николаевна. – У него всегда была мечта: играть в НХЛ. И Саша последовательно шел к этой цели, а мы ему в этом помогали. Он до своего отъезда в НХЛ всю зарплату и премиальные – в общем, все деньги всегда отдавал в семью.
Где-то помогали и учителя. Мама вспоминает, что Неля Равилевна, учительница младших классов, назначала первым уроком что-то попроще – рисование или труд, понимая: у Саши в семь тренировка, и он успеет только ко второму уроку.
Подростковые проделки у Овечкина были совершенно невинными, о чем когда-то рассказывала моему коллеге Сергею Шачину первая учительница Саши Неля Бетретдинова: «Как только звенел звонок с урока, он мигом выбегал из класса, падал на колени и таким манером пролетал по коридору. Вот Саша Овечкин в этом весь».
Будь рядом с классом заградительное пластиковое стекло с хоккейной арены, на которое можно было бы прыгать с разбега – нет сомнений, что он бы это делал. И еще бы почудил – так, как спустя годы, когда прокатился по нью-йоркскому Бродвею на грохочущем комбайне для заливки льда.
Главное же в том, что для Овечкина развлечения были только приложением к хоккею, но никогда не подменяли его. Может, Саша в юности был инфантилен?
– Нет-нет, – отрицает Зинэтула Билялетдинов, один из главных тренеров в жизни Ови. – Он был предан хоккею, как фанатик. Мог тренироваться с утра до вечера, его надо было выгонять со льда. Нагружал себя достаточно. Поэтому и достиг таких вершин – за счет работы, труда, а не только таланта. И не шалопай был, серьезный парень, с уважением относился к тренерам.
Сомневаться тут не приходится. Лодыри и инфантильные люди таких вершин не достигают.
14 ноября 2001 года на западной окраине Москвы, в Сетуни, во дворце спорта «Крылья Советов», произошло событие, на которое тогда мало кто обратил внимание. Однако оно стало началом великой хоккейной биографии. Шестнадцатилетний нападающий Александр Овечкин провел первый матч за взрослую команду «Динамо» в российской Суперлиге, заняв место на левом фланге четвертого звена с Дмитрием Семеновым и Денисом Карцевым. Результативными действиями не отметился.