Страница 10 из 27
«Что я помню про Ежова, - уже одеваясь думал Роман. – Вроде бы отец Николая Ежова какое-то время работал дворником в одном из старых районов Петербурга. Его сын-сорванец, тогда подросток, отличался прескверным характером: любимое занятие Коли было истязание животных и издевательство над малолетними детьми. При выходе Николая из дома во дворе разбегалась вся детвора. С ним не хотели иметь дело даже взрослые. По слухам, неуравновешенный ребенок одно время находился на лечении в психиатрической больнице».
Размышления Шереметьева прервал Васька, высочивший из-за угла. Только телохранитель Власик заметил, как рука Романа мгновенно юркнула в под полу куртки за оружием и расслабилась после узнавания приятеля.
- Ох, ты не прост, Павлик! – сказал Власик, здороваясь. – Всегда готов к бою.
- Так время такое, суровое, Николай Сидорович, - ответил юноша, стараясь пережать мощную ладонь сталинского любимца. – Время нынче опасное. Вот лучше скажите, где вы такую мышцу в руке накачали?
- Так я в юности землекопом работал. Помахай лопатой, как я, по девять – десять часов каждый день, не такую мышицу накачаешь. Как этот, недавно видел, екисовартор.
- Экскаватор, дядя Коля, и где ты его видел? – встрял Василий.
- Где видел, там уже нету. Ты чего меня вытащил, решай свои дела побыстрей.
- Так мы же к нему и шли, - указал Василий на меня, - вот он и будет теперь меня охранять. А ты иди себе, я же видел, как тебе продавщица подмигивала. Ох и ходок ты, дядя Коля!
Власик удалился, что то бормоча себе под нос, а юный Сталин потащил меня в закрытый отдел ГУМа снаряжаться к поездке в лес на каникулы. Я шел и думал, что не успел я побить японского тренера Суньха, как в семье Сталина об этом уже знают, считают меня достойной заменой Власику. Значит, интересуется мной Иосиф Виссарионович, наблюдает.
Купили мы с Васькой одинаковые английские дорожные комплекты для путешествий. Легкие куртки с простеганным пухом, толстые гетры и ботинки на каучуке с мехом и высокой до икр шнуровкой. Еще взяли одинаковые черные свитеры под горло и носки собачей шерсти. Я еще подумал, что так шикарно не смог бы одеться в своем будущем: синтетика да армейская одежда, разве что берцы не хуже.
Потом, выпив по кружке пива, поехали на такси на Верхнюю дачу. (Василию, несмотря на юный возраст, не возбранялось. В этом времени взрослые удивительно лояльно относились к выпивке детьми, даже сами наливали им рюмку крепкого или бокал вина. Считалось, что вино полезно для пищеварения, а о детском алкоголизме никто и не помышлял. Вот так и Василя пристрастили!)
На даче все во главе с хозяином пошли в бассейн. А я просочился в кабинет «хозяина» и бегло просмотрел бумаги на его столе. Похоже, это были старые послания, когда он отдыхал в Сочи. И меня буквально ошеломил объем вопросов, которые Сталин решал даже на отдыхе. Тут были телеграммы и письма о культуре, сельском хозяйстве, международной политике и даже про посадку свеклы...
«…Наконец-то ПБ отменило решение о дополнительном ввозе стали. Это очень хорошо. Пора понять, что мы стоим перед финансово-валютной грозой, которую организуют САСШ против нас и против которой обязаны мы, большевики, принять самые решительные меры. Должны ли мы через год-два оказаться банкротами и провалить тем самым все наши хозпланы или должны предотвратить банкротство - вот какой вопрос решало ПБ, отменяя дополнительный ввоз стали. Теперь можно, наконец, надеяться, что большевики (боль-ше-ви-ки!) попытаются (по-пы-та-ют-ся!) сделать первый
(первый!) шаг в сторону многократных решений съездов партии и ЦК партии о на-коп-лении валютных резервов» [1] .
№ 349. Шифром.
«По-моему, хлебозаготовка идет неплохо. Нельзя требовать, чтобы темпы все время нарастали, если на Волге засуха, а уборка в Сибири отстала от прошлогодней на целых две декады в силу климатических условий. Хлеб соберем в Сибири, но с опозданием. Директиву газетам «крепче критиковать» области считаю тактически неправильной, так как такая критика принесет пользу только агитации фашистов о «голоде» в СССР. Не надо нервничать и поддаваться крикам Клейнера. Хлеб все равно соберем, может быть, чуточку меньше соберем, чем в прошлом году, но нам больше и не нужно. Можно ограничиться посылкой людей, а шуметь в печати нет оснований» [2] .
Матвееву Владимиру Зосимовичу, начальнику лагеря. (Ахунлаг, Охунлаг) «В ударном порядке в установленный срок! Построить дорогу на вершину горы Ахун силами заключенных Ахунского Исправительно Трудового Лагеря. Отличившихся заключенных и бригадиров по окончанию строительства освободить.
«Из Сочи. 25.09.36. Кагановичу, Молотову. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока... Замом Ежова можно оставить Агранова. Сталин, Жданов»….
- И кто это тут в моих документах копается? – раздался прокуренный голос. – Обнаглел, бичо, совсем страх потерял. Может ты шпион?
[1] Из письма И.В. Сталина Г.К. Орджоникидзе. 9 ноября 1931 г.
[2] Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы Том 4. 1934 - 1936. Москва РОССПЭН Стр. 831
Глава 7
…Швейник приказал снять с мундира Звезду Героя Социалистического Труда, а золотые пуговицы мундира срезать и заменить на латунные. Их вместе с наградой передали в специальную комнату в Мавзолее, где хранились награды всех похороненных в пантеоне у Кремлевской стены. Другой участник церемонии, председатель КГБ Александр Шелепин признавался своему преемнику Семичастному, что «чувствовал себя вандалом», но не мог пойти против решения партии.
Глубокую могилу вырыли за Мавзолеем слева. Рабочие строительного управления №63 треста «Строитель» Главмосстроя сделали по ее дну и боковым стенкам обрамление из железобетонных плит. Около 21 часа офицеры КГБ аккуратно переложили тело из саркофага в деревянный гроб, накрыв его темной вуалью. Открытыми при этом остались лицо и половина груди. Начальнику столярной мастерской Шанину, под руководством которого изготавливался гроб, дали команду закрыть его крышкой и заколотить гвоздями. Причем гвоздей у него при себе не оказалось. Замешательство длилось несколько минут, пока гвозди не нашлись в комендатуре. К гробу прибили фуражку единственного в истории СССР генералиссимуса.
- И кто это тут в моих документах копается? – раздался прокуренный голос. – Обнаглел, бичо, совсем страх потерял. Может ты шпион?
Шереметьеву стоило больших усилий не вырубить её автора в мгновенном повороте. В его древней памяти из будущего сразу возникли отрывки курсовой, которую писал в Школе КГБ по поводу террора 1937 года, за который крайним назначили команду Ежова.
* Мальчишки в железнодорожной школе играли в футбол и грязным мячом попали по стенду с профилем вождя. Директор школы Дмитрий Волков был арестован. За потерю
политической бдительности получил 10 лет лагерей.
* В местной газете "Сочинская правда" корректоры просмотрели ошибку, вместо "Сталин" было напечатано "Салин". Редактор Владимир Уманский исчез в ту же ночь