Курящие

Андрей Храбрый

Курящие

Утро выдалось солнечным, ровно таким, каким и должно было быть в выходной день. Восходящее солнце пускало яркие, режущие лучи в спальню со сложенными в гармошку шторами, чей матовый однотонный оттенок индиго покрывало холодное сияние утра. На часах чуть более десяти, и сигареты оказались первым, к чему потянулись людские руки, еще не сбросившие оковы сна.

Солнечные лучи запутались в клубах серого дыма. Спальню затенил дым сразу двух сигарет, и темно-фиолетовое постельное белье, еще державшее приятную свежесть недавней стирки, покрылось тленным покрывалом, и спросонья пепел сбрасывался прямо на пол.

– Нам бы…

Диалог оборвался, с наслаждением набирался в легкие приятно-горьковатый дым, и молчание разбивали разве чир тихо проскальзывающие меж губ струи дыма…

– На бы что? – Протянулся довольный женский голос, когда от сигарет остались мертвые окурки.

– Нам бы уехать куда-нибудь, где можно погреться под солнцем.

– Скучный год позади, а теперь…

– Слишком мало…

– Слишком тревожный, – торопливо перебила девушка и положила окурки на тумбочку светло-коричневого окраса рядом с кроватью. – Мы опять закурили?

– По утренней многолетней привычке. Опять.

Лежа на груди, она прошипела недовольной змеей и вся сжалась в готовности в любой момент колоть зазубренным жалом.

– Все должно быть не так! Мы обещали друг другу.

– Ну что ты дуешься? Кто это внезапно решился? И сдался? Мы продержались ночь. Беспокойную ночь. Я просыпался раза три, не меньше, от одних мыслей о предстоящем, да и ты ворочалась.

– Я предложила – ты поддержал. Мы оба виновны в слабоволии.

Мужчина неуклюже повернулся на правый бок. Как в игре, их мордашки столкнулись… Только вот жена тут обиженно зарылась носом в подушку, чтобы разорвать контакт. Замечались в этих худых лицах схожие черты: кожа постепенно покрывалась красными пятнами курящих, выступающими на носах, щеках и лбах. Волосы их были почти что одинакового цвета – темно-каштановые, только вот мужские завивались, но и женские не отличались абсолютной прямотой.

– Можем попробовать снова. Останавливаться после первой неудачи…

– Уже успел начитаться глупых мотивирующих цитат? Не хочу слышать ничего умного. И без того жизнь полна советами о том, как правильно и счастливо ее проводить, – нахмурившись, Маргарита перевернулась спиной к мужу. Когда брови ее в недовольстве сводились, она походила на злую и оттого смешную сову.

Константин потянулся к жене. Разве есть другие, более громкие выражения любви ранним утром, чем физический контакт, когда еще в постели, когда так и клонит в сон? Разве недостаточной проводимостью обладает кожа, чтобы смахнуть нелепый пустяк и уверить в неконтролируемых разумом чувствах, что зарождаются в голове и циркулируют по всему телу благодаря сердцу, надеясь найти выход? Только вот рука его предательски ослабла и плюхнулась на одеяло, словно из нее в мгновение высосали шприцом и иголкой все жизненные силы… А потом, проваливаясь в сладкую дремоту, он забубнил, возвращаясь к прежней мысли как ни в чем ни бывало.

– После нового года, и снег никакой не нужен, да и вся зима эта теперь ни к чему…

– И мне теперь не хочется жить среди этого холода. Может, нам правда уехать? Ну что нам болтаться среди этой слякоти, когда в мире, ближе к экватору люди спасаются от палящего полуденного солнца и жары?

– Вопрос упирается в деньги.

– Бросаем курить и копим. Замечательный план, правда? За две недели успеем хоть что-то набрать, я уверена, а там, если что, займем у родителей и друзей. Ну кто нам откажет?

Она повернулась к мужу и пустила пальцы в слипшиеся после сна не очень длинные волосы и от опьяняющей идеи размякла, довольствуясь собственным заявлением и заранее ощущая вкус победы, как ощущает сырое, кровавое мясо волк, первый раз пустивший клыки в жертву, еще живую и до смерти напуганную… При этом она смешно покусывала нижнюю губу.

Спустя, примерно, минуту, наполненную раздумьем, когда на циферблате электронных часов, что стояли напротив двухспальной кровати, светящиеся зеленым палочки сложились в следующую цифру, Константин в неуверенности, и убрав женскую руку, залился вопросом:

– Так точно бросаем?

– А сколько можно-то? – Девушка ощетинилась, однако интонация ее будто бы шепотом умоляла об обратном.

– Ну да, сколько можно-то… Более железного аргумента и не придумаешь.

Они замолкли, и оба потускнели. Опустились куда-то глаза, словно перестав светить… Они лежали неподвижно, молча, подобно механическим куклам, чьи аккумуляторы вовремя не получили питательное электричество. Они лежали, пока не затекли плечи, а прошло чуть менее двадцати минут.

– Ладно, пора вставать, – вяло скомандовала она и наполовину лениво сползла с кровати. – Мы опять ссыпали пепел на ковер? – Недовольно огрызнулась Маргарита, при этом видом своим она показывало ярое желание хорошенько и беспричинно вмазать.

– Видимо, – откликнулся тот, уставившись слепцом в потолок.

К ворсинкам белого ковра и в правду прилипли серые уродливые ошметки сгоревшего табака.

– Ну сколько можно портить ковер? Неужели тебе его нисколечко не жаль? Конечно же не жаль! – Не унималась Маргарита, сидя на кровати и приглушенным голосом крича куду-то в пустоту. – А кому убирать вот это все? Мне ведь теперь полдня корячится и отрывать эти дурацкие крошки от ковра!

Плечи ее от напряжения дрожали. Константин безучастно закурил и сунул сигарету жене – та молча, не задумываясь, позабыв об идеи и вкусе победы, закурила.

– Прости, зря я вспылила, – раскаивающимся тоном залепетала она несколько затяжек спустя, – из-за такого пустяка… Не знаю, что на меня нашло… Не такая уж и сложная уборка. Подумаешь, минут десять придется потратить. Что для нас теперь это крошечное время?

Как по сценарию, она виновато стукнула себя ладонью по лбу, и тогда, после незначительной задержки, Константин обхватил ее за худые плечи сзади, притянул к себе ближе… Но зажатую меж пальцев сигарету выпускать не собирался.

– Ну-ну, утешающе, ласковым и понимающим отцом прошептал тот, – пустяки, я не сержусь, ни в коем случае, а что до этого пепла… Пепел и так повсюду. И даже в наших головах.

– Точно, – обременено повторила она, обессилено опустив одну свободную руку, – пепел в наших головах. Мы настолько надышались им, что пропитались той серостью даже изнутри. И все равно продолжаем дышать им, словно без него нам не жить, словно он наделяет нас истинной силой.

Она закрутила в пальцах сигарету, со всем вниманием разглядывая ту. Как некстати, Константин нежно коснулся губами женского плеча, и она, в довольстве болтая ногами, склонила голову на бок, смущенно заулыбалась. Шелковистые волосы, ни малости не понимая в делах любви, бросились отстранять мужскую ласку прочь. Когда же женские волосы попали в рот, Константин, выпрямив спину и расправив плечи, легко держа жену за предплечье, вдруг уверенно произнес:

– Это последний раз, я не знаю, как еще обещать. Просто поверь на слово.

– Да, последний, – согласилась она и тут же продолжила курить с такой жадностью, словно все табачные заводы мира навсегда остановились и все люди мира позабыли секрет выращивания табака… – Как думаешь, нам полегчает потом? – Прожурчала она с надеждой.

– Зависит от того, что имеется в виду под «лучше».

– Опять ты со своим умничаньем! – Но съязвила она на этот раз почти что с лаской. Сигарета испускала последнюю дымку.

– Не в силах представить «потом».

– Значит, надо попробовать! Ну! Закрой глаза. Может, так будет легче представить. Я закрою, прямо сейчас. И ты давай.

И они вместе закрыли глаза, но уже несколько секунд спустя Маргарита, задергавшись, вдруг спохватилась:

– Ты закрыл?

– Да.

– Не верю, – равнодушно выдохнула та и повернулась к мужу лицом.

– Сядем друг напротив друга, так будет честно, правда?