Страница 19 из 31
С одной стороны, всё было как прежде – те же дома, улицы, магазины… но, с другой стороны, всё это было словно в стороне. Я пил, ел, ходил как- то машинально, потому что «так надо», словно соблюдая какой- то обязательный ритуал. Мне даже учиться в университете стало неинтересно. Все основные мысли были сосредоточены на чём- то другом, пока для меня непонятном и недоступном. Это было связано не только с теми людьми (или призраками), с которыми судьба столкнула меня. Я чувствовал, что девушка, Раиса Семёновна, старушка – её, якобы мать, это звенья одной цепи. Кроме того, всё, что происходило с нами – это только повод к тому, чтобы задуматься о чём- то более глубоком, о чём- то сокровенном, о каком- то скрытом от нас смысле нашего бренного существования. Впервые это чувство посетило меня у ночного костра перед первым появлением таинственной незнакомки. Затем оно видоизменилось, закружилось, окончательно «взбороздило» мою грешную душу и стало давить на неё мощными, нервными толчками. И душа моя встрепенулась, охваченная какой-то ноющей, изнурительной, всепоглощающей болью, от которой нет, и не может быть никакого лекарства.
Я пока смутно, но в то же время довольно явственно осознавал, что в нашу с Игорем жизнь вторглось «нечто», что выше обыденности, выше наших жалких интересов, наших, как правило, пустых переживаний. Наверно, на склоне лет, у любого нормального человека происходит что- то подобное. Но то на склоне лет, а мы с Игорем, вроде, ещё не старики.
Я стоял перед Игорем, а он стоял передо мной, но мы словно не видели друг друга. Между нами проявилось, скорее, психологическое, энергетическое притяжение, которое я ощутил довольно чётко. И вот здесь я начал быстро говорить, словно мысли душили меня. Я боялся потерять ту логическую цепочку, которая вдруг явно обозначилась в моём подсознании. Я сам испугался своего собственного голоса. А…может быть, это был и в самом деле НЕ МОЙ ГОЛОС.
«Слушай, Игорь, ты помнишь, в читальном зале часы громадные висят на стене?» – НЕ МОЙ ГОЛОС задал этот вопрос. Мурашки поскакали по моему телу.
В тот роковой момент я уже не сомневался, что кто-то другой, сидящий внутри меня, или сзади меня, задал этот вопрос. Я, даже, резко оглянулся, видимо, пытаясь застукать на месте преступления кого-то или чего-то, почему-то говорившее за меня. Игорь смутился и также бестолково с беспокойным удивлением перевёл взгляд в ту же сторону.
Именно в этот момент, следя за взглядом Игоря, я окончательно убедился, что ЗА НАМИ НАБЛЮДАЮТ. Благодаря какому-то внутреннему толчку, я почувствовал, что в моей квартире кто-то или ЧТО-ТО скрывается. Затем я почувствовал, что логическая цепочка моих каких-то рассуждений, каких-то мыслей куда-то исчезла или испарилась. Словно, действительно кто-то невидимый перехватил и завладел ими. Не оставалось сомнений, что я уже не принадлежал самому себе. Но если именно у меня НЕ ОСТАВАЛОСЬ СОМНЕНИЙ, значит, ИМЕННО Я ЕЩЁ МОГУ О ЧЁМ-ТО РАССУЖДАТЬ. Выходит, мои мысли как бы раздвоились. Большая их часть принадлежала кому-то другому (или другим). И лишь меньшая их часть принадлежала мне. А, может быть, и САМ Я РАЗДВОИЛСЯ? Жуткий, странный нелепый вопрос в очередной раз пронзил мой слабенький рассудок: «А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?»
Какой-то плотный туман словно опустился на все мои чуть-чуть проступающие догадки, и они начали быстро куда-то ускользать. Я закрыл глаза и попытался хоть чуть- чуть сосредоточиться, но у меня ничего не получалось. Откуда-то издалека я неожиданно услышал (или почувствовал) голос Игоря, хотя, уже абсолютно забыл на какой мой вопрос он отвечает:
«Конечно, помню» – Игорь вытаращил на меня удивлённые глаза.
«Что он помнит?» – в первое мгновение, слыша голос Игоря опять откуда-то сверху (или снизу?), я не мог сообразить, о чём, собственно идёт речь. И вот здесь меня словно кто-то резко ущипнул за руку, моё сознание прояснилось, и я (а, может не Я САМ, а только мой голос?) уже почти уверенно продолжал:
«А не помнишь ли, дорогой, который был час на огромных настенных часах в библиотеке, когда мы со старухой заходили в служебку? Перед этим, ты ещё какие- то розы, тьфу, рулоны свёрнутые перетаскивал. В них карты, вроде, какие-то завёрнуты были».
Я знал, что у Игоря необычная механическая память, и при желании он может вспомнить всё, что угодно.
«Подожди» – Игорь задумался, сосредоточился, как-то весь подтянулся, напрягся, наморщил лоб – «сейчас постараюсь вспомнить».
Он даже глаза закрыл, не переставая повторять: «Сейчас…сейчас. Так… я шёл со свёрнутыми рулонами, ты беседовал со старухой. Часы напротив тебя висели, а у меня на руках наручные часы тоже были. Я на них невольно взглянул…и ещё подумал, что они вперёд минуты на три ушли по сравнению с настенными часами. Да…настенные часы в зале в тот момент показывали где- то 26-27 минут седьмого, а мои часики почти половину седьмого. Ну, вот видишь, вспомнил, только зачем тебе это?» – Игорь, одновременно с гордостью за свою уникальную память и в то же время с глубоким недоумением и непониманием посмотрел на меня.
Видя его довольную и как всегда глуповатую физиономию, я продолжил: «Так, хорошо. А теперь прикинь, сколько времени мы с тобой со старухой просидели?»
Игорь снова наморщил лоб и, напрягшись, потёр затылок, хотя, в этот раз, это делать было необязательно.
«Не знаю. Минут 15-20, наверно».
«Допустим – я уставился на друга и зачем- то указал на наши кухонные настенные часы – хотя, мне кажется, что несколько дольше. Ну ладно, пусть даже 20 минут. Значит, сколько времени должны были показывать настенные часы, когда мы выходили, вернее, выбегали, из служебной комнаты?»
Здесь уже Игорь совсем бестолково сдвинул брови и, нахмурившись, что-то начал тихонько бормотать себе под нос.
«Где- то без пятнадцати или без десяти семь, наверно» – наконец недоумённо пробормотал он, явно не соображая, зачем я у него всё это выпытываю. Но я упорно продолжал давить на него.
«Правильно. А сколько было на них?»
Жалобный стон сорвался с губ Игоря: «Почём я знаю? Мне до часов разве тогда было. Да и тебе, я полагаю, тоже. Мы же выскочили, как ошпаренные, ничего, абсолютно ничего, не соображая».
«Хорошо…не до часов. Но тогда ответь, сколько времени мы с тобой одевались, выходили на улицу, стояли под моросящим дождичком, медленно приходили в себя, затем шли по аллее до кафешки?»
«Думаю, минут пятнадцать, не меньше». Мой друг упорно стремился понять, к чему я клоню, но это ему явно не удавалось.
«Значит, во сколько мы должны были подойти к той кафешке?»
Игорь снова беспокойно напрягся, зачем-то оглянулся назад, и, казалось, с трудом, буквально выдавил из себя: «В семь часов…примерно».
«Лучше скажи – минимум в семь. А кафешка до какого часа работает?»
Игорь не мог это не знать, потому что мы ходили туда довольно часто. Тихо-тихо он промямлил: «До семи…вроде».
Кажется, теперь Игорь начал понемногу понимать, к чему я клоню, поэтому я уже абсолютно уверенно продолжал.
«Не, кажется, а точно до семи, и ты это прекрасно знаешь. И тебе, наверно, известно, что за 10 минут до закрытия туда уже никого, как правило, не пускают. А мы с тобой спокойно туда зашли и ещё пирожки купили. А, вспомни, как много народу в кафешке толкалось».
«Точно,– Игорь многозначительно взглянул на меня – ты, Жека, гений. Значит, до семи часов было ещё довольно далеко» – Игорь в очередной раз вытаращил на меня свои зеленоватые глаза.
Мне порядком надоели все его гримасы, но, что поделаешь, такого товарища мне послала судьба.
«А вот теперь…» – я сделал многозначительную паузу и насторожился.
Обалдевший Игорь, в очередной раз, молча и напряжённо, уставился то ли на меня, то ли на какую-то точку чуть выше меня. Интересно, что он там мог увидеть? Хотя, видимо, это просто у него такой способ сосредоточиться и отключиться от обыденных вещей. Он явно ожидал от меня какой-то «бомбы», поэтому приготовился ко всему.
«А вот теперь… слушай дальше – продолжал я, наблюдая за насторожившимся товарищем – ты же помнишь, гроза начиналась с дождём, когда мы со старухой сидели?»