Новобранец

Коля помнил, как в школе, после скорбного известия о кончине Брежнева, всем дали задание явиться на следующий день с траурными красной и чёрной ленточками, пришпилив их к лацкану пиджака комсомольским, пионерским или октябрятским значком. Беспартийным ученикам надо было воспользоваться обычной булавкой. Без ленточек в школу в этот день никого не пускали. На страже интересов среднего образования стояла высохшая как палка и чёрная как смерть Софья Кидырбаевна Кагашева, а эта женщина до этого, и потом долго ещё после, никого и никогда даже без сменной обуви в школу № 3 не пускала, не то, что без ленточек. С осени по весну по утрам она стояла насмерть, перегородив вход в школу, а в это время за углом из окна мужского туалета то и дело вылетала одна и та же пара задрипанных кедов, которые пацаны подбирали по очереди предъявляли этому Церберу об одной засушенной голове.

Ленточки так ленточки, да где их взять? Пришлось Коле пустить на эти самые ленточки старое красное платье мамы и чёрные брюки отца, которые, как потом оказалось, ещё не были старыми.

И вот вожди то назначались, то умирали, потом назначались вновь, а Коля доучивался и мечтал о разных романтических вещах. Например, о дальних морских походах. Дважды он перечитал собрание сочинений Станюковича и уже прекрасно знал, какие команды на парусном судне во время кругосветного похода надо отдавать капитану, если вдруг маленькое облачко на горизонте начнёт стремительно расти.

В школу приходили агитировать в военные учебные заведения. Наслушавшись красочных рассказов бывалых мужественных людей, Коля решил стать военным.

Сначала школьник надумал стать пилотом вертолёта, так как ему очень понравился рассказ о военном вертолётном училище в Саратове. Это недалеко от Актюбинска, один прикаспийский водный бассейн, одно дно древнего Хвалынского моря. И учиться на вертолётчика совсем не долго, всего три года. Было сказано, что после окончания Саратовского вертолётного училища многие выпускники попадают в Афган, но это не страшно и совсем безопасно, так как на сейчас на этой войне небо всё целиком наше: у «духов» нет оружия, которым можно сбивать грозные советские летательные аппараты. Но потом, поразмыслив, Коля от этой идеи отказался, так как не захотел в будущем расстреливать как в тире каких-то незнакомых и ничего ему плохого не сделавших бородатых людей в старых халатах, – ему по душе была борьба на равных.

Однажды в школу пришёл пожилой человек в белой парадной форме и рассказал о военно-морском училище радиоэлектроники имени Попова, что в Петродворце. Коля тут же загорелся идеей украсить себя ленточками и якорьками, – ещё бы, ведь морская форма во все времена нравилась девушкам, а Коля на всё готов был пойти ради прекрасного пола. Училище в Петродвореце, кроме военной, давало ещё и полезную гражданскую специальность инженера-радиоэлектронщика. Этот бонус был не только приятным, но и хорошо сочетался с тогдашними увлечениями Николая: он запоем читал «Занимательную физику» Перельмана, «Физику для всех» Ландау и Китайгородского, переводной трёхтомник «Физика для любознательных» Эрика Роджерса, учебники брата-студента и массу научно-популярных книжек и журналов. По вечерам Коля что-то паял, поэтому от него всегда немного пахло канифолью, и пальцы его рук часто бывали обожжены. Свои упражнения с паяльником он всегда доводил до конца и становился счастливым обладателем то невзрачного ящика, который, при подключении к магнитофону, превращался в светомузыкальную установку, полыхающую яркими разноцветными огнями и переливавшимися в такт опусам Deep Purple и Uriah Heep, то вдруг на столе у него оказывался самодельный радиоприёмник, который, потрескивая, разговаривал непонятными, похожими на птичий, языками жителей каких-то далёких экзотических стран.

Профессия моряка хорошо соответствовала романтическим представлениям Коли о чудесном, которые он почерпнул при чтении книг о путешествиях, а также из научно-фантастических рассказов и романов. В двенадцатилетнем возрасте Коля обратил внимание на многотомник Жюля Верна пятидесятых годов издания и прочитал все эти толстенькие книжки от корки до корки, пренебрегая выполнением школьных домашних заданий. До этого так же подробно и систематически Коля читал только восемнадцать синих томиков полного собрания сочинений Чехова (двенадцать томов писем того же издания школьник читать не стал, так как считал, что чужие письма читать нельзя). Вслед за Жюлем Верном последовали Беляев, Лем, книжки современной американской фантастики и, конечно же, братья Стругатские, произведения которых просто потрясли Колю начиная с выходившего сериями в журнале «Знание-сила» романа «Жук в муравейнике».

Таким образом, Коля рос очень любознательным и романтически настроенным юношей. Однако обязательные школьные учебники Коля открывал с отвращением. Всё, что касалось школы, вызывало у него сильнейшее отторжение, а первое сентября многие годы уже после получения аттестата о среднем образовании всегда было тем днём, когда хоть на минуту, но находила на Николая тоска и посещало неприятное чувство тревоги и сосания под ложечкой. О том, что Коля неохотно посещал школу говорит, например, такой его стишок:

Но этот стишок Коля сочинил значительно позже, а сразу после школы, но уже после поступления в Марийский университет в городе Йошкар-Ола, он сочинил вот это: