Правила качка (ЛП)

— Я имею в виду... что почти уверена, что ты и пальцем не пошевелил, пока рос.

Очевидно, она права — в детстве мне и пальцем не пришлось пошевелить. У нас были повара, садовники и ремонтная бригада, чтобы делать все это за нас. У нас были уборщицы, репетиторы и…

В двух словах, мои родители не оказывали ни какой помощи моей сестре или мне, готовя нас к реальному миру — что я уже начал ненавидеть. Я даже не могу, бл*дь, починить котел или прочистить туалет в два часа ночи (еще одна вещь, которую я должен был гуглить), или использовать пилу, когда хотел построить полку в свободной комнате, которую использую в качестве офиса.

Я стою, обиженно скрестив руки на груди.

— С чего ты взяла?

Ее глаза бегают по комнате, а затем останавливаются на дорогих одеялах из искусственного меха, накинутых на спинку моего дивана. Их мне купила мама.

— Гм... — Тэдди прикусывает нижнюю губу. — Исходя из того факта, что у тебя, вероятно, есть домработница. Держу пари, что кто-то занимается твоей стиркой и покупками продуктов.

— Я сам делаю покупки в бакалее.

Большую часть времени.

— Но у тебя есть домработница?

Сжимаю губы в тугую линию.

— О боже. Есть! — Тэдди практически кричит в безмолвной комнате. — Есть? Стоп. У тебя есть домработница?

Мои щеки вспыхивают; я чувствую, как жар поднимается вверх по моей шее, внезапно смущенный своей привилегией.

— Да, — выдавливаю я из себя. — А мы можем не говорить об этом?

За этим следует еще одна долгая пауза, и на какое-то время мне кажется, что она собирается сказать что-то еще об этом. Но я приятно удивлен, когда Тэдди этого не делает. Чувствую облегчение, на самом деле, когда вместо этого она смеется и говорит:

— Это объясняет, почему вокруг твоего унитаза нет мочи.

— Я писаю в основном в унитаз, спасибо большое, мисс Всезнайка.

Я иду дальше в гостиную, зная, что последует за мной.

— Я вполне могу отвезти тебя домой, если думаешь, что не сможешь справиться с холодом в доме.

Она бросает взгляд на леггинсы и толстовку с капюшоном, в которые переоделась, когда мы заезжали к ней домой. Тянет за толстый материал и пыхтит.

— На мне ничего нет снизу. Никаких слоев, а эти леггинсы очень тонкие. Думаю, что действительно могу получить обморожение.

— Есть такие штуки — одеяла. — Я наклоняюсь вперед, хватаю одно из причудливых покрывал с края дивана и бросаю в нее. — Используй их.

Тэдди снова фыркает, когда ловит одеяло у своего лица и пристраивается в углу дивана.

— Хорошо, я останусь.

— Я могу отвезти тебя домой, если возникнут проблемы, — твердо говорю я, повторяя свое предложение.

— Нет-нет, я переживу. Просто позволь мне побыть очень драматичной еще несколько секунд, а потом я оставлю эту тему.

Я плюхаюсь рядом с ней и беру в ладонь пульт дистанционного управления, направляя его на телевизор, пока она вздыхает и ерзает на подушках рядом со мной, пытаясь устроиться поудобнее. Издает один или два звука бррр. Дрожит, наконец-то устраиваясь на заднице, обхватив руками ноги.

Я бросаю на нее взгляд, полный раздражения.

— Ты просто смешна.

— У меня есть еще несколько секунд, помнишь? Оставь меня в покое.

Я ухмыляюсь и качаю головой.

Черт возьми, она такая милая.

Она разворачивается, скользит ногами по диванным подушкам в мою сторону, сует их под мое одеяло, когда её ледяная кожа задевает мою, я подпрыгиваю.

— Ай! Убери от меня свои холодные ноги! Предупреждать надо. Боже.

Тэдди смеется.

— Позволь мне засунуть их тебе под бедра. Ну пожалуйста! Они замерзли.

Я чувствую, как она шевелит пальцами ног, прежде чем сунуть их под мое бедро.

— Господи, тебе надо сходить к врачу и провериться.

— Заткнись. — Смеется она. — Они не так уж и плохи.

— Да, это так. — Они действительно ледяные и охлаждают мои сетчатые спортивные штаны в том месте, где она их нагло пристроила. — У тебя явно плохое кровообращение.

— Нет. — Похоже, она нисколько не обеспокоена.

— Первым делом в понедельник утром я отвезу тебя в клинику.

Мне нравится слышать ее смех. Нравится, как ее ступни поджаты под мои ноги, тело вытянуто рядом с моим, наша разница в размерах бросается в глаза. Но это очень мило. Может быть, я и чертов гигант по сравнению с ней, но, черт меня побери, если я не чувствую себя защитником из-за этого.

Мы сидим так больше часа, завернувшись в пушистые одеяла, разговаривая на протяжении всего фильма, болтая и смеясь, пока оба не начинаем зевать.

— Не знаю, устала ли я или страдаю от переохлаждения, — язвит Тэдди, натягивая одеяло до подбородка.

— Оба варианта. Определенно и то, и другое, — поддразниваю я, любуясь ее переносицей, освещенной светом кухонного фонаря.

Она мягко наклоняется, кончик носа дерзко торчит к верху. Это так мило.

У неё пухлая нижняя губа. Пряди волос, собранные в пучок на макушке — точно так же, как у меня, — и некоторые выпадают в беспорядке. Ей плевать, как она выглядит передо мной, ей все равно, потому что ей удобно.

Когда голова Тэдди откидывается на спинку дивана, ее щека касается моего плеча, и я чувствую, как она втягивает носом воздух. Замечаю, когда прикусывает нижнюю губу, поднимает голову и отворачивается.

Спалилась.

Ладно, может быть, со мной все-таки не так комфортно.

Ни хрена ее ко мне не тянет, я бы знал.

Правильно?

Парни знают о таких вещах, и она определенно не заинтересована. Ей больше подходят научные ботаники и любители истории, лабораторные крысы и парни с родителями из среднего класса, которые ловят рыбу и играют в кикбол по выходным.

Я не подхожу ни по одному пункту.

Тэдди испугалась бы до чертиков, если бы знала, где я вырос, и чем мы развлекаемся по выходным, и это уж точно не кикбол.

И все же…

Я не могу не представлять себе, каково это — встречаться с ней.

Мило.

Обычно.

Господи, обычно — на что это вообще похоже?

Я пытался разобраться в этом в течение последних двух лет, начиная с моего переезда из Нотр-Дам сюда, в Захолустье, штат Айова. С этим домом я ничего не мог поделать; мои родители настояли на том, чтобы установить систему безопасности в безопасном, незаметном районе, где репортеры и вся эта прочая чушь вряд ли будут меня искать.

Ради статей.

Моя сестра сумела немного нормализовать свою личную жизнь, выйдя замуж за парня, которого она встретила в приложении для знакомств, а не за одного из парней, с которыми мои родители пытались свести ее, — парней, которые, как они надеялись, помогут расширить их империю.

Ронни переехала через всю страну в маленький городок с населением в три тысячи человек. Купила дом на берегу озера, занимаясь всем этим сама. Растит собственных детей, сама стирает белье. Обычные вещи.

Нормальные вещи.

Это то, чего я тоже хочу, пусть даже на некоторое время.

Я дергаю прядь волос Тэдди — завиток, выбившийся из узла на макушке, спадающий ей на плечо, — тереблю его между большим и средним пальцами.

Ожидаю, что она отстранится и спросит, какого черта я делаю, но по какой-то причине она позволяет мне играть с ее волосами. Смотрит на меня с сонной полуулыбкой на лице.

Блин, какая же она хорошенькая.

***

— Тэдди... ты не спишь?

Громкий вздох доносится из темноты, из гостевой кровати, и когда я включаю свет в прихожей, вижу, что Тэдди поднялась, щурясь в сторону коридора, прикрывая глаза рукой.

— Черт возьми, Кип! Тебе обязательно было так подкрадываться ко мне? Ты напугал меня до полусмерти и, черт возьми, выключи этот чертов свет! Ты просто ослепляешь меня!

Она определенно злющая, когда просыпается.

Я прислоняюсь к дверному косяку.

— У меня рост шесть футов четыре дюйма, и я чисто физически не могу ни к кому подкрасться.

— Снежный человек может подкрасться к любому, к кому захочет, — ворчит она, падает обратно на кровать, пытаясь поглубже зарыться в подушки. — Его еще никто не поймал.