Безумство (ЛП)

Он делает резкий, мучительный вдох, когда я позволяю своему нижнему белью упасть на землю, и моя грудь освобождается. Последние тридцать секунд мы были безумны, потерявшись в жестоком, плотском безумии, но теперь мы оба стоим неподвижно, блуждая глазами по телам друг друга. Дыхание Алекса наполняется туманом, когда он сглатывает, делая неуверенный шаг ко мне. Его огромная фигура возвышается надо мной, затмевая меня так, что я чувствую себя невероятно маленькой.

Его темные волосы падают на лицо, скрывая глаза. Он убирает их с дороги взмахом руки, и от этого простого жеста мое сердце начинает биться сильнее, чем когда-либо прежде. Я люблю его так чертовски сильно, каждую маленькую, красивую, сломанную, невероятную часть его, и это все слишком, слишком много.

Черные чернила, которые ползут вверх по его рукам, извиваясь вокруг воротника горла в клубке роз и шипов, будто перемещаются в лунном свете, который пробивается сквозь облака над головой, окрашивая его торс серебром.

Я могла бы с уверенностью сказать, что он самое удивительное существо, которое я когда-либо видела, но такое простое описание не воздаст ему должного. Он не просто великолепен. Он выше всяких слов. За пределами воображения. За гранью мечтаний. Если я доживу до ста лет, то никогда не смогу полностью объяснить, насколько эффектен голый Алессандро Моретти. Он стоит такой высокий и гордый, беззастенчивый к тому факту, что его член тверд и касается его живота таким образом, что притягивает взгляд вниз…

— Argento, — шепчет он почти укоризненно. Он протягивает руку и легонько проводит пальцами по моей щеке. — Я ведь не заботился о тебе, да? Я был так поглощен своим собственным дерьмом, и все это время ты была голодна. — Он не спрашивает, а знает, что это правда так же хорошо, как и я. Он может прочитать это по мне, потребность вибрирует от моей кожи, как электрический заряд.

На другой стороне озера кричит птица, ее крик разрывает безмолвный ночной воздух. Этот звук напоминает нам обоим, что мы стоим снаружи в середине зимы, голые, как в тот день, когда родились на свет.

— Я хочу тебя здесь, — громыхает Алекс, его голос хриплый, как виски и дым. — Я хочу видеть тебя под звездами, с луной за спиной и холодным воздухом в легких.

Я беру его за руку и веду вниз по ступенькам крыльца, направляясь к пристани, которая выходит на озеро. Камни и острые обломки дерева впиваются в нижнюю часть моих ног, но пересечь поляну не занимает много времени. Затем гладкие, замерзшие доски причала заменяют грубую землю, что значительно облегчает ходьбу.

На полпути вниз по узкому пирсу Алекс обнимает меня сзади, разворачивая меня, его руки лежат на моих бедрах.

— Ты ведьма, не так ли? Ты украдешь мою душу, и оставишь меня тонуть, опьяненного любовью в холодной черной воде.

Я закрываю глаза и улыбаюсь.

— Хм. Значит, ты меня любишь?

Губы Алекса легонько касаются моих, между нами пробегает жар, несмотря на то, что он нежен.

— Ты же знаешь, что люблю, — бормочет он мне в губы. — Как я могу не любить? Ты зыбучий песок. Чем больше я борюсь с тобой, тем глубже погружаюсь.

Его грудь касается моих сосков, и восхитительная дрожь пробегает по моему телу. Странно, что холодный воздух ничего для меня не значит, и все же тепло дыхания Алекса, скользящего по моей коже, заставляет меня покрываться гусиной кожей. Боже, я так чертовски сильно хочу его. Внутренности моих бедер скользкие, моя киска жаждет, чтобы он протянул руку между моих ног и прикоснулся…

Ну все, мне надоело ждать. С меня довольно. Я больше не могу этого выносить.

— Я сделала то, что ты просил, Алекс. Я оделась. Выскочила из дома, даже не сказав папе, когда вернусь. Я проделала весь этот путь до хижины вместе с тобой. Пришло время мне взять на себя лидерство на некоторое время, а ты…

— Я? — спрашивает он, поднимая брови.

— Ты не скажешь ни слова. Ты будешь лежать на спине, — я дерзко протягиваю к нему руку и хватаю его за член, — ты будешь лежать спокойно, и ты позволишь мне делать все, что я захочу.

Глаза лихорадочно блестят, рот немного приоткрыт от внимания, которое я в данный момент демонстрирую его члену, пока я решительно двигаю рукой вверх и вниз по длине его ствола, он одаривает меня дерзкой улыбкой. Уверена, что я единственный человек в мире, который когда-либо видел, как он улыбается правильно, как будто он действительно это имеет в виду.

— И с чего ты взяла, что я соглашусь на это, Argento?

— Ну. — Я крепко сжимаю его, наслаждаясь тем, как он шипит сквозь зубы ругательство. — Ты только что сам это сказал. Ты любишь меня. Ты ведь сделаешь все, чтобы я была счастлива, да?

Алекс откидывает голову назад, стонет, и звук, который выходит из него — это смесь чистого экстаза и чистого страдания.

— Я обречен.

— Так и есть. — Нет смысла спорить с ним, когда он прав. — Но и я тоже. Ты — моя ахиллесова пята, а я — твой криптонит. К счастью для нас, наши слабости — это также и наши сильные стороны. А теперь сделай это, Моретти. Ложись, пока я их не сжала. — Я держу его за яйца. Буквально.

— Воу, стой. — Он берет меня за запястье, но не отдергивает руку. Игривая кривая улыбка трогает его губы. — Я всегда буду тебе повиноваться. Я в твоем полном распоряжении. Но лучше быть осторожной, если ты когда-нибудь захочешь иметь от меня детей. Думаю, ты в курсе, что эта часть моей анатомии имеет решающее значение для процесса зачатия ребенка.

Он просто дурачится. Он был в шоке, когда я рассказала ему о нынешнем состоянии Зен. Но слышать, как он говорит о детях, наших детях, позже, когда мы оба будем готовы... это вызывает у меня головокружение опьяняющим, очень приятным способом.

Сжимая немного сильнее, вдавливая кончики своих ногтей в его кожу, я выгибаю бровь в сторону Алекса, одаривая его улыбкой.

— Ложись, — приказываю я. — Прежде чем я решу вообще не трахать тебя.

Парень падает на колени, как будто его только что сбила стрела. Он смотрит на меня снизу вверх, обнажая свое горло, обнажая себя передо мной. Ночное небо ясно и полно звезд; я вижу их отражение в его глазах, когда он встречается со мной взглядом, и от одного его вида у меня перехватывает дыхание. Он медленно откидывается назад, сначала опускаясь на локти, а потом ложась на спину. Мышцы на его горле напрягаются, когда он смотрит, как я делаю шаг к нему. Собравшись с духом, я делаю глубокий вдох, отказываясь смущаться от того, насколько полностью и совершенно обнажена я сейчас.

Заманчиво прикрыться и спрятаться от пристального взгляда Алекса, но это не то, как мы действуем. Мы никогда так не делали. Независимо от того, насколько уязвимыми мы делаем друг друга, эмоционально или физически, мы никогда не прятались друг от друга, и сейчас не время начинать. Перешагнув через него, я улучаю момент, чтобы насладиться видом его, татуированного и чертовски великолепного, лежащего ничком подо мной.

— Если тебе интересно, не будет ли невежливо сидеть у меня на лице, — ворчит Алекс, — то ответ - нет. Не будет. На самом деле, ты бы сделала меня очень…

— Хватит болтать. — Эти слова принадлежат кому-то другому. Кому-то гораздо более храброму, чем я. Я не знаю, что побудило меня так грубо скомандовать, но Алекс немедленно повинуется, закрывая рот. Он тяжело выдыхает через нос, отчего его ноздри раздуваются, а руки дергаются по бокам. Парень хочет прикоснуться ко мне. То, как его пальцы постоянно загибаются внутрь, делает это совершенно ясным. Но пока я ему этого не позволю. Сначала я хочу немного помучить его.

Я касаюсь своими пальцами живота, слегка проводя ими по своей коже, двигая их ниже, ниже, ниже. Глаза Алекса расширяются, когда он смотрит на меня…

— Черт возьми, Dolcezza…

— Тссс. — Я стараюсь не задыхаться, когда провожу рукой между ног, раздвигая складки своей киски, чтобы он мог видеть меня всю. Я уже достаточно мокрая и готовая. В тот момент, когда провожу кончиком среднего пальца по клитору, меня охватывает сильная дрожь, заставляя все мое тело сжаться. — Твою мать!