Крыло

Половину мешка мы выкинули в ближайшую канаву, покусанные плоды начинали быстро гнить, гниль легко перекидывалась на здоровые клубни. Но была надежда, что на пару дней нам еды все же хватит. Всем нам, а не как обычно.

— Хорошо варите клубни, они могут быть подпорчены, — напутствовал я Грете, отдавая похудевший мешок. — Этого должно хватить на несколько дней. И если повезет, у нас появится постоянная работа.

Последнее было очень оптимистично, конечно. Я сам в это не верил совершенно, но решил подбодрить остальных. Надежда на лучшее — светлая мысль, которая поддерживает этих ребят.

— Молодцы. Хорошо варить, — подтвердила Грета.

Убедившись, что юные поварята следуют моим указаниям, вернулся в свою комнату. Вчера я закончил книгу мифов и, взяв из груды еще не прочитанной макулатуры следующую, наткнулся на сокровище. Не то учебник, не то справочник, книгу, давшую мне возможность выйти за пределы мирка, который я наблюдаю своими глазами.

За все прожитые в этом мире годы я видел несколько городских районов. Если взобраться на крышу повыше и оглядеться вокруг, можно увидеть внешние городские стены, возвышающиеся над домами. И еще более высокие стены Верхнего Города. Мелочи, вроде башни Храма Матери Мира, пирамиды Юстициарума, или купола обсерватории даже не упоминаю. Этот мир оставался для меня terra incognita. Я сносно изучил язык, немного разобрался в деньгах, кое-что понял в законах, но и только.

Что я знал хотя бы о своем городе? Во-первых, я даже не знал его названия. Знаю, что в Верхнем Городе живут аристократы. Знал, что есть Нижний Город, обширная сеть подземелий, в которые лучше не соваться. Вообще никогда и ни по какой нужде. Ну а из книги мифов, вроде предыдущей, наполненных такими очешуительными историями, вытащить сколько-нибудь актуальные сведения не представлялось возможным.

Во-вторых, я не знал ничего о государстве, в котором мы живем. Ну, почти ничего. Валюта называется «сент». Все. Я никогда не видел мира за городской стеной. Какие народы живут в городе и за его окрестностями? На каких языках говорят? Что это вообще за страна? Вопросов было море, и я жаждал получить на них ответы.

В-третьих, я ничего не знал об этом мире в целом. Ни о каких картах даже масштаба города никогда не слышал и нигде не видел. Не говоря уже о какой-то, хотя бы схематичной, карте мира или его обследованной части. Даже местное светило мысленно воспринимаю, как солнце, не зная названия на этом языке.

Думая над своим положением, я ощутил себя бедняком из какого-нибудь гетто моего родного мира. Представил, что живу где-нибудь в Москве, родился в семье гастарбайтеров или вообще цыган, никогда не ходил в школу. Точно так же, как и сейчас, мой мир бы ограничивался парой ближайших кварталов. Машины на дороге считал бы волшебными повозками. Самолеты — такими же волшебными повозками, только летающими. Электричество, водопровод и телевидение причислял бы к дарам богов. Ага, вместе с метро. Сюрреализм, как может показаться на первый взгляд. Но, с другой стороны, задумывался ли я вообще когда-нибудь о том, что парень, подметающий тротуар, может вообще не понимать, что живет на шарике, летящем через вселенную? Что он видит мир иначе, не так, как я. Сейчас я встал на его место, только все противоречия обострились в сотню раз. Странная ситуация, и даже ироничная, пожалуй. Только ирония грустная.

И вот теперь у меня была возможность узнать хоть что-то...

Кстати, а дата есть?

Я осмотрел первые и последние страницы, но не нашел ничего, что указывало бы на временные ориентиры. К тому же... я все равно не знаю, какой сейчас «год» или его аналог, обозначающий большой временной промежуток. Плюс один пункт в список того, чего я не знаю об окружающем мире. Как же мне не хватает нормальных знаний! Проблема актуальности содержащейся в книге информации сохранялась. Неизвестно, относится написанное в ней к настоящему времени или перестало отображать текущее положение вещей лет сто назад.

Начиналась эта книга, как и все прочитанные мною в этом мире, с обращения к читателю. И если обычно автор обращался к абстрактному читателю, то в здесь говорилось о слуге некой титулованной особы. Хромающий словарный запас позволил мне понять, что речь идет о некоем аристократе, собравшем множество титулов в одном своем лице. Ситуация нормальная, вон, императоры Российской Империи тоже имели неприлично длинный титул из перечисления всех входивших в империю регионов, да еще и заканчивался пафосным: «и прочая, и прочая, и прочая».

Здесь было нечто подобное, но я не мог разобрать практически ничего, так как не знал ни территориальных ориентиров, ни местного титулования. Но этот неизвестный тип крут, да. Я уже проникся почтением, не может человек с таким длинным именем не быть крутым и важным.

Читая далее, я понял, что каждое третье или четвертое слово мне незнакомо, а смысл некоторых предложений от меня ускользает. Попробовал разобрать пару зубодробительных словесных конструкций, и начал догадываться, что у благородных есть... не свой язык, а некий «высокий слог», не критично, но все же он отличался от языка, которым изъяснялись на улицах и писали литературу. Странно. Литература, наоборот, должна быть в большинстве случаев написана «высоким слогом». Разве что для обычных людей специально пишут что-то отдельное. Но зачем? Учитывая повальную неграмотность, читать книги могут далеко не все, а для зажиточных горожан есть «высокий слог». Тогда для кого вся та макулатура, что я скопил? Что-то здесь не сходится.

Стук оторвал меня от чтения. В мою обитель заглянула маленькая рыжая головка.

— Входи, — кивнул я девочке.

Грета присела на край тумбочки, она всегда делала, когда приходила ко мне. Я нечасто, хм, принимал гостей в своей маленькой комнатушке, поэтому и дополнительными сидячими местами не озаботился.

— Теренс плохо, — многозначительно выдала она.

— Я знаю, — поморщился. — Он не твоя забота. Я сам с этим разберусь.

— Нет, — отрицательно качнула головой Грета. — Теренс приходил, не заходил, смотрел.

— Вот как, — на этот раз я сложил книгу задумавшись.

Поймать и побить засранца? Так, во-первых, не факт, что я его побью. Во-вторых, не факт, что это что-то даст.

— Боюсь, — призналась девочка.

Я перевел на нее взгляд, глядя прямо в фиалковые глаза. Тусклые и грустные. Слишком мало было радости в жизнях этих детей, и все мои усилия не слишком меняли ситуацию.

— Я не позволю ему ничего сделать, — пообещал я, не испытывая уверенность в своей способности исполнить обещанное.

И Грета снова отрицательно качнула головой.

— Ты можешь. Ты сильный. Ты не рядом. Не всегда. Мы нет защиты.

Она права. Если Теренс придет сюда, пока меня не будет, я их не смогу их защитить. Потом-то я его прибью, но нанесенного ущерба это уже не возместит. Но что я еще могу ей пообещать? Какую защиту? Я даже сам себя не могу защитить. Она считает меня сильным, но это смешно. Мальчишка, практически нищий, в мире, где правят маги, по легендам способные в одиночку стирать целые страны.