Крыло

— Като! Где тебя носит? — крикнул старик Павел, мой мастер.

— До начала смены ещё двадцать минут, — отмахнулся я.

— Поболтай ещё мне, щенок!

Но я не боялся. Павел мог прикрикнуть, но пока я не косячил, этим всё и ограничивалось.

— Вчерашнюю партию уже забрали? — спросил я, сбивая его с настроя.

В раздевалку мы не пошли. Работа у меня была не грязная, если делать всё аккуратно. Таскать с собой форму не было желания. Естественно, шкафчиков в раздевалке на пацанов, вроде меня, никто не предусматривал.

— Да, да. Квин на своей смене уволок. Так что, всё готово.

Я вошёл в одну из комнат, где захватил немного относительно чистой ветоши, и прошёл на рабочее место. Остальное было отработано до автоматизма. Тряпку на табурет, вторую на колени, чтобы не пачкать штаны. Стержень в тиски, и пошёл крутить. Павел пристроился на другое место. Он привык делать иначе, менее технологично, и потому справлялся не так быстро, как я. Да и старость давала знать, в пальцах уже не было ловкости, и ему приходилось делать медленно, чтобы не порвать мягкую проволоку. Выполнение очередной заготовки, только и всего.

Следующие четыре часа пройдут здесь, в этой монотонной работе. Но я не жаловался, потому что всё познаётся в сравнении. И в сравнении с другой работой мне ещё неописуемо повезло.

Павел расспрашивал про семью, рассказывал какие-то свои новости. В какой-то момент разговор затронул и Тоди.

— А этот непутёвый пацан где?

Когда Тоди только присоединился к нам и узнал, где мы работаем, долго клянчил, чтобы его тоже взяли на мануфактуру. Как я его тогда не послал в пешее эротическое — сам не знаю. Если в тех двух оболтусах я был хоть как-то уверен, чтобы за них говорить, то Тоди мне всегда не нравился, и точка. Но случай... Потребовался пацан на грязную работу, на которую зазорно было ставить подмастерьев или детей рабочих. И Тоди даже что-то делал, пусть и пытался при любом удобном случае свалить ко мне и тут посидеть в уголке, послушать наш трёп.

— Тоди послан на все четыре стороны, — ответил я. — Больше это не моя головная боль.

Павел хмыкнул в седые усы.

— Ну и правильно. Пока работать не научится, здесь ему не место.

Оптимист. Слова «Тоди» и «работа» могут стоять в одном предложении только в формате: «Тоди отлынивает от работы».

Дальше пошёл обычный базар про то, как в его время небо было голубым, трава зелёной, а у всех девок... в это мгновение старик всё же вспоминал, с кем говорит, и под мои смешки начинал рассказывать про жизнь в цехах. Кто унёс общую кружку, кто не донёс курева или заварки на общаг, и прочих таких мелочах.

Через четыре часа две коробки у моих ног заполнились заготовками. А Павел, как это иногда бывало, дремал, привалившись к стеночке. Я вышел обратно в цех, поискав глазами бригадира.

— Чен!

Имена у местных часто были копиями имён моего прошлого мира, причём из разных стран и разных языков. Это наводило на определённые мысли, вплоть до тех, что наступил апокалипсис, и мы живём году так в пятитысячном, забыв старую цивилизацию. Но пока я не имел возможности проверить свои теории.

— Что? — бригадир, полноватый мужичок, обернулся и, рассмотрев меня, кивнул. — А, привет, Като. Закончил?

Приветливо кланяясь:

— Ага. Могу выкатить в цех.

— Не надо, — отмахнулся Чен. — заберут позже. Можешь идти, и это...

Чуть подумав, он достал из кармана пару купюр местных денег.

— Держи. Хорошо работаешь. Впервые на моей памяти у нас заготовок с запасом.

Отказываться не стал. Сумма спонтанной премии была невелика, если откровенно. Но и то хлеб.

— Спасибо, мастер Чен, — улыбаюсь мужчине, пряча купюры во внутренний карман.

Мои соратники по шатанию в подворотнях как раз закончили со своей работой и появились во дворе мануфактуры, отряхиваясь от грязи и пыли. Один: Санни, соседский паренёк, крепкий и здоровый, но в остальном обычный. Второй: Витор, пожалуй, слишком добрый для улицы, в остальном опять же обычный. Они были достаточно надёжны и достаточно сообразительны, чтобы выполнять несложную работу и не создавать проблем. Не могу назвать их друзьями, потому что не чувствую себя ребёнком, слишком сильна между нами разница. Но с ними жить на улицах проще и удобнее, чем без них. Поэтому они принимают моё лидерство, а я помогаю им, по возможности.

— Парни. Мне тут поощрение выписали, — улыбаюсь, важно хлопая по несуществующему нагрудному карману, где взрослые обычно носят кошельки. — Пойдём. Сообразим, чем можно угостить наших, отметим досрочно мое одиннадцатилетие.

Идея была воспринята одобрительно и поддержана без возражений.

Глава 2

Под «нашими» подразумевалась группа детишек, которая собралась вокруг меня за последнее время. Специально никто никого не искал, кто-то был родственником, кто-то по-дружески прибился. В конце концов я понял, что для всей этой братии нужно обзавестись каким-то приютом. Может прозвучать банально, но нам была нужна крыша над головой. Почти никого из нас не кормили дома, в лучшем случае доставались объедки со стола. К тому же «жилье» родителей зачастую представляло из себя закуток два на два в общей комнате на десяток таких семей. Пьянство, драки, постоянный шум, все это сопровождало меня с рождения. Удивлен я не был, сотню лет назад до моей жизни в своем цивилизованном прошлом рабочие обитали точно так же, правда, в какой-то момент обозлились настолько, что устроили революцию.

Здесь ни о какой революции и речи ни шло, а кушать мне с остальными было нужно, а также нужно было где-то жить. Хорошо, что здесь нет суровых холодных зим, иначе я бы и года на улице не протянул.

С поисками ночлега все было сложно, любые пустующие помещения быстро находили новых владельцев в лице различных антисоциальных личностей. А селить детей рядом с таким контингентом... Я не готов. Стало ясно, что нужно искать место, само по себе отгоняющее лишних людей. При этом такое, где нам было бы комфортно, хоть местные дети к комфорту и непритязательны.

Компромиссный вариант был найден после изрядных трудностей и длительных поисков. В нашем районе стояла водонапорная башня. Когда ее только строили, предполагали, что внутри будет место для дежурного работника, комната для инструментов, пара складских помещений, а также сторожка, для охранника, которому предстоит отгонять от важного объекта бомжей и воров. Со временем стало понятно, что держать рабочего, тем более квалифицированного, на дежурстве в каждой такой башне — глупость. Хранить инструмент неразумно опять же. Так осталась только сторожка, в которой обитал ветеран гарнизона. Старик службу нес вполне исправно, добросовестно следил за тем, чтобы в башню не лезли посторонние. Сам жил здесь же. Остальные комнаты были свободные! Свободные! Чего мне стоило убедить его в том, что мы лишь ищем хорошее место для жизни, и ничего важного трогать не будем, ничего не сломаем и готовы везде поддерживать порядок — достойно отдельного героического эпоса. Старик уперся, как натуральный баран.