Палые листья лета

Точно, его же здорово зацепил один из монстров.

— Корд, ты ранен! — возмущаться пришлось шепотом, ибо горло саднило после всех душераздирающих криков.

— А, разве это сейчас важно, — он попытался отмахнуться здоровой рукой и повернуться так, чтобы раненую не было видно.

Тогда уж и побледневшее лицо бы прятал, конспиратор недоделанный.

— Именно это сейчас и важно, фиер, эд'Пинкрон! Я жива, а значит, уже не умру, чего не скажешь о вас. Немедленно покажите руку!

— Еще не стала женой, а уже командуешь?

Еще и пытается сопротивляться?

— Вашей женой я стала в Священном Лесу, фиер эд'Пинкрон! И теперь будьте добры меня слушать! Показывайте руку!

Одно дело велеть показать рану, и совсем другое воочию увидеть этот ужас. Может, если немного потереть виски, сознание поимеет совесть, и не отправится в дальние дали?

— Санни, не нужно смотреть, я сам.

— Что сам? — кажется, кого-то сейчас накроет самая банальная женская истерика. Вот только на истерику нет ни времени, ни сил.

— Сам обработаю и зашью. Мне не впервой.

Спрашивать, что же ему не впервой: зашивать раны, или зашивать их на себе, не хотелось. Обидно не испугаться огромных монстров и бухнуться в обморок от вида окровавленной руки.

— Достань из моего рюкзака аптечку.

И правда, чего это она раскисла. Нужно помочь хотя бы тем, чем может. Она порылась в рюкзаке и достала требуемое.

— Отвернись.

И здесь не поспоришь, если Санни грохнется в обморок, Кордесу придется тратить время на нее.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как же пронзительно пахнет кровь. Как жутко скрипит нитка, протягиваемая через плоть. Или Санайя это придумывает?

— Вот и все, готово! — а голос-то какой бодрый. И кого, интересно, хочет обмануть?

Даже перебинтовать сам себя смог. Ничего, Санни тоже этому научится. И не бояться крови тоже научится.

— Отдохнем и пойдем обратно? — с надеждой спросила она.

— Санни, мы совсем рядом с порталом. Его необходимо закрыть.

Можно заупрямиться. Сказать, что до жути испугалась и все же закатить истерику. Но зачем ставить перед самым дорогим человеком столь сложный выбор? Выбрав ее или долг, он предаст долг или ее.

— Идем, — она поднялась и посмотрела на валяющийся под ногами рюкзак Кордеса, вряд ли он сможет нести поклажу. — Корд, только не спорь. Давай переложим самое необходимое ко мне!

Совсем без спора не получилось, но в итоге часть вещей, включая лишнее одеяло и посуду, осталась на месте боя, часть перекочевала в поклажу к Санайе, часть продуктов была съедена. Артефакты, коих оказалось не так уж и мало, немного еды и вода остались в рюкзаке мага, который мужчина водрузил на здоровое плечо.

— Вот теперь идем, жена, — объявил Кордес и, надев специальные очки и крепче ухватив ее за руку, шагнул в гущу тумана.

***

Идти в белесом мареве было очень страшно. До дрожи в коленях, до прокушенной до крови губы. Еще и туман становился все гуще. Уже сложно было рассмотреть пальцы на вытянутой руке.

— Корд, а что видишь ты?

Звук голоса мог привлечь притаившихся монстров, но молчать было еще страшнее.

— Магический фон, — тут же ответил он и, немного подумав, добавил: — Очень странный магический фон. Одновременно как будто бы зашкаливающий, и тут же исчезающий на нет. Точнее я объяснить не могу.

— И никакого тумана?

— Нет.

— А он становится все гуще, — сочла нужным предупредить Санайя.

— Буду иметь в виду, — горячая мужская ладонь крепче сжала ее кисть.

Горячая? И правда.

— Корд, да ты же горишь! — Санни остановилась и, заставив мужчину пригнуться, прикоснулась губами к его лбу. Можно было бы и рукой, но захотелось именно так. — Нужно принять жаропонижающее.

— Ничего, я справлюсь, — Кордес собрался обойти девушку и отправиться дальше.

— Но почему? — она не дала это сделать, даже дернула за здоровую руку, которую теперь не отпускала ни на мгновение.

— Санни, все жаропонижающие снижают внимание и концентрацию.

— Вот же мужчины, — в сердцах выругалась она. — А жар, значит, не снижает твою концентрацию?! И если ты здесь свалишься в горячке, то это будет лучше? Пей, я сказала! Ну вот, из-за тебя опять горло засаднило.

Послушался. Сел на пол, переложил руки Санайи себе на талию, улыбнулся и нежно коснулся щекой и кончиком носа ее волос, когда она ловко просунула ладони под рубашку, и, то ли лаская, то ли проверяя температуру, провела ими несколько раз вверх и вниз по торсу. Достал из рюкзака аптечку, нашел в ней пару пузырьков, один опорожнил сам, другой протянул спутнице:

— Вот, выпей, это смягчит твое горло.

Санайя принюхалась. Ведунья должна, просто обязана разбираться в травах и настойках. Жаль, что она пока ведунья недоделанная. Ничего, совсем скоро все выучит. И травки, и заговоры, и, вообще, все-все-все. И вдруг… Как же это не пришло в голову раньше? Если они поженятся, то как же ее учеба в училище? Ничего не получится? Жить рядом с Лесом прекрасно, и тетушка Лачи не откажет в покровительстве, и поделится тем, что знает сама, но будет ли это достаточно?

— Ты чего так напряглась? Не доверяешь?

Пришлось демонстративно пить предложенное лекарство. Пусть и не могла определить состав, но то, что оно не принесет вреда, почувствовала хорошо.

— Санни, милая, посмотри на меня. Что случилось?

Она лишь покачала головой. Пусть думает, что сложно говорить. Тем более, это так и есть.

— Ладно, у нас впереди вся жизнь, наговоримся еще.

Оказывается, люди зачастую разговаривают только для того, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями и страхами. Именно так: мыслями и страхами, ибо последние чаще всего порождаются первыми. Боялась ли Санни? Конечно, боялась! Боялась, что не справятся с порталом. Боялась, что опять потеряются. Что Кордесу станет хуже. Дальше мыслям она бежать не давала. Чтобы изгнать их, нужно думать о хорошем. О Лесе. О той волшебной ночи в Лесу. Никогда, ни на мгновение Санайя не пожалела, что та ночь у нее была.

— Ты ничего не чувствуешь? — вывел из грез голос любимого.

Нашла, где предаваться воспоминаниям. Санни прислушалась. Ничего. Присмотрелась. Все тот же сплошной туман. Сплошной? Впереди он как будто превращался в стену.

— Там как будто стена, да? — она указала на подозрительный участок.

— Значит, ты видишь это как стену, — сделал вывод Кордес. — Судя по взбесившемуся магическому фону, это и есть портал, который нужно закрыть.

— Давай закрывать, — покладисто согласилась Санайя. — Что я должна делать?

— Я все сделаю сам, — не дожидаясь праведного возмущения, он быстро продолжил: — Тебе предстоит следить за местностью, за туманом, как ты его называешь и, самое главное, делиться со мной силами.

Вроде бы и радоваться в их положении особо нечему, но счастливая улыбка сама растянула губы. Как же, признал, что помощь недоучки тоже может пригодиться. Делиться силой? Это пожалуйста. Это с большим удовольствием. Правильно ли она его поняла? Санайя медленно подняла лицо, подождала, пока Кордес снимет свои массивные очки и в ожидании приоткрыла губы. Можно, конечно, сказать, что поцелуй нужен для дела, но кому говорить? Санни, к примеру, точно знает, что ей этот поцелуй нужен для души, для самой жизни. Судя по тому, как ему страстно отдается Кордес, тот вообще забыл обо всем на свете: и о раненой руке, и о портале. Можно, конечно, считать, что его рука оказалась под ее одеждой для большего контакта. А можно просто наслаждаться мгновениями единения.

— Не буду ждать, пока заключим брак в мэрии. Не смогу, — горячо зашептал Кордес. — Только выберемся отсюда, и я… я все наверстаю. Мы наверстаем. Да, любимая?

Санни смогла только кивнуть головой. Завершить обряд. Какие сухие слова для того огня, который сжигал их обоих. Сколько можно еще придумать слов, но отразят ли они суть? Впрочем, хватит предаваться мечтам. Чем быстрее сделают дело, тем быстрее вернутся.

— Начинаем или еще немного поцелуемся? — смущенно глянув из-под ресниц, спросила она.