Аконит

— Я ушла, — отвечаю успокоившись, выразительно качнув головой.

— Елена, не делай из меня идиота! — глубоко вздохнув, высказался Арман, выходя из-за стола и подходя к окну.

Раздвинув занавески, он задрал голову и уставился на полную луну, жёлтым кругом пробивающуюся сквозь голые ветви деревьев. Лампа на столе слишком тусклая и из-за этого видела только черты фигуры мужчины, волосы, подсвеченный жёлтым светом фонарей и далёким спутником Земли.

Он не человек. Человек не может так долго стоять неподвижно и быть таким терпеливым. Молча, сжав руки в кулак за спиной, он не двигается, неотрывно смотря на луну.

За этот месяц узнала лишь часть этого волка, но и этого было достаточно, чтобы понять — он привык получать то, что хочет. А ещё может быть милосердным. Может быть заботливым, добрым, любящим. Он умеет шутить. Смотрит на этот мир через призму иронии и чёрного юмора.

Он очень много знает о жизни. О людях, о войне и спокойствие, о добре и зле и о том, что этот мир не белый и не чёрный, а справедливость здесь не частый гость. Арманом невозможно манипулировать, он ненавидит ложь и презирает пресмыкающихся перед ним. Наверное, именно поэтому так долго продержалась в этом доме — я никогда не встала перед ним на колени и никогда ни о чём не просила. Я показала свою слабость, но он не использовал её против меня.

Это то, из-за чего должна довериться ему? Хватит ли этого, чтобы рассказать о том, что сделала?

От напряжения прикусила губу и вытянула руки, сжатые в кулаки. Внутри всё ныло и болело, мне плохо, от усталости и недосыпа кружится голова, но я понимаю, что не уйду из этой комнаты, не дав ответов, поэтому начала говорить:

— В начале лета он взял меня на охоту. Игра на выживание. Заброшенная военная база в Сибири и десять ребят в возрасте от шестнадцать до двадцати лет. Я была среди них. Мы проснулись в казарме на рассвете. Частичная амнезия — никто не помнил, как попал туда. А на закате пришёл он и началась бойня. Кай убивал по одному, утаскивая жертв в лес, пока остальные искали выход. Но как выбраться с базы глубоко в лесу, не имея ни автомобиля, ни единого средства связи? В конце концов, нас осталось трое — мальчик и девочка, кажется они готовы были влюбиться… и я. Мы заперлись в ангаре, где парень отчаянно пытался наладить радиопередатчик.

Я замолчала, вновь вспоминая, что сделала. Подняв голову, увидела, что Арман развернулся и теперь немигающе смотрит на меня. В темноте глаза едва светятся янтарным блеском, он сложил руки на груди, ожидая, что скажу дальше.

— А затем я впустила его.

«Не открывай дверь, Елена! Нет, не надо! Пожалуйста, Елена, стой!»

— Волк набросился на парня, а девушка даже не пыталась бежать. Она съёжилась в сторонке и просто рыдала. Она обмочилась от страха. Я помню всё, как будто это было вчера. Помню, как взяла нож и направилась к ней, намереваясь убить девушку. Она бы не сопротивлялась. Что-то сломалось в ней, когда она увидела, как мальчика пожирает живьём огромное животное с оскаленной пастью и яркими неоновыми голубыми глазами. Я уже собиралась сделать это, когда Кай набросился и перегрыз глотку девчонки одним движением. А затем он трахнул меня и мне это понравилось.

Голос сорвался и я уставилась на свои руки. Перевернув их ладонями вверх, обратила внимание на то, как мелко дрожат пальцы. В полутьме тени настолько глубокие, словно чёрной кровью измазаны руки. Нервно сглотнув, повернула голову и вновь посмотрела на Армана. Он ничего не сказал, поэтому решилась продолжить говорить.

— Кай изменился после охоты. Он начал задавать вопросы, на которые у меня не было ответов. Кажется, он стал понимать, что я «девочка на шарнирах». Он осознал, что на самом деле, я не убийца, не чокнутая, как он сам, и всё, что делаю — делаю ради него, как и другие члены семьи. И он захотел это изменить, — я покачала головой, вспоминая, что он делал со мной. — Он начал играть в любовь и жертвенность. Он экспериментировал с дозировками неона, а потом взбесился, когда понял, что всё это не работает. Он стал срываться на мне. С этого начался тот день. Он орал, как и всегда, а я не знала, куда деться. Я так хотела стать такой, как он хочет! Так хотела угодить ему! Боже, никогда в жизни не испытывала подобных эмоций! Никогда прежде во мне не было столько желаний… А потом он сказал: «Не возвращайся, пока не станешь нормальной!»

Слова эхом отозвались в воспоминаниях. Перед глазами восстала картинка: разгневанный Кай, разбитая ваза, удар по лицу, а потом он уходит в свой кабинет и я остаюсь одна.

— И я ушла. Это всё, что знает Эльза и Лико о том дне.

— Что было дальше? — спросил Арман, когда вновь замолчала, боясь продолжить говорить.

— Ну… он же сказал не возвращаться, пока не стану нормальной, — криво улыбнувшись, ответила ему. — Все эмоции достигли пика и я взорвалась изнутри. Уйдя из дома, начала меняться. Все настоящие чувства проснулись, проснулась я и закричала, как младенец, впервые выбравшийся из утробы матери! Кажется, такое сравнение будет максимально близким к тому, что чувствовала в тот момент. А потом осознала, что со мной случилось, и поняла, что делать дальше. Я знала, что без наркотика не проживу и дня, поэтому вернулась к нему. Кай увидел, что я изменилась, он поверил мне. Поверил, что вернулась, потому что кроме него, у меня никого нет. Поверил, что действительно его люблю и когда мы занялись сексом, он не ожидал, что прямо в сердце вколю яд — тот самый аконит, который стащила из лаборатории. Он не думал, что я способна на это.

«Что ты наделала, Елена?»

Я замолчала, вновь и вновь переживая то, что сделала. Момент истины, когда обнажённый волк, лежащий подо мной, осознаёт, что его предали. Осознаёт, что яд уже бежит по венам, что он уже в его сердце.

Арман подошёл и встал за спиной, положив руки на плечи. Слегка сжав их, он наклонился и прошептал на ухо:

— Скажи мне эти слова, Елена. Давай. Просто скажи, что ты умеешь делать лучше всего и сразу станет легче.

— Я умею выживать, — ответила едва слышно, понимая, что выдержала очередную проверку.

***

Было понятно, что на этом разговор не окончен, что остались вещи, которые следует обсудить, но не сейчас. Не после того, через что прошли прошлым днём.

Вернувшись в свою комнату, подготовила постель ко сну и вошла в ванную, чтобы почистить зубы. А закончив процедуры, замерла, убрав волосы и обнажив лицо. В особые дни шрам всегда казался больше, казалось, что он пульсирует, что он живой.

Как-то Арман сказал, что я счастливица. Дикие волки ядовиты, их укусы почти всегда смертельны для человека и крайне болезненны для обычных волков. Я вошла в число выживших. А шрам так выглядит и так выпирает из-за яда, оставшегося внутри. И поэтому его невероятно сложно скрыть даже с помощью грима, а пластическая операция может убить меня.

Я провела пальцами вдоль линии, а затем спустилась ниже, осторожно коснувшись другой метки. Она была тёплой, мягкой, почти шёлковой. Задумчиво постучав по ней, развернулась и выключила свет.

***

Весь остаток ночи снилась погоня. Среди болотистых лесов, наполненных влажным спёртым воздухом, зелёным туманом, светом неземных светлячков, в полной темноте, где деревья подсвечены едва очерченной кромкой новорождённого месяца, а трава под ногами словно сама по себе серебрится.

Я летала призраком, бесплотным духом, следующим за пёстрой стаей, охотящейся неизвестно на кого. В этот раз сон прервался прежде, чем увидела цель волков. Наверное, это и к лучшем. Мне не хотелось вновь чувствовать кровь на губах.

В последнее время часто думаю о том, что со мной не так. Нет сомнений — я не вполне обычный человек. Сны об охоте всегда со мной. Как и моя странная свободная вторая половина. Так кто же я такая? Шизофреничка или же во мне есть что-то особенное?

Иногда думаю о том, что я такая же, как и Лико — полукровка. Однако это невозможно. Мои родители люди, а вторая ипостась через укус или царапины не передаётся. Таким можно только родиться. И родителей однозначно должно быть трое.