Страница 32 из 62
— И самая любимая? — спросила, заглянув ему в глаза.
— Само собой! — подтвердил он.
— Протяни руку!
Сергей подчинился. Флоранс вытащила из кармашка на платье перстень и надела ему на палец.
— Это подарок.
Сергей поднес руку к глазам. Перстень выглядел аляповато. Огромный бриллиант, вделанный в массивную оправу из золота.
— Спасибо, но я не буду его носить! — сказал Сергей, снимая перстень.
— Почему? — обиделась она. — Я ведь ношу твои камни.
— Этот бриллиант дорогой. Все подумают, что мне заплатили за любовь.
— Пусть думают! — воскликнула Флоранс. — Пусть видят, что ты принадлежишь мне — и никому другому. Я хочу, чтобы с тобой постоянно был мой подарок. Чтобы ты, глядя на него, вспоминал меня!
Она насупилась. «Не отступится! — понял Сергей. — Кончится скандалом. Но носить это…»
— Подыми подол! — попросил, подумав.
— Ты хочешь меня? — удивилась Флоранс.
— Нет! — сказал Сергей. — То есть хочу, конечно, но не сейчас. Пожалуйста!
Она подчинилась. Он, присев, снял подвязку с ее чулка.
— Вот! — сказал, протягивая. — Эта лента твоих цветов. Повяжи ее мне на руку, и все будут видеть, что я принадлежу тебе.
— Это же подвязка! — изумилась Флоранс.
— И что?
— Ну… — смутилась она. — Ее не принято показывать посторонним.
— В стране, где я жил, существует Орден Подвязки — высшая награда империи, — сказал Сергей. — Его вручают монаршим особам. А появился он так. По легенде графиня Солсбери, танцуя с королем, потеряла подвязку. Окружающие засмеялись, а король поднял ленту и со словами: «Пусть стыдится подумавший об этом плохо» повязал ее себе. Я хоть и не король, но от такой награды не отказался бы.
— Хорошо! — согласилась Флоранс и, с трудом удерживаясь от смеха, повязала ленточку ему на запястье, соорудив изящный бантик.
К полудню Сергей понял, что идея оказалась несколько экстравагантной. И придворные, и люди канцлера, увидев графа, сходу начинали пялиться на бантик. Даже Хорхе, когда помощник заглянул к нему, широко открыл глаза и крякнул. Сергей понял, что выглядит идиотом. Подумав, он отправился в ближайшую ювелирную лавку, где попросил показать медальоны.
— Какие? — спросил хозяин, бросив любопытный взгляд на запястье клиента.
— С крышечкой, — пояснил Сергей.
— Для локонов! — догадался ювелир и вывалил на прилавок ворох украшений.
Сергей стал в них копаться.
— Обратите внимание, — затараторил ювелир. — Медальоны внутри посеребрены. На этом фоне изящно смотрятся даже светлые волосы, а черные — так и вовсе прекрасно. Какие волосы у вашей возлюбленной?
— Синие! — ответил Сергей, откладывая два медальона. — Я беру эти!
— Очень редкий для Киенны цвет! — не смутился ювелир. — Повезло вам, ваше сиятельство!
Сергей вздохнул и развязал кошелек. К обеду он явился с необычной пуговицей на камзоле, но Флоранс не обратила на нее внимания.
— Ты только что родил новую моду! — сказала, смеясь. — Придворные бросились выпрашивать подвязки у своих возлюбленных, некоторые цепляют сразу по две или три, чтоб все видели, сколько у них побед. Смотри! Увижу тебя такую…
— Не увидишь! — успокоил Сергей и подвел ее к окну. Там, развернув Флоранс к свету лицом, коснулся края пуговицы. Спрятанный в ней фотоаппарат включился, делая по несколько снимков в секунду. — Улыбнись! — попросил он ласково. — Я так скучал по тебе!
Флоранс охотно подчинилась. Наградив ее поцелуем за понимание, Сергей отключил фотоаппарат и вернулся к столу. После обеда он сбросил снимки на комм, выбрал самый симпатичный и распечатал в нужном размере. Комм впаял изображение в пленку, теперь его нельзя было ни стереть, ни смыть. Сняв с камзола пуговицу-аппарат, Сергей сфотографировал и себя, после чего вырезал и вклеил в медальоны портреты. Тот, что с Флоранс, он повесил себе на шею, другой сунул в карман. К ужину он явился загадочным. Флоранс посмотрела на него с подозрением, но Сергей сделал вид, что не заметил. Они выпили кофе (вино по возвращению в Киенну Флоранс запретила подавать) и перешли в спальню. Там Сергей стащил с себя камзол, затем — рубашку.
— Это что?
Флоранс, подбежав, указала на медальон.
— Украшение, — пояснил Сергей, с трудом сдерживая улыбку.
— Откуда он у тебя?
— Купил.
— Покажи!
— Медальон, как медальон, — пробурчал Сергей. — Чего на него смотреть?
Ноздри Флоранс гневно раздулись. Он сделал вид, что не замечает, и присел, чтобы стащить сапоги. Но едва наклонился, как налетавшая коршуном Флоранс сорвала медальон с его шеи.
— Отдай! — крикнул Сергей, вскакивая.
— Нет! — мстительно сказала она. — Я сначала посмотрю, чей локон ты носишь. Не помню, чтобы я давала тебе свой.
Он сделал вид, что собирается ее схватить, Флоранс отпрянула. Он погнался за ней. Они носились вокруг стола и ванны; Флоранс, сжимая медальон в кулачке, пыхтела и топотала каблучками. Видя, что Сергей настигает ее, она подлетала к камину и протянула руку с медальоном к огню.
— Брошу!
— Фло! — взмолился Сергей, останавливаясь. — Не нужно! Это очень дорогая мне вещь.
— Тогда отойди! — приказала она.
Он подчинился. Флоранс, убедившись, что ей никто не угрожает, отковырнула ногтем крышечку медальона и мгновение рассматривала портрет. Затем, забыв о Сергее, метнулась к зеркалу. С минуту она придирчиво сравнивала свое отображение с фотографией в медальоне. Затем закрыла его и подошла к Сергею
— Почему ты не сказал? — спросила с укором.
— Стеснялся, — сказал Сергей.
— Чего?
— В стране, откуда я родом, такое не принято. Считается сентиментальным.
— Кто сделал медальон?
— Ювелир.
— Скажешь мне, какой?
— Зачем?
— Мне надо ему что-то заказать.
— Это?
Сергей достал из кармана камзола второй медальон. Флоранс отковырнула крышечку, мгновение рассматривала портрет, затем прижала его к губам.
— Надень! — сказала, расправив цепочку.
Он подчинился. Она сунула медальон за ворот.
— Теперь я всегда с тобой, а ты со мной, — сказала торжественно. — Как это хорошо! Какой ты все же необыкновенный! Никто в империи не догадался носить на груди портрет любимой, а ты придумал.
«Просто у вас нет миниатюристов, — подумал Сергей. — Но теперь, думаю, появятся. Если подвязку мигом переняли…»
На следующий день его мысль получила подтверждение. Придя обедать, Сергей застал Флоранс в окружении фрейлин. Она что-то им горячо рассказывала, причем, как заметил Сергей, подаренный им медальон ходил по рукам. Он притворился, что не заметил и, поздоровавшись, ушел в кабинет. Спустя несколько минут его позвали к столу.
— Прости! — извинилась Флоранс. — Увлеклась.
— Зачем они приходили?
— Поговорить! — пожала плечами Флоранс. — Давно не виделись. Им хочется узнать о нас с тобой. Я рассказала, как ты за мной ухаживал.
— А это было? — поднял бровь Сергей.
— Конечно! — сказала Флоранс. — Ты очень хитрый. Для того чтобы увлечь меня, прочитал нам Шекспира. Мы, конечно же, захотели пьесу сыграть. Тогда ты попросил дополнительных репетиций. Трогал меня, обнимал, а потом и вовсе придумал, что нам нужно целоваться. Потеряв голову от любви, ты отослал машери с сыном — чтобы между нами не осталось препятствий. Поскольку Тибальт — мой крестник, ты испугался моего гнева и спрятался в трущобах. Мне пришлось ехать за тобой самой. Но, даже оказавшись в моих апартаментах, ты не смел переступить порог моей спальни, и мне пришлось тебя поощрять. С той ночи, как мы стали близки, ты не перестаешь доказывать свою любовь. Даришь подарки, раздеваешь и одеваешь меня, носишь на руках, купаешь, умащиваешь, целуешь и ласкаешь. Когда тебя отрядили в инспекцию, ты на коленях умолил меня сопровождать тебя, заявив, что не проживешь в разлуке и дня. А вчера подарил медальон со своим портретом…
В глазах Флоранс прыгали чертики.
— Тебе бы романы писать! — сказал Сергей — Озолотилась бы!
— И без того не голодаю! — фыркнула Флоранс.