Боль (ЛП)

— Хорошо, Лола, остынь, — Изабель поворачивается к Хьюго. — По-моему хозяйка немного нервничает, так что мы должны делать вид, что все под контролем и…

— Все под контролем! — орет Лола.

— Мы тебя не слышим, Лола! — кричит в ответ Изабель.

Матео откупоривает бутылку красного вина и берется за белое.

— Точно. Кто что будет пить?

— Виски! — заявляет Лола, швыряя ложку.

— Не-а. Для тебя никакого алкоголя, пока не разберешься с ужином, иначе весь дом будет окутан дымом, — говорит ей Матео.

Лола сыплет проклятиями. Изабель смеется и протягивает свой бокал за красным вином. Хьюго идет к холодильнику за пивом.

— Итак, каково это готовить ужин вместе, как старая супружеская пара? — спрашивает он с лукавым блеском в глазах.

Матео забирает у него банку пива, открывает ее и устраивает босые ноги на углу стола.

— Безумно трудно, — отвечает он, делая большой глоток.

— Ага, мы видим, что ты уже на грани срыва, Мэтти! — смеется Изабель.

— Я не шучу! Она вообще-то ударила меня ложкой.

— Деревянной ложкой! — бросает через плечо Лола, все еще возясь с кастрюлями. — Он пытался все съесть.

— Просто я проголодался. У меня весь день была тренировка!

Лола зовет Матео, чтобы тот помог ей накрыть ужин, и они вчетвером, наконец, собираются за кухонным столом.

— И что это такое? — Хьюго смотрит на свою тарелку, приподняв брови с легким беспокойством.

— Не думаю, что у этого есть название, — вставляет Матео.

— Пюре с сосисками? — с надеждой предполагает Изабель.

— Но здесь печеная фасоль, — с сомнением произносит Хьюго, зачерпывая вилкой сосиску и бобы и осторожно их разглядывая.

— Я приготовила их по рецепту Найджелы! — возмущенно восклицает Лола.

— Э-э… детка?

Она раздраженно поворачивается к Матео.

— Ну что еще?

Он едва сдерживает смех.

— А пюре должно быть оранжевым?

— В него попало несколько запеченных фасолин, ясно? — с притворным раздражением кричит Лола. — Просто отстаньте от меня, неблагодарные свиньи!

— Погоди, погоди, мне кажется, нам нужно сказать тост, — тактично замечает Матео, одаривая Лолу примирительной улыбкой. Он поднимает банку с пивом. — За повара с самыми благими в мире намерениями!

— Точно! — соглашается Изабель.

— И за окончание гребаного Грейстоуна! — добавляет Хьюго.

— О, да. Осталось меньше недели! — восклицает Изабель.

— Эй, по-моему, мы немного ушли от темы, — возражает Лола.

И все разражаются смехом, поднимая за нее бокалы.

— Будем здоровы!

Вся комната, похоже, окутана духом любви и братства. Если не считать ждущих в гостиной матрасов перед телевизором, все выглядит по-взрослому и волнующе.

Хьюго оживленно говорит о предстоящих выходных.

— В первый раз без предков — это будет полный отрыв! — восклицает он. — Мэтт, пожалуйста, скажи мне, что тебе все-таки удалось уговорить родителей, чтобы они отпустили тебя хотя бы на несколько дней.

— Нет, мне нужно приспосабливаться к новому расписанию тренировок, — быстро отвечает он. — Но в следующем году, после Олимпиады, точно!

— Вот блин, — недовольно ворчит Хьюго. — Даже на выходные?

— Нет, но Лола собирается, — весело сообщает он Хьюго.

— Правда?

Лола встречается с ним взглядом через весь стол.

— Я же сказала, что подумаю. — Некоторая веселость вдруг покидает ее лицо.

— Ребята, уговорите ее! — Матео поворачивается к своим друзьям. — Она никогда раньше не бывала на юге Франции, и это ее единственный шанс этим летом уехать на каникулы…

— Лола, давай поехали! Лола, пожалуйста! — тут же откликаются Хьюго и Изабель.

Но она не сводит с него глаз.

— Но я бы лучше провела время с…

— У меня не будет времени, — говорит Матео, с усилием сохраняя в голосе легкость. — Перес будет тренировать меня по восемь часов в день.

— Тогда ты едешь, — заявляет Хьюго.

Лола снова смотрит на Матео.

— Ты уверен?

— Да! Я хочу, чтобы ты поехала — там замечательно!

Лола начинает улыбаться и поворачивается к остальным.

— Ну, хорошо. Тогда мне лучше поторопиться и забронировать себе билет.

— Ура! — раздаются радостные вопли Хьюго и Иззи. Матео старается не отставать от них.

Вскоре разговор переключается на другие темы: спектакль Лолы и финал чемпионата между школами по крикету. Хьюго встает, берет метлу, чтобы продемонстрировать очень сложный удар в крикете, по ходу чуть не отрубив голову Изабель, и смеется, когда Лола предупреждает его: если он не будет осторожен, то его в итоге осудят за непредумышленное убийство. Все без умолку болтают, а в это время Матео чувствует — сначала постепенно, потом внезапно, — как выпадает из разговора. Как будто внутри него что-то щелкнуло, вернулась какая-то мысль или воспоминание. Он вдруг отстает от остальных, как если бы они были частью какой-то пьесы, а он забыл свой текст. Он даже не чувствует себя лишним в их планах на каникулы, потому что привык к таким жертвам. И все же из ниоткуда возвращается ощущение вечного неудачника, который, прижавшись носом к стеклу, глядит на мир, откуда его выкинули. Ребята пребывают в приподнятом настроении и невероятно болтливы, а ему приходится прикладывать недюжинные усилия, чтобы сосредоточиться на разговоре и вставлять фразы там, где возможно — задача не из легких, потому что у девчонок визгливые голоса, а Хьюго, похоже, никогда не замолкнет. Их слова, словно пули, простреливают мозг, вызывая боль в голове. Он чувствует тяжесть мыслей, давящих на него, и ужасную усталость — усталость от остроумия и интеллекта, от того, как каждый пытается показать себя гением. Усталость от потраченных впустую и спутанных сил, усталость от лицемерия и ощущения, что ему есть что скрывать. А ведь это так, он знает, хотя по-прежнему не может вспомнить, что же именно. Не может или не хочет? Почти одно и то же. Брайтон. Прохладная ночь и все небо в звездах. Хруст веток и треск кулаков, ударяющих по коже, костям. И кровь — повсюду кровь, такая яркая и красная в свете луны…

Очевидно, заметив его отстраненность, Лола ободряюще улыбается, и ему вдруг хочется, чтобы его друзья просто исчезли, а он мог остаться с ней наедине. Когда разговор касается списка фильмов на вечер, Матео тянется к ее руке под столом, переплетает их пальцы и нежно сжимает их. Кухня неожиданно становится слишком маленькой, душной и тесной. И хотя еда получилась действительно вкусной, он понимает, что не хочет есть. Лола, говоря и жестикулируя, высвобождает руку, и возникший между ними краткий миг единения тут же испаряется. Его одолевает невыносимое желание потянуться к ней, но она уже снова взяла в руку нож. Он просовывает пальцы в прохладную впадину у спинки стула. Усталость, как физическая, так и эмоциональная, давит на него невидимой силой. Пока трое его друзей говорят еще громче, его собственная тишина ощущается отчетливее, и чем больше он осознает свою молчаливость, тем больше она его парализует. Лола упорно пытается втянуть его в разговор, но он не поддается. Наверное, потому что ему совсем не все равно, что о нем подумают другие, поскольку он сидит молча. Угрюмый, странный и даже безумный. И вот в чем дело. Они правы. Конечно, они абсолютно правы.

На десерт Изабель готовит брауни, а Матео снова берет Лолу за руку, обхватывает пальцами ее большой палец и прижимает их ладони вместе. Не отстраняйся, хочет он сказать. Я не знаю, что со мной происходит, но ты мне нужна, правда.

После ужина они загружают посудомоечную машину и вваливаются в гостиную, борясь за матрасы и продолжая спорить, какой фильм посмотреть. Матео же кажется, что он наблюдает за всем происходящим с очень большого расстояния. Ему очень хочется найти какую-то отговорку и просто уйти, но он знает, что Лола на это не купится и ужасно расстроится, если он снова просто так уйдет. Огромными усилиями ему удается не пропускать адресованные ему вопросы, хотя в остальном он совершенно неспособен поддерживать любые разговоры. К счастью, Хьюго слишком пьян, чтобы это замечать, а вот Изабель уже не раз спрашивает у него, все ли в порядке, и Лола бросает на него встревоженные взгляды, от которых учащается пульс.