Боль (ЛП)

Тут на него падает чья-то тень, и он пугается. Замирает, пряча за спиной блеск сигареты в надежде, что, кто бы это ни был, он не заметит его и просто уйдет обратно внутрь.

— Что ты здесь делаешь один?

Он узнает голос сразу, как только силуэт Лолы принимает четкие очертания. Резко контрастируя с костюмами и коктейльными платьями остальных гостей, ее ноги обнажены: на ней любимые шорты-карго, подвернутые чуть выше колена, бледно-желтая футболка и кожаный браслет на лодыжке над ортопедическими сандалиями Биркеншток. Длинные волосы спускаются до талии, на фоне бледной кожи выделяются несколько веснушек на скулах и яркие глаза цвета морской волны. В зловещем свете сумерек ее внешность кажется эфемерной как никогда: слегка впалые щеки, тонкая шея, изящный изгиб ключицы. Как обычно на лице нет ни грамма макияжа, а в волосах — украшений: она великолепна без прикрас. Под глазами пролегают фиолетовые тени; она обладает практически болезненной хрупкой красотой, отчего его сердце сжимается. После того как последние мучительные полчаса ему приходилось притворяться, он вдруг счастлив видеть ее: ему хочется вскочить и обнять ее, почувствовать вокруг себя ее руки, убеждающие в том, что он все еще жив. Он хочет, чтобы она вернула его, напомнила, кем он когда-то был, позволила ему снова почувствовать себя настоящим. Ему до боли хочется целовать ее.

— Мэтти! — Она опускается перед ним на колени. — Какого черта — ты куришь?

— Да… — Он делает долгую затяжку, морально готовясь к нотациям, но она напротив забирает у него из пальцев окурок и подносит ко рту, медленно затягиваясь. Затем откидывается назад, кольца дыма поднимаются в темном воздухе. — Твой тренер здесь? Он прикончит тебя, если поймает! — Она посмеивается.

— Ага, где-то тут. Но мне плевать. А где Джерри? — спрашивает он.

— Завис в темной комнате — у него слишком жесткие сроки. Но он шлет тебе поздравления.

— Прости за то, что произошло… Не знаю, что на меня нашло… — пытается он объяснить. — И прости за это. Тебе не нужно было приходить.

Она смотрит на него с лукавой улыбкой, ее глаза сверкают в свете свечи.

— Ты смеешься? Пропустить твою поздравительную вечеринку и то, как коллеги твоих родителей хлопают тебя по спине и распевают: «Ведь он такой хороший, славный парень»? — Она смеется, тянется к бутылке и делает большой глоток.

На его губах мелькает тень улыбки.

— Так ты пришла, чтобы посмеяться надо мной в трудную минуту?

— По сути, да. Но, похоже, я пропустила самое интересное — или ты тусовался тут весь вечер?

— Нет, только что сюда сбежал. Ты пришла как раз вовремя.

— Ну… — медлит она, перекатываясь на пятках и подтягивая колени к подбородку. — Я не знала, хочешь ли ты, чтобы я пришла.

— Конечно, хочу. Я всегда хочу, чтобы ты приходила к нам. — Он тянется к ней, задевает кожу ее обнаженной ноги и скользит ладонью по ее руке.

— Ты выглядел совершенно безумным, когда сбежал из парка… — Ее пальцы задерживаются на его руке, нежно поглаживая большим пальцем ладонь.

— Я вел себя как дурак.

Ее темные глаза изучают его поверх коленных чашечек.

— Что тебя так вывело из себя?

— Не знаю…

Но такой ответ ее не устраивает.

— Ты постоянно так говоришь, — продолжает она. — Но явно что-то происходит. Мы что-то не то сказали? Ты уже второй раз так сбегаешь.

Он тушит сигарету о влажную землю и смотрит вниз, подыскивая правильные слова.

— Я был глуп, — медленно говорит он. — В какой-то миг мне показалось, что вы обвиняете меня в том, что я… — Его голос замолкает. Он не может произнести это слово.

— В том, что ты кто — преступник? — Ее глаза недоверчиво расширяются. — Но, Мэтти, мы же просто играли в игру! С чего бы, даже на секунду, кто-то мог решить, что ты преступник? — Она тихонько посмеивается, хотя ее лоб по-прежнему морщится в замешательстве.

Потому что я сам себя им ощущаю? Потому что боюсь, что им стал? Но он не может этого сказать Лоле — даже сам не может этого понять.

Он вынуждает себя встретиться с ней взглядом.

— Лола, я не… я, правда, не знаю, что происходит. Мне кажется, со мной что-то случилось. Как будто внутри меня боль, и я не могу от нее избавиться, а она все не прекращается. Ты понимаешь… понимаешь, о чем я? — Он прикусывает изнутри губу, в глубине глаз усиливается давление чего-то острого. — Ты когда-нибудь такое испытывала? Это словно депрессия или… или ощущение одиночества. Ты будто чувствуешь себя отдельно ото всех остальных, ты будто больше не на своем месте…

Она смотрит на него с серьезным выражением лица, ее брови беспокойно хмурятся.

— Но ты не один, и ты на своем месте. Ты принадлежишь мне. Я люблю тебя, Мэтти.

Он медленно выдыхает, осторожно притягивая ее к себе, скользит руками в ее волосы, накрывает ладонями щеку. Его глаза уже близки, их губы встречаются, и он нежно целует ее, вдыхая ее теплое дыхание, впитывая вкус ее губ, языка. Но тут его охватывает новый приступ страха, такой яростный и неожиданный, что он подобен удару кулака в живот.

— Лола, — между поцелуями шепчет он. — Пожалуйста… пожалуйста, не оставляй меня.

— Я бы никогда…

— Но ты уйдешь. — Теперь он целует ее почти отчаянно. — Однажды ты уйдешь.

Она отстраняется.

— Мэтти…

Он пытается снова ее поцеловать, но в этот раз попадает лишь в уголок губ.

Она кладет руку ему на грудь, мягко отталкивая его.

— А как насчет того, что ты сказал в ту ночь у реки — разве ты не это имел в виду? Я думала, ты хочешь остаться со мной навсегда?

— Я хочу, но… у жизни свои законы…

— Почему ты так говоришь?

— Не знаю. — Он пытается отыскать какую-то причину этому внезапному, необъяснимому страху. — Потому что… потому что мы молоды, мы все еще учимся в школе. — Он снова подается вперед, ищет ее губы своими. — По статистике, сколько подростковых отношений продолжается всю жизнь?

Она прижимает ладонь к его лицу, все еще удерживая его на расстоянии, впивается в него полными замешательства глазами.

— Так вот в чем дело? Если ты уверен, что наши отношения не продлятся долго, тогда зачем их продолжать?

— Я не это хотел сказать, — отчаянно шепчет он. — Я не хочу расставаться. Боже мой, я меньше всего на свете этого хочу. Я просто пытаюсь смотреть реалистично. Однажды ты бросишь меня, я… я просто знаю…

Вдруг она с силой и злостью отталкивает его.

— Прекрати так говорить!

Он смотрит на нее, его пульс грохочет.

— Прости…

В ее глазах вспыхивает боль и недоумение.

— Если ты действительно так считаешь, то мы должны… — Она начинает вставать.

— Нет! — Он хватает ее за запястье и с силой дергает к себе.

— Мэтти! — изумленно вскрикивает она.

Он чувствует, как его снова поглощает тьма.

— Я не хотел этого говорить. Просто я устал…

— Устал от чего?

Он сглатывает в попытке подавить нарастающую в горле боль.

— Устал чувствовать себя так! — Его голос повышается. — Как будто я тебя не заслуживаю! Как будто я совершил что-то ужасное и потеряю тебя!

Он делает прерывистый вдох и задерживает дыхание. Между ними повисает молчание, такое хрупкое, что оно вот-вот треснет. Уставившись в темноту, он заставляет себя еще раз глубоко вздохнуть. Резко втягивает воздух и отворачивает голову, пытаясь избежать взгляда Лолы, когда у него щиплет глаза. «Ты нужна мне, — хочется ему сказать. — Нужна рядом, чтобы быть со мной, обнимать меня, делать меня снова настоящим и живым. Нужна мне, чтобы помочь, сказать, что со мной не так, помочь мне снова стать тем человеком, которым я был, объяснить мне, что вообще происходит!» Но он не может — не может ничего из этого произнести. Он даже не может пошевелиться, глядя на траву и с трудом дыша. В глазах вспыхивает острая боль, сильное жжение перехватывает горло. Сделав глубокий вдох, он чувствует, как слезы ножами раздирают глаза. Даже собрав всю силу воли в кулак, он не может их сдержать.

— Мэтти?