Солнцеворот желаний

Вот на что похож мир грёз, куда угодили старые боги. Сделка с Каргом и Клэрией подразумевала исполнение желаний. Они обещали, что этот мир способен подарить вечным всё то, о чём те мечтают. И драконы не лгали. Просто утаили остальное.

У каждого есть своя грёза. Даже у богов. Понятия совершенство не применимо к так называемому разуму, который не может не стремиться к бо́льшему. С одной стороны — это дар осознания реальности и фантазий. С другой — проклятие для тех, кто утратил смертность, а значит застрял в одной форме, вынужденный бесконечно испытывать своё воображение в желаниях найти то, чего не хватает несовершенству.

Те, кто решил эту логическую задачку, всегда утрачивают привычную разумность, превращаясь в нечто иное. С другой системой координат, недоступной обычному разуму. Поэтому Ктуул и его так называемая семья искали иной способ удовлетворения тоски и жажды чего-то недоступного.

Предложение Клэрии показалось заманчивым. А условия Сделки — приемлемыми. Вечные не подозревали, что Карги будут готовы обречь себя на муки перерождения ради того, чтобы отправить богов в ловушку бесконечных, лишающих надежды грёз.

Условием чистоты Сделки стало проклятие, заключившее душу Карга в бесконечный цикл перерождения, где он раз за разом убивал свою любимую. Конечно, спустя столетия, когда границы клеток сновидений расшатались стараниями вечных, выяснилось, что Клэрия пыталась избежать проклятия, спрятав свою душу и отделив её от ариуса. Она улизнула, но Каргу не удалось. И вместо того, чтобы влюбляться в Клэрию, он влюблялся в носителей ариуса.

— Клэрии больше нет. От Карга осталась только душа, то есть ты. А мы спали и видели сны, от которых обычный разум легко сошёл бы с ума. Но знала бы Клэрия, на что способна запертая вечность, то придумала бы иной способ победить нас, — Ктуул наслаждался историей, видя, какой азарт охватил Ника, когда он, наконец, узнал, в чём была суть сделки.

— Ты способен управлять грёзой. Но только если освободишься от оков. Вечный, к которому ты должен попасть, сделал это. Он свободен от безумия бесконечности. Однако я не гарантирую, что ты сразу отыщешь его. Вполне возможно, что сначала тебе придётся окунуться в свои кошмары и победить их. Только тогда я скажу, что ты нечто бо́льшее, чем простой смертный.

Ник до конца не понимал, как мир грёз может оказаться кошмаром. Что может быть ужасного в исполнении желаний? Он хотел бы чтобы его желания свершились. И подсознательно ему понравился предложенный Каргом вызов. Он хотел показать свою особенность.

— Ненастоящий мир. Фантазия, сотканная из острых граней идей, обитающих в мозгу мечтателя. Рано или поздно, но грёза стремится к разрушению, чтобы возродиться вновь чем-то новым. Помни, что там не будет иного разума, кроме твоего. Эта ограниченность приводит к краху, так как наш разум не способен создавать и контролировать созданное. Такой дар доступен тем, кто обладает непонятной для нас формой разума, — мягко объяснял Ктуул, пока обрабатывал раны своего протеже.

Он видел искру понимания в его глазах. Знал, что ученику необходимо преподать ещё несколько жестоких уроков, прежде чем тот поймёт устройство вселенной и осознает ценность семьи вечных. Пока же Клос ограничен смертными страстями. От них нужно деликатно избавиться. А грёза лучше всего для этого предназначена.

— Нам повезло. Раны, нанесённые огнём дракола, несут в себе остатки его пламени, — Ктуул надавил на обнажённую грудь дракона, отчего Ник взвыл, а из раны вместе с кровью потекла голубая светящаяся жидкость. — Это твой билет в бездну, ученик.

* * *

Чтобы спуститься в бездну грёзы, Никлосу пришлось отправиться к клетке Ктуула. И поскольку он не помнил точного расположения, вечный разбудил нескольких ахийских тварей, чтобы те указали путь королю. Ему пришлось напрямую обратиться к Богарту, чтобы получить подходящее снаряжение и провиант, прекрасно понимая, в какую непредсказуемую авантюру лезет, и что нельзя во всём полагаться на нориус.

Оказавшись на месте, он отпустил рабов вечного, зная, что подводные сторожи крайне негативно относятся ко всему касающемуся старых богов. Однако, застыв неподалёку от входа в клетку, Ник заметил, как странно изменилось поведение драколов.

«Как будто утратили разум», — подумал он. Ему стало любопытно, что же такое сделала Селеста, отчего морские хищники превратились в обычных зверей?..

Агондарий явно больше не управляет океаном. Бескрайние морские пустоши обрели непривычную дикость и неизвестно, чем в итоге это обернётся.

Глядя перед собой, Никлос видел проплывающих рыб, слышал подводную тяжесть, гудение толщи воды. Здесь, на глубине, он заметил слабое свечение шрамов на груди, нанесённых драколом. И рядом со входом в бездну ощутил давление оставшихся в ранах частиц этой твари.

Остерегаясь нападения, король очень аккуратно устремился к вратам, стараясь прятаться в черноте нориуса, чтобы не быть замеченным. Он двигался осторожно, проплывая между высоченных морских столбов из причудливо сложенных камней, подныривал под узкие арки и пролёты, формой напоминавшие остатки города.

В прошлый визит Ник не обращал внимания на странности этого места, слишком уж напряжёнными оказались события тех дней, теперь же с любопытством оглядывался, подмечая всё больше и больше сомнительных деталей морского дна, пока до него не дошло — то, что он видит, было когда-то наземным городом.

За прошедшие тысячелетия от него остались только остовы. Пытливый глаз углядит архитектурный ансамбль, поймёт форму и красоту некогда большого поселения, ныне укутанного в морской песок, пыль и куцые водоросли.

Ник опасался перемещаться ближе к вратам, подозревая, что дракол отреагирует на магию нориуса, поэтому продолжал плыть сквозь призрачный город. Когда он поднырнул под очередной воздушный мост, то случайно задел хвостом основание. Раздавшийся треск спровоцировал новое столкновение: камни падали на камни, конструкция, за тысячелетия ставшая хрупкой, сыпалась как песок, гулко грохоча и разнося гром падения на километры вокруг.

Такое не могло не привлечь дракола, и пускай тварь не была заряжена мыслями подводного короля, ей хватило природной агрессии, чтобы завизжать, и броситься прямиком на застывшего Никлоса.

Отбросив конспирацию, король использовал нориус и переместился совсем рядом со входом, не подозревая, что над его головой встаёт ещё одна тварь, от которой он чудом успел увернуться, когда стозубая пасть щёлкнула совсем рядом, и даже сумел отбить нориусом шипастый хвост, а когтями отразить когти дракола, прежде чем скользнуть в клетку, захлопывая задними лапами дверцы прямо перед разинутой пастью монстра.

Глухой металлический звук разнёсся по всей подводной площадке, привлекая внимание ещё двух драколов, которые сразу устремились к вратам клетки. Никлос, отплыв назад, проводил их внимательным взглядом, поражаясь их упорству в стремлении уничтожить незваного гостя. К счастью, прутья оказались достаточно крепкими, чтобы даже не погнуться, несмотря на весьма ажурный и воздушный вид.

Убедившись, что твари за ним не последуют, король направился вглубь клетки, уходящей в подводную скалу. Здесь было ощутимее холоднее, чем за пределами двадцатиметрового грота. Вскоре вопли и удары о клетку стихли. Следом пропали и остальные звуки, сдавшись под тяжестью острых стен узилища.

Углубляясь в темницу вечного, Ник подсвечивал ставшим узким коридор, заранее прикреплённым ко лбу магическим фонарём, который включил сразу, как свет от драколов затерялся позади во тьме.

Теперь окружающие камни светились только его светом, а если фонарь погаснет, он останется в полной темноте. Наконец, узкий проход расширился, выводя мужчину к прямоугольной комнате, у дальней стены которой находился вертикальный каменный ящик, исписанный письменами мёртвого языка.

Гробница старого бога.

Оказавшись рядом, Ник дотронулся когтистой лапой до стенки, закрывая глаза и прислушиваясь. Разумеется, он ничего не услышал, ведь разум Ктуула теперь обретался в ином месте. Однако король знал, как много разумных созданий, тем или иным способом оказавшихся рядом с этим гротом, пали силой очарования мыслей древнего божества. Им было достаточно услышать в своей голове его мягкую речь, чтобы превратиться в ярых последователей, создавших целый культ смерти — течение морвиусов.