Страница 4 из 10
В дверь постучали. Это была Нина Андриановна, её стройная фигура подчёркнута брючным костюмом цвета тёмного шоколада. Правильные линии её фигуры придавали костюму ещё более выигрышный вид. Русые волосы, затянутые в узел на голове, подчёркивали правильную пропорцию черт лица, не нагруженного косметикой. Тёмно-карие бархатные глаза отражали глубину взгляда на фоне светло-кофейной губной помады. Инга сразу определила, как элегантно тонко были продуманы наряд и макияж будничного дня.
– Как обустроились, всё в порядке? – добродушно спросила Нина Андриановна.
Инга сразу и не сообразила, с чего начать благодарить, что-то выпалила несуразное и впопыхах стала вытряхивать свои работы.
– Вот! Взгляните!
Нина Андриановна развернула платье из мешковины и не смогла сдержать восторга.
– Это Вам! – поспешила Инга выразить благодарность своей спасительнице с чувством удовлетворения. К платью присоединилась шляпка, и Нина Андриановна растворилась в состоянии, которое испытывает женщина, видя себя в очень привлекательном облике.
– А можно посмотреть все вещи? – как-то робко спросила она.
Инга выложила всё на стол. Взгляд Нины Андриановны выдавал и удивление, и восхищение. Всё просмотрев, она произнесла одну фразу:
– Я забираю всё, в счёт оплаты первого месяца, – и, положив две тысячи на стол, добавила: – И это тоже, – указывая на деньги, и после паузы спросила: – Это нормально, тебя устраивает?
Инга замахала и головой, и руками, подтверждая полное согласие.
С этого момента жизнь Инги побежала как горный ручеёк – чистый и бодрящий. Она подписала договор на коммерческой основе с ежемесячной оплатой в 8000 рублей и отправилась на вокзал забрать вещи. Сначала она привезла швейную машинку, а потом поехала за чемоданом с вещами. Можно было бы по-барски, на такси, но позволить себе расточительство, даже при столь удачно сложившихся обстоятельствах, она пока не могла. А осилить и чемодан, и машинку сразу, при росте 165 см и весе 50 кг, было для Инги тяжело. Посему второй рейс с чемоданом завершился довольно поздно.
Переступив порог СВОЕЙ комнаты и позволив себе чашку чая с бубликом, она утонула в чистой постели, погрузившись в состояние счастливого спокойствия.
Всё плохое, что было связано с мужем, она могла сравнить со старой лестницей, скрипучие ступени и шаткие перила которой напоминали ей прогнивший паром, челноком ходивший от одного берега к другому и оставлявший устойчивый шлейф затхлости и убогости. Время от времени, то поднимаясь, то спускаясь по этой старой лестнице – все фибры её души – бунтовали и противились дышать заболевшим и прогнившим.
Ей надоело – терпеть, прощать, надеяться. На что надеяться? На пустоту – тёмную, как бездна, сжирающая всё на своём пути. Нет! «Уж лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас» – эта излюбленная фраза её мамы всегда была в голове Инги, и она её вдохновляла вступить в поединок с предстоящей неизвестностью. Как в сказке «Конёк-горбунок», с головой да в кипящие котлы. В кипяток! В молоко! В студёную воду!
Глава 3
Как же здорово, что есть люди, после общения с которыми открывается второе дыхание, снова светит солнце и хочется жить!
Инга проснулась в уютной комнатке студенческого общежития с ощущением летающих бабочек внутри себя. Счастливое утреннее пробуждение, не только для Инги, а вообще для всех, – это предвкушение благополучных стечений, и оно всегда сопровождается посылом – «Звезды засветили с высоты!».
Инга достала свою волшебную коробочку с мини-горелкой и туркой – этот комплект всегда был с ней, и порадовать себя кофе она могла в любом месте и в любое время.
Девушка могла отказаться от еды, от воды… Но от КОФЕ??? Она отказаться не могла. На кофе у неё всегда были и деньги, и время.
В дверь постучали. Вырвав себя из состояния блаженства, Инга вышла в коридор блока и, НЕ спрашивая: «Кто там?», открыла дверь.
По ту сторону двери на неё смотрели фиолетово-синие глаза на лице со сливочно-карамелевым отливом и чувственными губами, покрытыми цветом розового лепестка.
«– Я Лера», – произнесла девушка, смотрящая открытым детским взглядом.
– Вы ко мне? – спросила Инга, которую внешность незнакомки смутила, она была не готова с утра столкнуться с такой неприкрытой красотой.
– Вы Инга?
– Да.
Инга удивилась визиту Леры, ведь это её первое утро на новом месте. И как это юное создание уже осведомлено о её заселении?!
– Я от Нины Андриановны, – с улыбкой сказала Лера.
– Проходите, пожалуйста, – Инга жестом пригласила гостью войти.
В комнате стоял легко узнаваемый горьковато-сладкий запах кофе.
Инга не стала рассыпаться в слащавости гостеприимства, а сразу предложила гостье чашечку утреннего кофе.
– Составите мне компанию?
– С удовольствием. Преступление – отказаться от соблазна такого необыкновенного ароматного обволакивания, – сохраняя на лице доброжелательную улыбку, ответила Лера.
– Да, Вы так вовремя! Признавайтесь! Наверняка стояли и выжидали? Ведь, наверное, через замочную скважину запах унюхали? – серьёзно спросила Инга.
Лера смутилась и не знала, как отреагировать.
Но Инга не стала мучить девушку и рассмеялась. И здоровый взрыв смеха снял напряжение первых минут знакомства.
Ребяческая шутка сорвала все барьеры условности, и уже через минуту девушки сидели друг против друга, наслаждаясь одновременно и кофе, и общением.
В утренние часы первого дня Инга никого не ждала и позволила себе открыть дверь в домашнем халате. Рассматривая её халат, Лера не могла понять, в чём Инга? Халат не халат, пеньюар не пеньюар.
То, в чём была Инга, было сшито из лёгкой ткани, как для пеньюара, но ткань непрозрачная – как для халата. Рукава очень широкие, свободные и сильно призборенны, модель для пеньюара, но они не длинные, а по локти, чтобы поверхности не подметать, то есть не для сна, а для движений, больше подходит к халату.
Передние планки с запахом, завязываются на плечах в банты, и грудь закрыта – стиль халата, но банты можно не завязывать и откровенно оголить грудь, и это уже стиль пеньюара.
Инга уловила восхищённый взгляд Леры и, окинув себя взглядом, просто пояснила:
– Это мне бабушка сшила. Знаешь, Лера, всё, что шила для меня бабушка, любая вещица была обласкана её теплотой, её любовью. Сшитые бабушкой вещи приносят мне удачу.
– А модели? Тоже бабушкины? – не сдержалась Лера.
– Модели в основном мои. Я очень люблю бродить по своим творческим лабиринтам.
От Инги повеяло тонким ароматом таланта. Она любила своё дело, а дело любило её. Как только разговор касался темы её творчества, она преображалась. Её зелёные глаза промывались и сверкали как изумруды. Взгляд и улыбка обретали неуловимую летучесть. Пелена притяжения, свойственная сильным и талантливым натурам, покрывала её облик.
На столе появились бублики, халва и мармелад. И Лера уже забыла, что она пришла к Инге по делу и не планировала задерживаться. Водоворот общения закрутил её, и она порадовалась, что пришла одна, без Кирилла, своего парня, с которым они планировали пойти в бассейн.
«Кирилл – хорошо, но без Кирилла лучше», – подумала Лера. Когда женщины собираются без мужчин, им не надо быть КЕМ-ТО, им просто надо БЫТЬ. Расслабляться, смеяться, плакать. Можно вывернуть себя изнутри наизнанку до наготы. У Инги и Леры было много общего. Лера жила с сыном, с мужем развелась, и её тоже, как и Ингу, воспитывала бабушка. Они погрузились в состояние «на одной волне» и с жадностью поглощали свои эмоции общения, как бы пробуя друг друга на вкус.
В дверь постучали. Стук остановил центрифугу нескончаемых тем и оборвал притяжение родственных душ у центробежной силы.
За порогом колом стояла Макаровна.
– Инга, Лера у тебя? – строго спросила она.
На Ингу смотрел статуй в парике, выразительно заявляя: «Никому НЕ здрасте».
Макаровна стояла с дыбом бешеной морковки и со взглядом «Ты поймай меня с разбегу, я за деревом стою».