Клинок ночи

Такако хотела сказать ему, что все будет хорошо. Она хотела сказать ему, что он был прав, что поступил правильно. Часть нее уважала юношу, который пожертвовал всем, потому что считал, что ее жизнь была несправедлива. Но она вспомнила семью, не смогла его утешить. Его действия убили ее семью.

Она смотрела, как Рю пытался смириться с последствиями своих действий. Часть нее хотела, чтобы он страдал, но часть хотела помочь ему. Она еще никогда так не разрывалась. Надежда выиграла, как всегда.

— Я прощаю тебя, — было больно говорить это, но она верила в эти слова в тот миг. Она не могла забыть, но могла простить.

В глазах Рю сверкнул огонь.

— Я тебя люблю, — выпалил он.

Такако подавила смех. Эти три слова так часто звучали в доме Мадам, что над теми мужчинами смеялись, когда они уходили. Рю никогда еще не звучал на свои семнадцать лет, как сейчас. Она покачала головой.

— Я знаю.

Она встала и нежно поцеловала его в лоб. Она видела в его глазах искру похоти, на миг поняла, что он думал взять ее. У него были на то силы. Она не знала, стала бы сопротивляться. Но он не сделал этого, и это завоевало ее. Она обняла его и прошла к кровати.

* * *

Такако проснулась от звука движений неподалеку. Рю только проснулся.

Утром они собрали вещи, и внешне все казалось нормальным. Рю вел себя более уверенно. Он составил план и мог действовать.

Следующие два дня прошли гладко, насколько это было возможно. Рю уезжал, часто оставляя вторую лошадь на попечение Такако. Он охотился, приносил мелкую дичь и травы. Такако готовила лучшее, что было возможно, учитывая обстоятельства.

Такако пыталась держаться на почтительном расстоянии от Рю. Она не знала, что между ними происходило, и считала, что не стоило поощрять привязанность больше, чем необходимо. Со своей стороны, Рю, казалось, не был против.

По пути Такако поняла, что Рю был прав. Лес, в который они входили, был старым. Они попали туда, где деревья были намного выше их голов. Рю часто останавливался для отдыха и медитации. Такако спросила у него об этом.

— Этот лес такой живой. Зверьки, птицы и деревья источают сильную энергию. Когда я сижу и медитирую, я все это ощущаю. Это место старое, но жизни тут больше, чем в городе.

Такако неохотно признала, что понимала, о чем говорил Рю. Хоть она не обладала чувством, в этом месте царила атмосфера, энергия, которую она не понимала, но это успокаивало. Она могла понять, почему Рю выбрал это место для восстановления сил.

Незадолго до того, как они попали в сердце леса, они наткнулись на небольшой дом. Внутри была семья, лесоруб и его семья. Такако удивилась, что Рю подошел к ним, а не стал обходить их стороной, но стало понятнее, когда он прошел к дому и попросил поменяться. У него были шкуры, лечебные травы, которые было трудно найти, и немного мяса, и он смог обменять это на ряд предметов первой необходимости, чтобы выжить в зимние месяцы.

Это заставило Такако задуматься, как долго они собирались оставаться в лесу. Она предполагала, что в лучшем случае они пробудут тут месяц, составят долгосрочный план. Похоже, Рю подумывал остаться на долгий срок. Такако уже не знала, что собиралась делать дальше.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Морико была встревожена. Орочи ушел несколько месяцев назад, и в монастыре не говорили о его возвращении. Хоть у них были сложные отношения, она скучала по его советам. Когда он был тут, у нее была цель. С его отбытия она много колебалась, не знала, какой путь выбрать.

Морико не могла решить, что думала о монастыре. Он серьезно вредил. Монахи навсегда забирали детей из семей. Им руководил настоятель, одержимый увеличением своей политической власти. А власть всегда привлекала льстивых демонов вроде Горо.

Но были и другие, и когда Морико заговорила с ними, она обнаружила другую сторону монастыря. Никто не был в восторге от того, что их забрали из семей, но многие из них считали это необходимым злом.

Когда Морико спрашивала людей об этом, ответ всегда был одним и тем же. Монахи были первой линией защиты от клинков ночи и хранили знания и порядок в Трех Королевствах. Это была жертва, но жертва ради Трех Королевств. Выгода стоила того.

Морико сомневалась, что клинки ночи были такими злыми, как их изображали. Орочи был одним из них. И она. Она не считала себя более злой, чем другие люди.

Еще и роль сохранения знаний и порядка в Королевстве. Морико не научилась бы читать вне монастыря, не узнала бы истинную историю Королевства.

Может быть, королевство нуждалось в монастырях, пока оно двигалось в будущее. Да, здесь были злые люди, но злые люди были повсюду, и было несправедливо судить обо всем монастыре по действиям тех немногих, кого она ненавидела.

Пока она сомневалась насчет монастыря, ее мнение о Горо и аббате не менялось. Морико уже видела план настоятеля. Горо чуть не прыгнул на нее, когда сообщил ей эту новость. Он был лично выбран для обучения Эйны. Настоятель считал, что Эйна обладала особыми способностями, и Горо был единственным в монастыре, способным развить эти способности. С таким же успехом Горо мог утверждать, что солнце коричневое.

Настоятель хотел, чтобы ее убрали, скорее всего, убили, но он не мог этого сделать, без последствий. Она была ученицей Орочи, и Орочи докладывал Акире, который мог разрушить монастырь, пока монахи спокойно спали внутри. Пока она не сделала ничего плохого, она была неприкасаемой.

План был очевиден, но Горо понятия не имел о нем. Бедняга верил всему, что говорил настоятель. Иногда Морико задавалась вопросом, надеялся ли настоятель убить Горо.

Проблема была в том, что Морико не знала, преуспеет ли настоятель, хоть и понимала его план. Она день за днем была на грани. Горо был жесток к Эйне, настолько, что некоторые монахи жаловались настоятелю. Но настоятель отвечал им одним и тем же. Горо был избран, потому что подходил для обучения девочки. Монахи не пытались остановить физическое и психическое насилие над девочкой. Слово настоятеля было решающим. Морико была примером непослушания для любого монаха.

Но решение настоятеля нечаянно помогло Морико вернуться в общество монастыря. Несколько монахов пришли к ней обсудить обучение Горо. Казалось, все верили, что Морико могла что-то сделать с этим.

Морико была благодарна, что ее приняли в общество, даже если слабость монахов злила ее. Одиночество изоляции было сложно терпеть, но она принимала любые крупицы мира, предложенные ей. Она не была еще одной из них, но каждый разговор помогал.