Поймай Джорджию

— Вась, привет! Где еда? — крикнул Мизинчик, заходя в кухню.

— На столе, — донеслось в ответ.

Гоша замер на последней ступеньке. В горле запершило. На Ваське была приталенная рубашка в клеточку навыпуск и джинсы. Ничего особенного, а ему дико понравилось, потому что сам любил подобную одежду. На столе уже ждал горячий завтрак: омлет, кофе и куча бутербродов.

— Отлично, с утра ничего не ел, — кивнул Мизинчик и потёр руки, которые мыл по мере загрязнения, а не по привычке. Его утро начиналось в пять часов с секса, тренажёрного зала и бассейна, лёгкого перекуса и рабочих моментов. Потерянные калории требовали восстановления. — Всегда знал, что ты золото.

Завтрак пролетел, разговоры затянулись. Васька и гость обсуждали фестиваль, Гоша слушал и удивлялся тому, насколько интересно наблюдать за людьми со стороны, не зная о них ничего. Он проникался к ним доверием и немного завидовал.

— Рохлик, чего молчишь? — пробасил Мизинчик.

— Что? — очнулся Гоша.

— Сможешь доставить машину до места или шофёра прислать?

— Смогу.

— Отлично. Не подведи. Вась, пошёл я. Завтра-послезавтра не приеду. Надо всё успеть. Так что встретимся на фестивале. Гоша, проводи, — Мизинчик поднялся из-за стола, чмокнул девушку в макушку и потопал вниз.

Его подбешивал Рохлик. Как назло не удалось ничего на него накопать. Пока. Мужчина не терял оптимизма, потому что пустил в ход свои многочисленные связи. Со дня на день досье ляжет на стол и вся подноготная парня вылезет наружу. Возле калитки Мизинчик обернулся.

— Узнаю, что обидел её, прибью. Это не угроза. Ты мне не нравишься.

— Я себе тоже.

— Поговорим после фестиваля. Времени в обрез, а то бы уже вытряс из тебя всё дерьмо. Вижу, что его много.

— Очень…

Обижаться на Мизинчика было бессмысленно, он читал Гошины мысли. Понимание того, что жизнь перескочила с рельс на запасной путь, пугало до дрожания поджилок. Аллигатор чувствовал, что ему дано время на переосмысление. Раздрай в сознании усиливался. Ещё и неделя не прошла с того момента, как заглохла машина, а казалось, что целая вечность, гораздо более значимая, чем та, что была до того.

— Чего он хотел? — спросила Васька, когда Гоша вернулся в дом.

— Волнуется за тебя.

— Это его нормальное состояние. Не переживай. У меня к тебе просьба. Отвези меня до города, — попросила девушка. — Заодно проверим машину на ходу.

— Хорошо. Дорогу покажешь?

— Обязательно.

Они выехали спустя полчаса. Навигатор уверенно вёл по заданному маршруту. Васька прислушивалась к машине, наблюдала за Гошей и хмурилась. Не вязалась «десятка» с ним.

— Это не твоя машина, — наконец, высказалась она.

— Моя пополам с братом, — честно ответил Гоша, старательно отодвигая момент, когда всё выползет наружу. — Давно не ездил. Лет десять.

— Ты привык к другой машине с коробкой-автоматом.

— Привык.

— К какой? Утоли моё любопытство.

— «Aston Martin Vantage», — после некоторой заминки ответил Гоша.

— Не хило, — сказала Васька и замолчала до самого дома дяди Йоси. Она попросила Мизинчика не дёргаться и позволить ей самой находить выход из ситуаций.

Принимал старый доктор в своих владениях. Гоша не стал вылезать из машины, а Васька не настаивала. Она вернулась через полчаса задумчивая. В дороге опять молчала. Лишь, когда Гоша загнал машину в гараж, решила задать вопрос, который мучил её:

— Кто ты?

— Ты знаешь, кто я. Гоша. Рохлик, — ответил он, хлопая дверью «десятки».

— Это здесь, а в другой жизни? От кого ты сбежал?

— От себя.

— И всё? Ты сбежал от себя на древнем рыдване? Не верю, — покачала она головой.

— Твоё право.

— Лучше расскажи мне сам, пока этого не сделал дядя Гена.

— Что именно ты хочешь услышать? — Гоша привалился пятой точкой к машине.

— Почему ты сбежал? — Васька стояла перед ним, засунув руки в карманы джинсов. — Проблемы?

— Да, у меня большие проблемы, — усмехнулся он, имея в виду своё сексуальное недержание, которое почему-то пока не срабатывало рядом с Васькой. — Не уверен, что тебе захочется о них слушать?

— Всё равно услышу. У крёстного пунктик насчёт тех, кто отирается возле меня. Так что лучше сам.

— Ладно. Я журналист. Долго работал в газете. Провалил редакционное задание и меня турнули, — коротко объяснил он.

— За это не увольняют.

— Вась, не хочу об этом говорить. Самого тошнит.

— Ничего. Я приберу, если что. Я тоже не брезгливая, — настаивала Васька, непременно желая услышать правду.

— Это правда. Я провалил задание, но уволили за аморальное поведение, портящее честь и достоинство того места, где я работал. Как-то так.

— Насколько аморальное?

— Максимально аморальное, Вась. Твои уши должны прямо сейчас скрутиться в трубочку и забиться ватой, — с горькой усмешкой ответил Гоша, ощущая, как летит в ад со скоростью света.

— Напился? — осторожно предположила она.

— Это уже потом. Сама напросилась. По пути к человеку, с которым договорился об интервью, я слетел с катушек и прямо в лифте отымел его подружку в самой непристойной позе. Фото с моей задницей стало достоянием гласности. Так лучше? — Гоша смотрел, как расширяются жёлтые глаза и поглощают его вместе со всем его дерьмом, которое он только что вывалил.

— Ты… отымел… — сдавленно пробормотала она, не веря ушам и желая скрутить их в трубочку. Воздуха на вдох не хватало.

— Да, Вась, отымел самым неблагородным образом. Не хочу оправдываться. Глупо.

— Глупо сбегать от себя, — хмуро сказала Васька, заставляя мозг прокручивать ситуацию. Она и не думала, что он девственник, но чтобы вот так откровенно и пошло мог поступить, даже не представляла. — Удовольствие получил?

— Не знаю. Не понял. Всё, Вась, иди в дом. Я тут побуду, — попросил он и открыл дверь в машину, но Васька её тут же захлопнула.

— Мы не договорили. Поднимайся наверх. Я жажду подробностей, Рохлик. Расскажешь мне про свои ветряные мельницы.

— Не хочу.

— А тебя не спрашивают, чего ты хочешь. Ты должен мне за постой и за работу. Пора расплачиваться.

— Могу хоть сейчас перевести всю сумму, — Гоша достал телефон и открыл приложение. — Сколько?

— Ты идиот? У тебя точно не все дома, а вместо мозгов опилки. Мне плевать на деньги. Они не имеют значения, — выкрикнула Васька, толкая его в грудь.

— Тогда что ты от меня хочешь? — не сдержался Гоша и схватил её за руки. — Я и так сказал больше, чем следовало. Это моё дерьмо. Личное.

— Ой, а я уже испачкалась. Теперь моя пора тебе попу подтирать. Иди наверх, — жёлтые глаза почти горели подобно палящему летнему солнцу. Она выдернула руки из захвата. — Считай, что теперь я таскаю тебя на руках в туалет, а ты немощен.

Васька развернулась и направилась к лестнице, давясь от гадких мыслей. Непристойные картинки то и дело вспыхивали перед глазами, словно приглашая в свидетели. Она не знала того Гошу, который жил в большом городе и вёл себя аморально. К ней он попал в виде пепла, точно такого же, как она сама. Тем тяжелее давалось понимание того, что прошлое не изменить. Можно начать всё с нуля.

— Чего ты ещё хочешь знать? Подробностей? — прошелестел его тихий голос над ухом, когда она остановилась возле окна на кухне.

— Нет. Я хочу понять тебя.

— Я бы тоже хотел понять себя. Наверное, лучше мне уехать, — сказал он.

— Бегство не выход. Ты — хороший журналист? — спросила Васька, поворачиваясь к нему лицом. — Я говорю не о твоей человеческой натуре, а о профессиональных качествах.

— Теперь уже не знаю.

— Ты бы мог найти другое место работы, вести блог в Интернете. Мало ли возможностей. Подумаешь, голая задница в объектив попала. Ты — рохлик. Самый настоящий. Вместо того чтобы бороться, сбежал.

— Думаешь, я сам себе это не говорю? — горько усмехнувшись, сказал Гоша.

— Говоришь. Но всегда полезно послушать, когда тебе скажет кто-то другой. Пообещай мне кое-что.

— Что именно?