Страница 23 из 24
Чапаев Фурманова ж не желал
В буддийских заморачиваться бреднях.
По жизни на лихом коне летал
И шашкой гнал врагов в постой последний.
Его сентябрь по-своему встречал,
Ему, Чапаеву, в тот год не подфартило.
Ведь он не переплыл тогда Урал,
Урал-река не каждому по силам.
* * *
Мысли и чувства прошлого,
Мысли возможные будущего –
Вторые вытекают из первых,
Но первые – часть вторых.
Что бы там ни было пошлого,
Во всех проявлениях сущего
Чувства – сплетение нервов,
Мысли – удары под дых.
В этой запутанной логике
Дни настоящего кажутся
Вроде бы не существенными,
Будто – не при делах.
Слушая мыслей мелодику,
Разжёвывая их в кашицу,
Знай – настоящее действенно,
А остальное – прах.
* * *
На монстрах оранжевых лихо
Спецы санитарной службы
Вывозят весь хлам ненужный
По графику без шумихи.
Когда б для рефлексий лишних
Подобную службу сделать,
Чтоб мозг очищали смело
От дум об ошибках давнишних.
По графику чтоб, подчистую,
Как кёрхером – под давленьем
Всё глупое и оленье
Смывали бы в свежих струях.
Тогда бы, надеюсь, сознанье,
Свежее, словно утро,
Мир постигало бы мудро…
Но это не точно… Знаю.
* * *
Как легко, получив невесомость, выплывать из квартир,
Из щелей и конур, из домов и из тьмы подворотен.
Впереди, говорят нам, раскрепощающий, светлый мир,
Юрьев день, говорят, для того, кто ещё не свободен.
Ты плывёшь, а вокруг легион пауков, комаров,
Тараканов и мух – всех, кто ранее жил по соседству.
Им ведь тоже легко уплывать в Юрьев день со дворов,
И они теперь все суверенны от мук домоседства.
Все летят и смеются, не думая вовсе о том,
Что подвержены нынче любым дуновениям ветра.
Или ветер стал тоже ничтожен и невесом?
И теперь уже следует браться за вакуумметры.
Мир изменится враз, потеряв свой извечный конструкт,
Вздымет водоворот во всю свою бестолковость.
И завертит, как в проруби всем нам известный продукт,
И продукт этот вскоре заполнит собой невесомость.
* * *
Фантасмагории сна принимая,
Часто бываю в сюжет погружён,
Даже когда до конца понимаю,
Что окружающий бред – это сон.
Люди, события, мысли, явления –
Некий весьма не логичный реал,
Не вызывающий отторжения,
Даже даруя абсурдный финал.
Все эти ясно-неясные образы:
Или размытые, словно туман,
Или чрезмерно подчёркнуто острые –
Вроде как правда, а вроде – обман.
Сон – это мысль, и покой, и… движение,
К яви обычной добавочный след.
Как дополнительное предложение
При покупке роллс-ройса – велосипед.
* * *
Сколь не гладок поворот,
Всё равно за ним не видно,
Что там этакое ждёт
Пилигримов беззащитных.
Может, вредный фарисей
Ждёт, чтоб мозг изгрызть с усладой,
Может, жуткий лиходей
Подготовил им засаду.
Мало что из этих зол
Беспокоит пилигрима,
Ведь из дома он ушёл
Из-за боли нетерпимой.
Растревожилась душа,
И уже не тешат сердце
Рай под сенью шалаша
Да галдёж единоверцев.
Он пошёл искать ответ
На неясные вопросы.
Что ему надменный бред
Фарисея-мозгососа?
Чем его страшит разбой?
У него богатства нету.
Он потерян сам собой,
Ищет лишь тепла и света.
* * *
Об ужасах Герники люд позабыл.
Мозги и японцев во мраке:
Не помнят, что рушились не от Годзилл
Хиросима и Нагасаки.
* * *
Чудес не счесть. Но также нужно
Иметь и считыватель их.
Иначе можно простодушно
Не замечать вещей чудных.
* * *
В мире продумано всё – все задумки его
Предназначения имеют определённые.
Даже Луна специально подвешена для того,
Чтобы ей любовались поэты,
мечтатели и влюблённые.
Баллада сожаления о Вавилонской башне и наличии вредных супергероев
Как стало бы жить страшно
Нынешним супергероям,
Когда б Вавилонскую башню
Сумели-таки построить?
Взращённые благодатью,
В дружеской ноосфере,
Люди стали бы братьями
По языку и по вере.
Молочные реки вместе
С кисельными берегами
Раскинулись бы повсеместно
И в рот затекали бы сами.
У тёплого моря ча́лясь
И в счастье смыка́я вежды,
Люди бы не нуждались
В каких-то особых одеждах.
Жили бы в светлых палаццо,
Блистали бы тонким исподним.
Ходили б к Нему общаться
По крепким башенным сходням.
А что? Коль имеешь ступени,
Ведущие прямо в небо,
Отказываться от сени
Его будет просто нелепо.
Коль счастливы все, богаты,
По-умному ходят строем,
Зачем содержать в штате
Всяческих супергероев?
Поняв это всё, сквозь время
Сумели герои пробраться,
Чтоб с сытым людским племенем
И башнею разобраться.
На Вавилона строенье
Наслали Гога с Магогом,
А в книгах его разрушенье
Списали на доброго Бога.
А Он до сих пор скучает
И ждёт нас, неспешных, в гости.
В варенье вишнёвом с чаем
Выискивает кости.
Сидит по-простому, в домашнем,
Велик, и на нас не обижен…
Он ждёт, что построим мы башню
До неба и даже выше.
Candida Puella
Если б Candida Puella была столь прекрасной,
Как имя её,
Я бы любил её нежно, любил её страстно,
Любил горячо.
Я бы шептал ей: Candida Puella, конфетка,
Ты сладость любви,
Обворожи, завлеки меня в сети, детка,
В объятья свои.
Буду горланить тебе серенады мощно,
Под звук мандолин,
Буду плясать сальтареллу лихую всенощно,
Как пьяный павлин.
Всех разбужу, все задворки вселенной скучной –
Пусть под луной
Имя твоё славят добрые люди звучно
Вместе со мной.
Но отступает прочь морок мечтаний десертных,
Горькая явь
Напоминает: Candida стара и смертна,
Сколько не славь.
Я и она – потеряли мы свежесть, вроде,
Всему есть предел.