Страница 18 из 24
Чем частокол-бамбучатник,
Давящий
как пассатижи.
Он вызывает
чувство
Иноземны́х
антипатий,
Где неуютно
и пусто,
Где не по-нашему,
мать их…
Там –
непомерно ярко,
Там –
слишком много
света
Там –
постоянно жарко,
Там –
слишком много
лета.
Там –
непонятные люди
С их
непонятной жизнью.
И в их
непонятных буднях
Разум мой
просто скиснет.
Здесь же
в объятии сосен,
В неяркости их
цвета
Радуюсь
в зиму и осень
Непостоянству лета.
Перевод с английского
Мой цикл удач,
прошу не тормози.
Ты можешь кувыркаться,
Пасть в грязи,
Но миру льда
Тепло моё неси.
* * *
Вряд ли звучит заманчиво:
Пить поутру невзначай
Кофе в бумажных стаканчиках
И уж тем более – чай.
Кофе в затейливых чашечках
Будет вкуснее стократ
Для кофемана-бедняжечки,
Коий картону не рад.
И чаехлёбства избранники
Ставят бумагу не в грош –
Только стакан в подстаканнике
Будет для чая хорош.
Но, выходя из трамвайчиков,
Маршруточек и метро,
Мы пьём из бумажных стаканчиков
Их жиденькое нутро.
И тут уже не до радости,
Что эти напитки несут,
Согреться бы да усла́диться,
К чему уж тут выбор посуд.
P.S. Пейте вожделенный
Кофе чёрный, пенный!
Пейте сладкий, крепкий
Чай душисто-терпкий!
Последние из могикан
А ведь мы последние из племени
Не считавших жаркий спор за ругань,
Наслаждавшихся общением и временем,
Духом чая полуночных кухонь.
Мы делились счастьем, сыром плавленым,
Радостью, последней сигаретою,
Вдохновеньем, иногда разбавленным
Запахом портвейна и беседою.
Были эти прелести и шалости,
Были мы невинными, счастливыми,
Обладая, как казалось, малостью:
Чаем, «Дружбою», «Иверией» и «Примою».
* * *
Обед субботний во дворе
С трудом описывать берусь я,
Где чечевичный суп-пюре
Пьянил имбирным послевкусьем;
Где хрустко трескались гренки
И с пряной сладостью фасоли
Шли мяса тонкие куски
С лимоном и морскою солью.
А после чай. Обычный чай
Под пряники и под печенье.
Субботний кулинарный рай.
А что же будет в воскресенье?
Бронзовая баллада
Не будучи альфонсом
У благосклонных муз,
Ценил парнишка бронзу –
Таким его был вкус.
Бетон архитектурный,
И мрамор, и гранит,
И прочий гипс халтурный –
Не признавал на вид.
Он как дрянной философ
Мир чёрно-белый чтил,
Но бронзовых колоссов
Почти боготворил.
Бронзоволицых фурий,
Бронзоволобых лиц,
Пред коими – по дури –
Почти что падал ниц,
Считал почти Иными,
От них чего-то ждал,
И чуть ли не живыми
Себе их представлял.
Ох, будет-будет литься
На бронзовые лица
Прозрачная водица –
Плач бронзовой души.
Любая небылица,
Что в голове теснится,
Быть может, испарится,
Счудить её спеши.
Твердят ему: не может
Души иметь металл,
Скопцам бронзовокожим
Бог живизны не дал.
Парнишка ж оппонентам
Ответствовал, язвля:
Зачем на постаменте
Им жизни кренделя?
И жизнь как таковая
Колоссам тем зачем?
Их вечность согревает,
Взнося над бытием.
Вне времени сознанье
Бронзоволицых див,
Не видят наши тщанья,
Не слышат их мотив.
За это вневременье
Их, дескать, и люблю.
И ваши поученья
Уж как-нибудь стерплю.
И будет-будет литься
На бронзовые лица
Прозрачная водица –
Плач бронзовой души.
Любая небылица
На сайтах и страницах
На многое сгодится, –
Вникай и не спеши.
Народ почухал репы,
А паренёк не глуп.
Как не звучит нелепо,
Что он – бронзоволюб.
Но мы-то знаем точно,
Лишь мрамор и гранит
Любви достойны прочной,
Их бронза не затмит.
Мы к извращенья всяким
И бронзовой любви
Относимся двояко –
От «вау» и до «фи».
Порой отводим взгляды,
Порой вперяем взгляд,
Порой мы им не рады…
А впрочем, как хотят.
И будет-будет литься
На бронзовые лица
Прозрачная водица –
Плач бронзовой души.
О, как же часто лица,
В которых бес вселится,
Городят небылицы
Из разной формы лжи.
И я проснулся… Фу ты,
Приснится же фигня.
Ведь, пусть и на минуту,
В неё поверил я.
В затишье перед бурей
Пойду гонять чаи.
Бронзоволицых фурий
Не нужно – есть свои.
* * *
В неком чёрно-жёлтом мире
Некий многоцветный кот,
Людям зря глаза не мыля,
Потихонечку живёт.
И не понимает то, что
Уродился не как все;
Что его соседям тошно
Видеть цвет во всей красе;
Что он, кошкин сын, простите,
Даже какает не в тон,
В этой мерзости не видя
Несомненный моветон;
Что он, видом будоража
Чёрно-жёлтый полусвет,
И не сожалеет даже,
Что несёт народу цвет.
* * *
Мне говорят, что осень – не тоска,
Что осень как процесс – не умирание,
А лишь незавершённая строка
И некое природы засыпание.
Скажите это бабочке лесной,
Скажите это листику дубовому,
Что вскоре лес проснётся, и весной
Природный цикл завертится по-новому.
Но только лист и бабочка умрут.
Не чувствуя себя частями целого,
Их индивидуальности уйдут
В заоблачные плёсы малоценного.
Но ценен человек для нас весьма,
И ценен мир его самосознания,
Его мечты, стремления, желания
Накопленные навыки и знания,
Которые бездушная зима
И осень жизни рушат – не без тщания.
Об этом думали и вы, наверняка,
На бренность бытия при том доса́дуя.
Вот потому осенняя тоска
Меня красою увядания не радует.
Две строфы невосхищения осенью
1.
Ангелы осени больше похожи на дьяволят:
С виду красивые, пышные, яркие, милые.
Осень – не столько чистилище, сколько дорога в ад,
Из красоты – в пустоту, из веселья – в унылое.