Страница 32 из 35
Рубиновые огни габаритов «семерки» стремительно исчезали в дымчатой тьме. Наша «Волга» уткнулась в стену дома Овандеров, из-под капота струился пар. Пукконен стоял рядом и, опешив, смотрел, как из-за руля выбирается оглушенный ударом Белов. Вдалеке вспыхнули и мгновенно приблизились фары желто-синего милицейского «УАЗа».
– Вы – к патрульным, мы – на «копейке»!
Передача на видавшей виды боевой машине угрозыска воткнулась с чудовищным скрежетом, двигатель взвыл, словно от боли, покрышки провернулись со свистом, и «копейка» рванулась вперед, как безжалостно пришпоренный конь. Саша молча вцепилась в ручку над дверцей. Большой удачей – если вообще можно говорить об удаче в ту ночь – было то, что у патрульных и оперативника в машине на Красной улице работала связь: они мгновенно связались друг с другом, как только увидели, что злодеи выскочили из западни. Когда я следом за синей «семеркой» выскочил на Ново-Адмиралтейский канал, прямо передо мной пронеслась хищной тенью черная «Волга» с пригнувшимся у руля водителем.
– Это Сема! Сема! – закричала Саша.
За нами мелькали, приближаясь, синие проблески мигающих спецсигналов двух патрульных машин и догонял, нарастая, надсадный тревожный вой, будто в ночь вылетели на охоту разъяренные баньши. Мы перелетели через мост; «семерка», взвизгнув покрышками, резко свернула на набережную Мойки, потом на Пряжку и прибавила скорость. Черная «Волга» не отставала. Моя «копейка» рычала, выплевывая через выхлопную трубу копоть и искры. Промелькнуло по правую руку огромное желтое здание психиатрической клиники, все окна которой, несмотря на поздний час, были почему-то освещены, и я подумал, что там сегодня какой-то праздник. Рация по-прежнему молчала, но я и так представлял себе, что сейчас происходит в эфире: хор встревоженных голосов, команды, координация действий. Что происходит в оперативно-командном центре, я не хотел представлять.
«Волга» уверенно нагоняла машину злодеев, как акула настигает отчаянно выгребающего против волны незадачливого пловца. Вот они уже почти поравнялись.
– Сема, давай! Прижимай! Сделай их, Сема! – закричала Саша и заколотила кулаками по приборной доске.
Мелькнули красным огни стоп-сигналов «семерки», она чуть притормозила, а «Волга», добавив ходу, проскочила вдруг мимо, взревела мотором и, набирая скорость, стремительно ушла далеко вперед.
– Что за черт?!
Наверное, местный Нельсон Пике за рулем оперативной машины набрал не меньше ста двадцати километров в час, прежде чем окончательно скрылся из виду. К счастью, в полночный час набережная была почти совершенно пуста, только какой-то полуторный грузовик шарахнулся в сторону, испугавшись сирен и проблесковых огней. «Жигули» тем временем снова спокойно и уверенно стали набирать ход. Саша чертыхнулась и вытащила пистолет.
Салон осветился вспышками синего. Слева со мной поравнялся патрульный автомобиль, за рулем был Белов, двое патрульных маячили тенями сзади, а Пукконен сидел рядом с водителем, держа на изготовку оружие. Он посмотрел на меня, показал пальцем вперед, на себя, потом на меня. Я кивнул и втопил педаль газа в пол. «Копейка» бросилась за уходящей «семеркой» с ожесточением заведомого аутсайдера, который хочет если не выиграть забег, то хотя бы отдавить лидеру пятки. Белов тоже послал свой «УАЗ» вперед по левому ряду, готовясь прижать беглецов. Снова вспыхнули предупреждающе стоп-сигналы. Я тут же затормозил, вызвав Сашин негодующий вопль, но оказалось, не зря. Сине-желтый «УАЗ» впереди вдруг вильнул, задергался, рыская по сторонам, а потом резко повернул вправо, неуклюже перепрыгнул поребрик, перелетел тротуар и врезался в ограждение набережной. В темную воду полетели витые перила, машина медленно перевалилась колесами через край, наклонилась, будто в раздумьях, и закачалась над водами Пряжки, балансируя на железном подбрюшье. Я с облегчением выдохнул и посмотрел вперед. «Семерка» снова добавила ходу. Другой патрульный автомобиль все так же держался за нами, очевидно не решаясь выйти на второе место в этой безумной гонке. Саша скрипнула зубами, дослала патрон в патронник и принялась крутить ручку стеклоподъемника.
– Держи ровней, капитан!
Я принял чуть влево, увеличивая угол обстрела. Саша высунулась в окно и прищурилась, целясь. Короткие светлые волосы разметались порывами встречного ветра, и сейчас она была чудо как хороша, но до конца оценить красоту момента я не мог, потому что мне нужно было держать ровней, а Саша, поймав цель, уже жала на спуск. Хлопнули выстрелы, и у мчащейся впереди машины кровавыми брызгами разлетелся разбитый стоп-сигнал.
– Ага! – торжествующе вскричала Саша. – Ага!
И вдруг заматерилась так причудливо и искусно, как я не слышал с тех пор, когда папа первый и единственный раз взял меня на завод показать работу в цеху.
Мигнул красным единственный оставшийся задний фонарь. «Семерка» чуть замедлила ход, приглашая подойти ближе, но и я притормозил, не давая поймать себя на этот трюк, в чем бы он ни заключался.
Из-за темного поворота на Лоцманскую сверкнули синие блики и навстречу выскочила легковая машина ГАИ.
– Наконец-то!
Я оценил оперативность подмоги: наша бешеная гонка по набережным продолжалась едва ли минуты три. Но ситуации это не разрешило.
Первый автомобиль ГАИ на Лоцманской вдруг развернулся с заносом и помчался обратно. За поворотом на Старо-Калинкином мосту успели выставить сверкающим огнями барьером несколько милицейских машин, но «семерка» вильнула и ушла, набирая ход, по Фонтанке. На улице Циолковского в погоне участвовало уже не меньше пяти машин, три из которых заглохли и замерли у обочины после попытки обстрелять летящую как на крыльях «семерку». На набережной Обводного канала еще одна черная «Волга», пытавшаяся прижать злодеев к обочине, вылетела на тротуар и, не снижая скорости, пошла крушить телефонные автоматы, снесла будку сапожника и остановилась, постыдно уткнувшись в переполненные мусорные баки. На Розенштейна мы уже мчались ревущей и воющей кавалькадой из шести автомобилей и трех мотоциклов, сновавших вокруг, как разъяренные осы; грозные голоса из динамиков, перебивая друг друга, оглашали пустынные улицы требованиями остановиться. Скорость была километров под девяносто, и вдруг пассажирская дверь «семерки» раскрылась.
Саша ахнула.
Из машины вывалилась женщина в бордовом платье и покатилась по тротуару. Туфли разлетелись в стороны по широкой дуге. Я не успел ни испугаться, ни удивиться, ни даже подумать о чем-нибудь драматическом, как она легко поднялась, словно гимнастка, исполнившая элементарный прыжок, и скрылась в темном провале подворотни высокого расселенного дома. Два экипажа патрульных резко затормозили, и сотрудники, выскочив и на ходу срывая фуражки, бросились следом.
Еще через несколько минут погоня превратилась в какую-то неописуемую, сумасшедшую толчею, и я впервые за эту ночь порадовался, что не слышу эфира. Не знаю, кто координировал действия подразделений, но вряд ли он был рад исполнительскому мастерству, потому что преследование неуловимой «семерки» стало похоже на то, как если бы изрядно подвыпившие завсегдатаи пивбара «Шмель» взялись ловить в переполненном зале шмыгающего под ногами кота. Я насчитал уже восемь разбитых и выведенных из строя машин, а «американец», кем бы он ни был, мастерски продолжал кружить по ночным улицам. Результат давало только перекрытие улиц, но на Нарвском проспекте он снова успел оторваться и, набирая скорость, рванул обратно в сторону центра.
– Смотри!
Саша показала вперед. Мы каким-то чудом в этой фантасмагории не только уберегли машину, но и по-прежнему держались впереди группы преследования, в данный момент наблюдая, как набирающая скорость «семерка» летит через узкую прорезь проспекта между высоких старых домов Нарвской заставы, а навстречу из-за поворота вдруг выносится в грозном сиянии фар тяжелая голубая «Победа».
«Американец» ускорился, но «Победа» шла ему в лоб ровно и мощно, даже не думая отворачивать. Машины стремительно летели навстречу друг другу, удар был неизбежен, но за какую-то долю секунды до столкновения «американец» все же резко вывернул руль влево, и набравшая скорость «семерка» влетела в строительные леса, оплетшие пустой старый дом, и исчезла в плотных клубах пыли. Доски настилов и стальные конструкции двух этажей рухнули вниз, погребая под собой сокрушивший их автомобиль.