Территория нелюбви

— Что не тот орган назвали трахеей! — я проглатываю очередной кусок яичницы, не ощущая вкуса, и перевожу взгляд на своего задумчивого мужчину. — Кир, ты хочешь мне что-то сказать?

Ну?!.

— Любуюсь, — говорит тихо и улыбается.

24.4

Приняв входящий звонок, Кир извинился и покинул гостиную, прижимая мобильник к уху. Я проследила, каким умильным взглядом проводила его Алекс, и вернулась к своему завтраку.

— Айка!.. — сердитое сопение безуспешно призывает меня отлепить взгляд от тарелки. — Ну какая же ты… Паучиха! Я думала, ты сожрешь его! Он ведь ничего такого не сказал… Нет, ну правда!..

Молчу.

— Что такого, что мы обе почти в одно время пообщались с папами? И если бы ты не расстреливала Кир-сана взглядом, всё бы выглядело правдиво…

— Я… Говорила… С папой! — цежу, выделяя каждое слово.

— А разве я спорю? Но Кир ведь не виноват, что у тебя вдвое больше пап, чем положено человеку по стандарту! Это нормально, что парень запутался. Не обижай его, пожалуйста, а…

Молчу.

— Айка, тебе что, совсем на него плевать? — взъерепенилась Алекс. Вечно её бросает в крайности.

— Почему плевать? Кир мне нравится…

— Пф-ф!.. Нравится! Подобрала словечко! Мне он, знаешь ли, тоже нравится! — распаляется моя неугомонная сестра и с угрозой припечатывает: — Даже очень!

— Хорошо, — покладисто соглашаюсь.

Кир не может не нравиться. Не зря же я выбрала именно его.

— Слышь, гюрза хладнокровная, у тебя что, криоген вместо сердца?

— Саш, что ты хочешь? — я громко звякаю вилкой и перевожу на неё взгляд. — Он мне очень нравится! И в целом и каждая часть тела в отдельности. Но я не собираюсь с тобой это обсуждать…

— Да очень нужна мне его трахея! — фыркнула Алекс. — Ты биоробот, Айка! Надо же, нравится он ей!

— Ну, если тебя это утешит, то я считаю его лучшим из мужчин, — я снова вооружилась вилкой и добавила: — После папы, конечно.

— Ну-у, это коне-эчно! — выпускает яд Алекс. — Даже не обсасывается!.. Твой папа вообще вне конкуренции! Бедняга Халк в сторонке роняет слёзы на окурок…

— Халк? А кто это?..

Закатив глаза, Алекс махнула на меня рукой.

— Сосед наш по лестничной клетке. Забей, короче. Спасибо, что ты ещё Вадьку к супермужикам не приплела!

Делаю себе мысленную пометку выяснить про Халка (пояснение автора: супергерой-мутант)

А Вадька… Ну-у… Вадька мне очень дорог. Он мой друг и мой брат… и это навсегда! Такое ведь не проходит?..

Я встретилась взглядом с Алекс, и она выпалила:

— Ох, лучше молчи!

Я пожимаю плечами и молчу. И слушаю о том, какая я ещё маленькая и глупая, и бла-бла-бла… и не вижу дальше собственного носа…

А мне дальше и не надо — Кирилл-то всё время здесь.

— Ай, он ведь любит тебя! Слышишь?.. Да это даже слепому видно!

И глухому слышно!

Молчу.

Кир только однажды, в нашу первую ночь, сказал что любит меня. А потом… то ли понял, что погорячился, то ли догадался, что мне некомфортно от его признаний… Но больше он не говорит ни о какой там любви — оно и к лучшему. Если бы он только не был таким!.. И не смотрел бы вот так… И не обращался со мной так… что да — видно и слепому. И даже стервозной язве Алекс!

— Айка, да он же боготворит тебя! Или ты настолько избалована обожанием мужиков, что для тебя подобные чувства просто херня из-под коня? Он такой… искренний!

Молчу.

Нет ничего более непостоянного, чем чувства мужчины к женщине. Примеры можно подбирать по всему свету, а можно и не ходить никуда — просто вокруг посмотреть. И искренность не отменяется. Я вот раньше очень искренне любила манную кашу! А теперь меня тошнит от неё.

— Ай, не беси меня! Ты хоть слышишь, о чём я говорю? Я тебе о любви, а ты жрёшь! Тебе что важнее?

А разве ответ не очевиден?

Я молча собираю кусочком хлеба разлившийся по тарелке желток…

— Ты бы ещё тарелку облизала, плебейка! — шипит рассвирепевшая Алекс.

Молча беру тарелку и тщательно начинаю вылизывать… Да так и зависаю с прилипшим к тарелке языком.

Чёрт! Какой же он обалденный! Ну зачем он такой?

Мой Кирилл стоит в дверном проёме и смотрит на меня так… Так… будто я его любимой бабушке мешок молодильных яблок припёрла. И улыбается.

Алекс уничтожила меня взглядом и сладко проворковала:

— Это мы с Айкой поспорили.

— Не спорили мы, — недовольно ворчу, понимая, что выгляжу, как глупый капризный ребёнок.

— Айка, ты прелесть! — тихо произносит Кир, будто мы здесь вдвоём.

А внутри меня закручивается шипастый вихрь из противоречивых чувств и желаний. Мне хочется броситься с разбегу ему на шею и… зацеловать!.. покусать!.. облизать!.. И тарелкой в него запустить!

Прикрываю глаза, чтобы не видеть…

Я не робот! Я тоже умею чувствовать! Могу же!.. когда не надо. Ну почему ты такой, Кир? Мне не надо так! Права Алекс — я глупая плебейка. А ты… ты — мой герой. Самый лучший!

Нельзя было тебя выбирать…

24.5

Сидней

Раз снежинка, два снежинка, три… Третья, сволочь, никак не желает закрепиться на оконном стекле.

До Рождества осталось пять дней, а мы только сегодня начали украшать квартиру, хотя жители Австралии готовятся к празднику с первых чисел декабря. Во всех домах, торговых центрах, на площадях сверкают разноцветными гирляндами зелёные пушистые красавицы. Ну и белые тоже — а-ля снежные. Но поскольку мы путешествовали, то и украшать нам было нечего. А теперь в нашем распоряжении просторная квартира с тремя спальнями. Да — с тремя! Потому что кровать нужна для того, чтобы на ней спать! А спать я хочу одна! Алекс покрутила у виска — она теперь постоянно там подкручивает, зато Кир спорить не стал и занял свободную спальню. А ночью всё равно пришёл ко мне. Ну… пришёл и пришёл — не выгонять же его, такого активного. Хотя, где мы с ним вчера только не шалили! Квартира-то большая! А потом Сашка не вовремя вернулась.

Всё, последнюю снежинку я запиндюрила и с удовольствием взглянула на плоды трудов своих — класс! Жаль только, что до возвращения Кира с работы мы не успеем купить ёлку.

— Ура-а! А у нас тоже всё, как у людей! — приплясывая, в гостиную ворвалась Алекс, увешанная блестящей мишурой. — Айка, скорей глянь, что наш добытчик раздобыл!

Вслед за ней вошёл Кир с пушистой искусственной ёлочкой — зелёненькой, снежком припорошенной, с шишечками! Уи-и-и! Скачу ему навстречу и Кир ловит меня в объятия, успев отбросить ёлку в Сашкины руки.

— Вам бы только тискаться! Какие-то несерьёзные, — сварливо выдала она. — Так, всё, ужинать бегом.

***

День не задался с самого утра. Обычно сны я вижу очень редко, но сегодня мне опять приснился Ли. Он был весь в крови, и на моих руках тоже была кровь… Ли что-то шептал мне, но я не слышала и наклонилась ближе… А он вдруг схватил меня в охапку, перевернулся и навалился всем телом. И зарычал мне в лицо… так страшно! А я смотрю — это же не Ли! — это Санёк, урод ржавый! И мне никак его не сбросить… А он царапает своей колючей щетиной моё лицо и шепчет: «Айка моя!.. Айка..» Ну и врезала я ему по рыжим причиндалам!

А они оказались не рыжими. И даже не его — не Сашкины! А Кирюхины. Дурак! Зачем наваливался на меня? Я же испугалась! А он говорит, что просто наклонился, чтобы поцеловать. И такие вот бывают поцелуи. Кир согнулся в три погибели, а я даже и не знаю, как реанимировать эти его штуки. Я ему: «Давай, что ль, подую», а он ржёт, дурачок, и говорит, что отзывчивее медсестры в жизни не встречал. Зато я массажист отличный! Вот — помассировала — теперь заряд на весь день! У обоих.

***

Твою ж Австралию мать! Пять часов! Целых пять часов я мотаюсь по всем торговым центрам и сувенирным лавкам Сиднея! Нашла подарок для Кира — ура! И мастера нашла, который доведёт до ума мой подарок. А сколько я всякой всячины накупила!.. Я — которая ни разу не шопоголик!