Север в сердце

- Дар, почему ты до сих пор не спишь, завтра нужно проснуться пораньше, - я села на край кровати, где он спал с сестрой, Ютой и мной. В доме, где мы теперь жили, было все заставлено кроватями, словно больница. Малышам такая постановка нравилась, и мы старались превращать все в игру – в интересную игру, где нужно пожить всем вместе и научиться новым словам, нарисовать много рисунков и слепить из соленого теста разных зверей.

Дети постарше – ровесники Дара, понимали все, и старались выполнять мужскую работу, и женщины следили за тем, чтобы мальчики не увлекались. Мы боялись, что они организуют спасательную операцию, и сбегут. Поэтому, мы дежурили ночами, постоянно смотрели в сторону моста, прислушивались к их разговорам.

- Мама, мы с тобой могли остаться там и помочь им, а мы сбежали как трусы, - он не смотрел мне в глаза, и все это время старался не говорить со мной.

- Дар, если ты не веришь мне, помнишь, я остановилась, а Юта сказала, что им без нас не уйти. Отец был бы очень зол, что мы оставили Юту и Дарью без защиты, - я гладила его по плечу, но он скидывал мою руку.

- Вы это придумали с ней, чтобы я не остался, а я уже не маленький ребенок, я умею стрелять из лука, я могу драться! – он сел, и шепотом кричал на меня, в его глазах стояли слезы.

- Скоро придет помощь из Сориса, и несколько дружин отправятся туда. Их найдут и вызволят, сынок, прошу тебя, мне сейчас нужна твоя помощь. Ты видишь, как все вокруг изменились – все боятся, и если мы с тобой сейчас не будем сильными, то кто будет?

- Ты вернула людей из-за Большого моря, ты же здесь почти главная! Я думал, что ты воин, мама, а ты трусишь, и меня заставляешь быть трусом. Ты слышала, как кричала Оми, ты видела, как ранили Сигу? И мы оставили их там одних! – он отвернулся от меня, и завернулся в одеяло.

Юта встала, высвободив руку, на которой спала Дарья и мотнула мне головой в сторону двери.

- Сири, прошу тебя, не реагируй сейчас на его слова, не обращай внимания на людей – что бы ты ни сделала для них – им будет мало, тёооотушка, - она гладила меня по руке. Юта, будто, умела читать мысли, как там, в лесу, когда я хотела пересадить к ней Дара и развернуться. Она нашла причину увести меня. Сейчас она делала то же самое.

Я считала себя самостоятельной и трезвомыслящей, мне скоро второй раз будет сорок лет, но сейчас я не могла смотреть на все объективно, и боялась, что совершу ошибку.

Утром мы кормили детей, выводили на улицу, чтобы они поиграли на солнце – снег уже просел, стал тяжелым, а на западных склонах появились проталины. Лед проплывал по реке все реже и реже. Ущелье теперь было полностью занято стремительным потоком. С гор под снегом уже текли ручьи. Если нам дадут еще неделю, мы спустимся по реке до Уклама. Детей отсюда нужно вывести точно.

Ближе к вечеру я съездила к нашему дому и увидела там свежие следы – снег отрясали на крыльце, и он подтаял на солнце. Дар? Зачем он был здесь, это далеко от домов, где мы живем. Следов лошади не было. Но он просто не мог успеть быстро вернуться к реке. Сердце забилось как воробей.

Я прошла в дом и посмотрела – куда вели мокрые следы – сын не разулся, потому что в доме холодно. Топим дома сейчас раз в два дня, чтобы они не были пустыми и нежилыми. Когда я с Даром приезжала протопить очаг, я, будто возвращалась в прошлое – на спинке кровати висел свитер Драса, который все еще хранил его запах, стояли вокруг кровати домики дочки.

На кровати Дара были раскиданы вещи. Не было его рюкзака, что лежал вместе с рюкзаком сестры с момента, когда мы вернулись с ними. Я услышала, как кровь застучала в голове. Сколько времени прошло, как его потеряли из виду?

- Юта, Юта, - я кричала, выбегая из дома, и оглядываясь – Юта со мной поехала сегодня, но заходить не стала, она нагребала овес в мешки в сарае.

- Что случилось, Сири, - она выбежала, бросив всё.

- Дар был дома, был сегодня – вот следы. Он собрал рюкзак. Гони к дому, где живем, я поехала за мост.

- Сири, я сейчас узнаю – все ли лошади на месте. Не горячись, прошу.

- Я не могу ждать. Мы не знаем – когда он ушел, у нас нет времени, Юта.

- Сири, осторожнее, отправь ребят с моста, и возвращайся, слышишь меня?

- Прошу тебя, не выпускай из вида Дарину, - мне казалось, что все, кого я люблю, утекают сквозь пальцы, словно песок. Не они меня, а я их теряю. Боже, если ты меня слышишь, он ребенок, прошу тебя, пусть сейчас окажется, что он не проезжал мост.

- Ребята, никто не переходил мост? Мальчик не проходил? – я смотрела в их лица, и ждала «нет, никто сегодня не проходил и не проезжал», но они стушевались, и ответили то, чего я боялась: - мы только подошли, ребята из-за моста приехали – смену передали, и сразу поехали спать, а мы сходили в дома к реке – взяли еду.

- Оба ходили? – я сдерживалась, чтобы не кричать. – Сколько вас не было?

- Светло еще ушли, а вернулись – только чай успели заварить, - они поняли, что сделали неправильно и опустили голову.

- То есть, вас на мосту не было вообще? Не делайте так больше – я кричала и не могла сдержаться. – Я еду туда, и, если вдруг скажут, что мальчик нашелся, догоняй меня.

- Уже ночь скоро, куда там ехать?

- Делайте как я говорю, я пересекла мост и двинулась по дорожке, что была уже хорошо проторена, туда, где в темноте мог сейчас идти или ехать мой маленький сын. Это первоклассник, хоть он и активнее, выносливей, умнее и сильнее своих ровесников из моего мира, он маленький мальчик, и он там сейчас совсем один.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ А если он пошел не через мост, а решил ехать через болота, или еще где-то, а я тут теряю время. Следов здесь сейчас было столько, что искать следы Дара было бессмысленно. Но я не могла вернуться, потому что каждая минута могла стоить ему жизни.

Ночь была черной, но ясная луна освещала проторенную дорогу. Добравшись до стоянки наших наблюдателей, я просила их нагнать меня, если мальчика найдут, и продолжила путь. Там были наши следы, следы Бора и двух всадников. Я ложилась на снег и рассматривала – есть ли следы свежие, четкие, но было не разобрать.

Всю ночь я скакала, и останавливалась, когда лошадь начала наклоняться за снегом. Это плохо, но воды у нас не было, реки рядом не было. Моя надежда таяла, словно снег в ладонях, который я жадно ела, но не могла напиться.

Глава 13

Я не знаю – сколько прошло времени в дороге. Я проснулась на лошади. Она стояла, чуть подрагивая, тряся ушами, но мы не сошли с пути. Следы были перед нами. И я видела теперь, что свежих следов здесь нет. Снег протаял на поле до земли, и старые следы блестели лужицами. Фрейя пила из них. Дар не мог ехать, попадая только в эти лунки. Он не ехал здесь. Не ехал! Его здесь нет!

Если обогнуть лес, мне откроется поляна, пройдя через которую я буду на месте нашего лагеря. Это часа три дороги.  По лесу я пройду чуть дольше, но так могу избежать обнаружения. И меня не нагнали, чтобы сказать, что сын вернулся. Казалось, что это какая-то плохая история, рассказанная мне чужим человеком, но не моя история, и этого произойти со мной не могло точно. Сил не было, и страшно хотелось пить.

Фрейя, видимо, почувствовала, что я клонюсь, и замедлила шаг. Я не помню дорогу этой ночью совсем. Она брела по следам где уже ходила раньше. Мы отошли к лесу, и я с трудом распрямила спину. Хотелось лечь и вытянуть ноги, хотелось пить. Пить. У меня с собой нет даже кресала, чтобы разжечь огонь, и кружки, чтобы растопить снег. Я брала в ладони по чуть-чуть снега, он таял, и я жадно пила, но следующий уже таял с трудом – в холодных руках он съеживался, и капли, которым хватало моей энергии, сразу протекали между пальцами. Варежки я потеряла в дороге, спина замерзла. Я сняла куртку и прижалась спиной к лошади.

Перед тем, как возвращаться, я должна пробраться туда. Я помню, где упал Драс. Я должна сама осмотреть это место. Верхом я буду как на ладони. Нужно пробираться по лесу – до заката я вернусь обратно. Ноги пока сухие, стало тепло – руки отогреются, куртка теплая. Хорошо, что шапка не свалилась.