Хороша была Танюша

- Хлоя!!! - я нетерпеливо повысила голос окликая собаку.

- Ну, вот, что тебе неймется в такое время? Что ты так кричишь? Адамчика и Еву разбудишь! - вполне бодрым голосом поинтересовалась у меня такса не открывая глаз. Затем с хрустом потянулась и сладко зевнула.

Я присела на кровать и положила фляжку прямо под черный и влажный нос.

- Хлоя, ответь только на один, единственный вопрос. Что это за предмет? - мой голос срывался от волнения, но я старательно сдерживала себя.

Хлоя не открывая глаз потянула воздух носом.

- Хозяином пахнет! Адамом Петровичем! - ее голос мечтательно и тихо тянулся.

Затем она резко вскочила и уставилась не мигая на развернутую, коричневую тряпицу на которой тускло блестела фляжка.

- Ты где ее взяла Таня?! Это ведь та самая!

Она недоверчиво, осторожно трогала лапой сосуд для воды.

Теперь у меня совсем не осталось сомнений. Они вмиг испарились оставив в сердце надежду.

Хлоя полностью проснулась, она блестела глазами и трясла длинным ухом.

- Это та самая фляга с водой из колодца в пустыне! И она должна быть почти полной! Ведь после моего второго спуска мы с Адамом Петровичем воду так и не пили! - голос Хлои ликовал.

Я взяла драгоценный сосуд в руки. С радостью и удолетворением почувствовала его приятную тяжесть. Плескание воды прозвучало для меня чудной музыкой.

- Хлоя, милая Хлоя! - подхватила я на руки упирающуюся лапами таксу. - Мы все спасены! Клим спасен и вообще теперь все должно быть просто замечательно! - мой голос торжествующе и победно звенел.

За моей спиной словно выросли крылья. Захотелось расправить их и полететь в сторону дома. Как вовремя я нашла эту бесценную флягу, как же своевременно!

Горячая благодарность Адаму Петровичу заполнила мою душу. Даже после своей гибели он продолжал спасать меня. А может быть исчезнув и став Божеством, он благословлял меня на новую жизнь?

Я не вытирала очищающие душу слезы, которые струились по моему лицу. Руки нежно гладили доверчиво прильнувшую ко мне Хлою.

- Твой хозяин был еще при жизни святым. Я его никогда не забуду...

- Я тоже, Танюша! Я тоже, - Хлоя лизнула мою мокрую от слез щеку шершавым языком.

Глава тридцать первая. Прибытие может стать отбытием?

Боюсь, что мои дети стали привыкать к путешествиям. Особенно к необычным, таким как перемещение порталами. Бедную Хлою я едва уговорила, а Адам с Евой с радостью шагнули в картину. Еще с большей радостью они с интересом оглядывались в кабинете Лилии Львовны Грушевской. Тянули свои ручки к письменным принадлежностям на столе, пыхтя карабкались в огромное, удобное кресло в углу. Клетчатый, зеленый плед они уронили на пол, а на рык возмущенной Хлои отвечали дружным, задорным смехом.

Они разом притихли когда в отворившуюся дверь стремительно зашла хозяйка кабинета. Лилия Львовна застыла на входе и растерянно всплеснула руками.

- Это кто тут у меня шалит? - ее голос был нарочито сердитым.

Но затем она она шагнула поближе и пораженно ахнула, прикрыв рот изящной рукой с блестящими перстнями на пальцах.

- Ильюша и Ксюша! Маленький Ильюша и маленькая Ксюша! - голос еще сердитый несколько секунд назад дрогнул и подозрительно задрожал.

Дети вначале замерли при виде незнакомой женщины, а затем осмелели.

- Нет! Илья и Ксения в замке остались. Они очень хорошо умеют бабочек сачком ловить, а змея запускать лучше у Кристалла получается! Амелия нам паровозик подарила, хотите мы вам покажем?

Они дружно сорвались с кресла и подбежали к сумке, которую я недавно с облегчением уронила на ковер.

Взгляд Лилии Львовны остановился на мне, скромно стоявшей возле стола и пытающейся улыбаться. В черных глазах промелькнула радость.

- Танюша! Ну наконец-то вернулась! Бросила все на свете голубушка и на три года исчезла! - она всплеснула руками и осуждающе посмотрела на меня. - А эти молодые люди конечно же в представлении не нуждаются! Надо же копии какие яркие получились! - она хмыкнула, взгляд черных очей подобрел.

- Адам и Ева! Прошу любить и жаловать! - я с нежностью посмотрела на "ярких копий".

В свое поместье я отправилась на автомобиле, оставив детей под присмотром Хлои и Лилии Львовны. Меня не остановили ее уговоры о том,что я доберусь в поместье уже к ночи и лучше выехать завтра с раннего утра. Мы с ней немного поспорили, но сошлись лишь только в одном. Детей пока не стоит везти в поместье, ни сегодня, ни в ближайшее время.

- Что, неужели все так полохо? - с замиранием сердца спросила я у Грушевской.

Она опустила глаза, помолчала. Затем вздохнула и пожала плечами.

- Сама все увидишь. Только хочу сразу предупредить, Клим очень изменился не только внешне. Я его в последнее время бояться стала, - она горько усмехнулась. - Его, которого мальчишкой еще знала!

Всю дорогу я вспоминала ее слова. Радость от скорой встречи с Климом, тонула в неясных предчувствиях. Я пыталась успокоить себя, но на душе становилось еще хуже. Поэтому когда на ум пришла мысль, что решать проблемы нужно по мере их поступления, я расслабилась. Главное сейчас было то, что я мчалась на большой скорости в направлении своего дома, словно боялась не успеть.

Весной темнеет поздно. Дорога была на удивление хорошей, навыки управления автомобилем я не потеряла за три года, а скорость всегда любила. Поэтому солнце только коснулось горизонта отправляясь спать, а я уже стояла возле огромных, кованных ворот с тремя буквами "СКТ", которые были искусно вплетены в чугун богатого, не слишком изящного, но довольно красивого орнамента. Позолота на них не обновлялась, они потускнели, запылились. Заходящее солнце окрашивало их в зловещий, красный цвет. Я невольно, зябко повела плечами и вышла из автомобиля. Ворота были заперты, огромный замок угрожающе щерился сложным механизмом. Я забрала сумку и тронула калитку, опасаясь того, что и она окажется закрытой. Но она чудесным образом легко поддалась и я с замиранием сердца шагнула туда, откуда бежала три года назад.

Дорожки из красного камня были скрыты под неубранной, полусгнившей листвой, заброшенные цветники дали приют одуванчикам, пырею и полыни. Они радовались весне и буйно заполонили собой все пространство. Ноги мягко ступали по ковру прошлогодней листвы, торопливо несли меня к темной и мрачной громаде нашего дома. Возле белого крыльца приподняв мраморную плиту выросло деревце клена, оно шелестело листвой и было явно довольно своей жизнью. Мне пришлось обойти его что бы подняться по широким ступеням к некогда белой, а теперь грязо-серой двери с припорошенными пылью разноцветными витражами.

В холле, гулком и грязном нестерпимо пахло пылью и мышами. Огромные, тусклые окна еще пропускали свет заходящего солнца. Мои шаги гулко раздавались в пустом и запущенном помещении. Я уверенно направилась к лестнице, по пути хозяйским взглядом отмечая чем прежде всего займусь, когда приступлю к возрождению своего гнезда. Не успела я ступить и на первую ступеньку лестницы, как меня грубо и больно дернули за плечо.

- А ну стой, девка! Куда это ты наладилась?! - неприяный, женский голос визгливо прозвучал над ухом. Запах чеснока мощной волной обдал меня, заставляя невольно поморщиться.

Развернувшись увидела перед собой крепко сбитую, молодую бабенку. На румяном блине лица злобно сверкали бледно-голубые, водянистые глазенки, грозно хмурились поросячие, светлые бровки, а плюшки губ выталкивали грубую брань.

- Ишь, прошмыгнуть она хотела! Добренькие какие, шляются и шляются тут! То Лилька приедет, то Рыжий с тростью пожалует! А Климу Матвеевичу, покой нужен, тишина нужна, он может скоро вслед за женой отправится в рай. Так, что хозяйка тут я! - она гордо выставила внушительную грудь обтянутую засаленным, некогда зеленым фартуком.

Я попыталась вырваться из цепких, пухлых рук. Но бабенка видимо была готова к такому повороту. Она еще крепче вцепилась в мое плечо, причиняя мне немалую боль.