Претендент

Да, это день Мэри, но именно сейчас Элис переживала свои пять минут славы.

Глава 2

«Зачем он вчера так надрался?»

Снова и снова, начиная с восьми утра, Николас Холланд задавал себе этот вопрос, а правильного ответа всё не находилось.

Повод был. Настоящий, хороший такой тестостероновый повод. Такие поводы даны именно для того, чтобы заявить о себе, как о состоявшемся мужике: его лучший друг Мэтт прощался с холостой жизнью.

По правде говоря, это Мэтт должен страдать похмельем — не Ник, он же виновник торжества и он же его главная звезда. Но этот двужильный хрен даже воду не пил в привратницкой, когда сам Ник наравне с Крисом и Теем лакал её словно иссохшийся олень на африканском водопое, в душе мечтая, чтобы святые стены совершили чудо, и вода превратилась в прохладное пиво.

Вообще, мальчишник удался на славу. Обошлись без Вегаса, тигров в ванной и приглашённых звёзд, исполняющих бессмертный хит старика Фила про вечерний воздух (отсылка к фильму «Мальчишник в Вегасе» — прим. автора).

Гуляли они в том же баре, что и всегда. Шон его даже на спец обслуживание закрывать не стал, потому что случайных людей здесь не было уже давно.

Таверна «У Пиппина» — сакральное место для его друга. Именно там состоялась его первая встреча с будущей миссис Крайтон. Шон, его хозяин, только что купидоновы крылышки себе не прикрутил, по поводу и без именуя себя сводником года.

Хрень собачья, потому как между первой встречей Мэтта с его Мэри и этим днём — как минимум пять лет. Супер мега отложенный эффект. На месте Шона Ник такой бы скорострельностью не гордился. Правда, пиво у него и правда приличное. Как и виски. Как и пиво после виски — ему ли, Нику, не знать, и в этот раз можно было обойтись без понижения градуса.

На самом деле, ответ на вопрос «зачем» был, но он упрямо гнал его из головы, потому что головной боли и без рассуждений о смысле бытия хватало.

Меньше полугода назад в этом самом баре проходил мальчишник Криса. Его женитьба на давней подруге была делом решённым ещё лет за десять до этого. Мэтту понадобилось вдвое меньше времени, чтобы понять, что он любит именно Мэри. И всё равно, категориями «несколько лет» Ник давно не мыслил. Два его друга оказались патологическими однолюбами. Правда, Мэтт настолько активно этому сопротивлялся, что даже успел доказать это женитьбой. Расставание с несколькими миллионами в процессе развода с Джессикой в очередной раз доказывало, что упрямство — достоинство ослов.

Но всё закончилось хорошо, вот уже во второй раз Нику предстоит исполнить роль шафера. Он тот, кто первым произнесёт тост за свадебным столом, и возможно впервые в жизни, не знает, что говорить.

Сложно поверить в то, что сам никогда не испытывал.

Любви с первого взгляда нет. И любви после пяти лет разлуки тоже нет. Есть любовь-привычка, как у Криса и Тэмми, есть любовь-обязанность, как у его родителей, есть даже любовь по договорённости, как в какой-нибудь грёбаном Сомали. Но вот в то, что вот так просто за пару взглядов поверить, что перед тобой твой человек — в это Николас не верил.

Не было поводов.

Да и не хотелось.

Нет, он не циник — с чего им быть, если живой пример перед глазами. Он ещё помнит свадьбу Криса, после которой Мэтт решил вернуть Мэри, и помнит Мэтта того времени — озлобленного, подыхающего на работе, но упрямо не признающего, что у него проблемы, барана. Тогда Нику казалось, что это из-за развода с Джессикой. Оказалось — из-за ещё раннего расставания с Мэри. И кто знает, что стало бы с его другом, если бы девчонка Мэтту отказала.

К чёрту любовь, если она творит такие вещи. Уходящий в глубину Лео ДиКаприо его бы поддержал.

Так что Ник действительно не знал, что будет говорить в качестве первого тоста. Не станет же он на полном серьёзе угрожать этой белобрысой пигалице, что выдернет из её прехорошенькой задницы ноги, если та посмеет обидеть его друга. Пусть это говорит отец Мэтта. Если, конечно, осмелится.

С Тэмзин, женой Кристофера, такой проблемы не было. Они знакомы с давних времён. Ник давно считал её чем-то вроде их пятого собрата-помешенного. Во всяком случае, Тэмми никогда не вставала между Крисом и его друзьями. А Мэри он не знает. Можно сказать, совсем. Он и видел-то её от сил раз пять в самом начале их возродившихся отношений с Мэттом, а после на три месяца улетел в Европу.

В свадебных приготовлениях Ник участия не принимал. И слава богу, конечно. Поэтому, он сильно удивился, когда Мэтт позвонил в Дублин и попросил его стать шафером.

— А как же Крис? — спросил он тогда. Из разговора с последним Ник знал, что Тэмми и Мэри подружились, и две святые парочки едва ли не все выходные проводят вместе.

— Ты правда хочешь услышать от меня, что я люблю тебя больше? — съехидничал тогда Мэтт.

Ник по привычки попробовал отшутиться.

— Ни в коем случае. Иначе после стольких лет знакомства мне как честному человеку пришлось бы на тебе жениться. Ты же знаешь, что в Ирландии однополые барки официально разрешены?

— Нет, и не собирался узнавать. Другое дело, зачем тебе эта информация? Присмотрел бородатого рыжулю? Не разбивай Шону сердце.

— Козлина, — приласкал Ник друга и положил трубку.

Много после Мэтт повторил свою просьбу, и Ник по-быстрому свернул все дела, чтобы в начале сентября прилететь в Чикаго на свадьбу.

За два дня его провели через горнило репетиций, примерок и разучивания последовательности церемонии — можно подумать, он имбецил, и никогда не видел священника в рясе. Мальчишник должен был стать отдохновением, но получилось наоборот — после него он чувствует себя нытиком Аланом, который приходит в себя после нокаута от Майка Тайсона.

И вот теперь он стоит у алтаря слева от Мэтта, наряженный как чёртов Кен, шмонящий перегаром и мечтает, чтобы девчонка в зелёном платье резвее шагала по проходу.

Глава 3

Итальянцы любят свадьбы. Празднуют их весело и долго. Родственники, друзья, подруги — Элис с уверенностью могла сказать, что провела на свадьбах если не треть, то четверть своей жизни точно.

Начинала она, как и её племянницы, с разбрасывания цветочных лепестков. Один раз ей даже доверили держать подушечку, на которой лежали кольца. Кажется, это было на свадьбе её кузины из Денвера.

Нет, кольца она не уронила. И лепестки из её рук всегда падали туда, куда надо и в том количестве, которое было заявлено организаторами. Её корзинки всегда хватало до алтаря, в отличие от шедших рядом кузин, которые частенько спускали весь запас ещё до того, как подходили к первому проходу. Похоже, Франческа, дочь старшего брата, пошла по её стопам: на дне маленькой корзинки ещё виднелись бледно-розовые лепестки.

Мать называла Элис «нежданчиком».

­­После двух крикливых сыновей-погодок появление девочки стало для Софии Манфреди полной неожиданностью. При третьей беременности она даже полом ребёнка не стала интересоваться на УЗИ, потому что знала: в роду её мужа рождаются исключительно мальчики. Элис стала первой девочкой, родившейся в семье Манфреди за последние семьдесят шесть лет.

Спокойная, не достающая матери хлопот, малышка появилась на свет через два года после рождения Нино. Со старшим братом, Эдурадо, разница составляла три года. Младшего же, Паоло, Элис, можно сказать, выпросила у родителей для себя. Да, кто-то мечтал о котёнке или щенке, а маленькая Алессия Манфреди — именно это имя было записано в её свидетельстве о рождении — о сестрёнке. Получился Паоло — что тоже, в общем-то, неплохо. Элис прибегала со школы, делала уроки и нянчилась с малышом в квартире над небольшой бакалейной лавкой, что держали её родители.

Паоло вырос, а она так там и осталась — и в квартире, и в лавке.

Родители, конечно, мечтали, что династию лавочников Манфреди продолжит кто-нибудь из старших сыновей. Но никто из них никогда не проявлял интереса к семейному делу. Максимум на что мог рассчитывать Джакомо Манфреди — на помощь подросших мальчиков при разгрузке машины с товаром.