Мечта для мага

- Как думаешь решить нашу проблему? - спросил.

Она криво улыбнулась, и мне захотелось прямо здесь содрать жёсткий панцирь с её мягкого, податливого, так соблазнительно пахнущего тела. Ей должно понравится, она из тех, кто любит борьбу, сопротивление. И мне тоже хотелось борьбы. Хотелось заставить её стонать, хотелось стереть усмешку с мягких губ, хотелось чтобы эти губы со вкусом сладкой малины шептали, выкрикивали только имя.

Моё имя.

43. Лиззи Ларчинская

- А какая у нас проблема? - спросила, копируя его вкрадчивые интонации. Сердце прыгало в груди, во рту пересохло. Хотелось запить, смыть, потушить чужой вкус, но единственное, что я смогла - облизнуть нижнюю губу. Лучше не стало. А Зуртамский зашипел и выдавил:

- Проблемы в основном у тебя. Это тебе стоит скрывать, что ты женщина. И я тебе в этом помогу. Одна маленькая уступка с твоей стороны, и никто ничего не узнает.

- Да? - выдохнула я, а у самой в груди холодело - какой же он огромный! Какой мощью от него веет! Я против него как песчинка против горы. Страшно. - Что за услуга?

- Ты станешь моей любовницей, а я прикрою тебя перед всеми.

И такое предвкушение было в его глазах!.. Даже стало жаль его огорчать. Но себя-то я люблю больше. И я не смогла отказать себе в маленьком триумфе.

- Нет, милый, - выдавила я, пытаясь сделать тон игривым, правда, улыбка вышла какая-то натянутая. - У меня проблем нет. А вот у тебя будет много, если ты не забудешь, что я девушка.

- И каких же, жемчужинка моя? - спросил ласково-издевательски. Он навис надо мной так, что я чувствовала запах его дыхания. На его лице расползлась улыбка, блеснули крупные зубы.

Пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не дрожала и не выдала моего напряжение и страха. Что ж, мой план вполне осуществился, и подготовка не пропала напрасно: я уже давно активировала амулет записи, и теперь лишь сдвинула активатор в сторону, вызывая картинку.

- Смотри, - сказала.

Он повернул голову к мерцающему изображению, что собралось в центре комнаты. Студент Зуртамский прижал к конторке студента Ларчи и... целовал его.

- Это очень стыдно, когда мужчина имеет связь с мужчиной, не находите, студент Зуртамский? Тем более, когда речь идёт об уважаемом старосте, - нужно было бы сказать это насмешливо, но сил уже не осталось. Колени дрожали. И голос, кажется, тоже.

Я переоценила себя.

Зуртамский замер, глядя на чудную, по сути своей, картинку. Хоть дышит? Надо добить, чтобы не сбежал раненым.

- Если ты не забудешь, что я девушка, вся академия узнает, что твои вкусы в любви очень. специфичны. М? Подумай, как эта картинка будет выглядеть в холле главного корпуса.

Зуртамский глядел на замершее изображение, где он вполне однозначно раздвигал своим коленом ноги другому парню, прижатому к конторке, и что-то говорил ему прямо в губы. Намерения были более, чем очевидны.

Староста резко побледнел.

- Есть и свидетель, - тихо продолжила я, отслеживая любые движения на его лице. Мои злость и торжество смешались в одуряющий коктейль, который почему-то со скоростью урагана съедал последние мои силы. А староста застыл в неловкой

позе и пожирал расширившимися глазами картинку. - Мы тоже подготовились, ждали тебя. Позвать Степана? Кристалл записи есть и у него.

- Не надо, чертов ты гений, - тихо, всё так же глядя на двух мерцающих студентов, сказал мой визави. - Ты выиграл, слово чести.

Слово чести? Это хорошо, честь - это просто отлично. Можно выдохнуть: что что, а слово чести для этого дуболома значило много.

- Пока молчишь ты, молчу и я, - проговорила, и изображение схлопнулось.

Не взглянув на меня, мой недруг тяжело вышел из библиотечной комнаты. А я. Я опустилась на пол и заплакала. От облегчения, от пережитого страха и напряжения, от злости и обиды. От всего.

Степан зашёл и оперся спиной на дверь. Хоть и редко тут ходят, но вдруг?

- Получилось, хозяй? - спросил тихо, тревожно.

- Да, - проревела я.

- Отчего тогда плачешь ?

Сил отвечать не было. Степан отлип от двери и присел рядом, прижал мою голову к груди, погладил по волосам.

- Ну всё, всё, хозяй. Мы справились. На нём лица не было. Ты победила.

А я заливалась слезами облегчения и почему-то... огорчения.

Степан поднял меня, ухватил за талию и, бормоча что-то про маленьких девчонок, что пытаются играть во взрослые мужские игры, про глупые затеи не для барышень, про то, что нужно больше отдыхать и что нормальные девицы гулять ходят на воздух, повёл меня в общежитие. Как он укладывал меня на кровать я уже не помнила - уснула.

44. Эрих Зуртамский

Её запах туманил мысли, а вкус губ сводил с ума, горячая тягучая волна медленно ползла по позвоночнику вниз. Это было восхитительно волшебно! Хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

И только когда я понял, что мне отвесили оплеуху, очнулся.

Я предложил ей стать любовницей в обмен на молчание и покровительство... Я, наверное, сошёл с ума.

Лизнул губу, остро ощущая вкус малины.

Я бы мог забрать её кристалл памяти, и сделать так, чтобы словам слуги никто не поверил. Но... её победа была честной. А главное - мне не хотелось её оспаривать.

Теряясь в противоречивых чувствах, я ушёл, вспоминая полупрозрачную картинку: две мужских фигуры, их объятия, поцелуй. Это было как взрыв, взрыв нашего нового снаряда прямо в руках, как лицом по булыжной мостовой. Как...

Больно - вот как это было.

И более всего оттого, что мои методы - грязные, а её победа - честная.

Да, ловушку она расставила мастерски. Но, к чести Лиззи, она меня в неё не заманивала, не звала. Она лишь ждала. И провокаций не устраивала. Могла бы. Но не стала.

Я сам сделал первый шаг, и сам наступил на пружину, захлопнувшую ловушку, и сам же получил по носу. Очень больно, очень. До искр из глаз, до закушенной губы, до слёз.

Эта сцена в библиотечной комнате целый день стояла перед глазами. Мне то хотелось найти подлую девчонку и сделать так, чтобы она с позором покинула Академию, то снова впиться в её рот, сладкий, как спелая малина, то просить прощенья за оскорбление.

Иногда становилось до жути обидно. И обида-то была какая-то детская, нелепая - она отвергла меня, не оценила, не сдалась! Как посмела?! Ни одна девушка не смела, а эта посмела. Все без исключения падали к моим ногам, стоило намекнуть на свой интерес. Радостно повизгивая, подпрыгивая и едва не вертя хвостами, бросались ко мне. А эта -нет!

А ведь были и такие, как Марая - сами искали моего внимания, вертелись перед глазами, порой не давая себе труда придумать благовидный предлог, сами делали первый шаг, завлекали, предлагали себя. Многие открыто кокетничали. Некоторые строили из себя недотрог. Но после первого поцелуя я точно знал, как будут развиваться отношения.

А здесь...

Не понимаю.

45. Лиззи Ларчинская

Что ж, я могла бы праздновать победу - Зуртамского я остановила, и он больше не посмеет ко мне лезть. Но операция «поймать старосту» выжала из меня все силы. И я ходила по академии хоть и спокойная теперь, но совершенно обессилившая.

И прежняя холодность товарищей по учёбе не только ничего не царапала в душе, как прежде, но даже и не замечалась.

В таком состоянии на удивление хорошо проходили в лаборатории опыты: мы со Степаном сделали бесконечную череду образцов новых снарядов и даже успели сделать одну маленькую серию испытаний. Говорить о результатах было рано, но новый сплав мне нравился - характеристики пока полностью оправдывали себя и, думаю, для наших целей он вполне сгодится. Но посмотрим. Ещё рано о чём-то говорить.

Я как раз сидела на лекции, размышляя о том, стоит ли изменить последовательность опытов и попробовать наши снаряды сначала на сопротивление сжатию, а потом уж разрыву, или всё же оставить как есть? Но тут в дверях нашей большой аудитории появился один из дежурных студентов, что обычно выполняли мелкие поручения по Академии.