Счастье по наследству

Эти люди знают друг друга на протяжении долгого времени. Недовольство во взгляде Питера выглядит более чем странным.

Между нами ничего не будет, говорю я себе и задаю вопрос, на который при иных обстоятельствах просто не решилась бы:

— Кто это с Шоном?

— Марк Броуди. Вернулся.

То, с какой интонаций Питер делает последнее замечание, говорит о том, что возвращению этого самого Марка он не рад.

Я же снова кладу голову ему на грудь и почти что впиваюсь пальцами в держащую меня руку.

Кем бы ни был этот Марк, но к человеку, носящему фамилию Броуди, я всегда буду относиться предвзято.

Глава 4

Soundtrack Someone Like You by Adele

Я всё ещё танцую с Питером, но прошлое высасывает меня из этого вечера, отрывает от занятого своими мыслями партнёра и перекидывает на несколько лет назад, когда я впервые услышала имя Виктора Броуди.

Сначала он был просто Виктором. Очередной вехой в любовных похождениях Николь.

У неё всегда был хороший улов: Рэнди, Фред, Фернандо. Глава автоконцерна. Известный плейбой. Подающий надежды кинорежиссёр. Только ленивый не подсовывал мне под нос таблоиды, которые кричали о новом увлечении сестры.

Хотелось бы сказать, что всё это обычная журналистская болтовня — утка, дешёвая сенсация, которая с очередной сменой цвета волос кого-нибудь из Кардашьян скоро забудется. Но, к сожалению, этого не происходит. Николь регулярно подбрасывает дрова в костёр слухов, выставляя свою жизнь напоказ и совершенно не заботясь о том, что думают по этому поводу её близкие. Справедливости ради отмечу, что я, пожалуй, единственная, кто воспринимал всю эту трескотню о сестре близко к сердцу, тем самым превращаясь в удобный объект для подростковой травли.

Среди выпускников школы Рэдклифф были губернаторы, политики, учёные. А ещё игроки МВА, один нобелевский лауреат по литературе, один оскаровский и несколько музыкантов с мировым именем. Об этом сообщает табличка при входе в школу.

Имя Николь Бейтс никогда не будет на ней выбито, однако, в отличие от этих достойных мужей, последние два года моего пребывания в этом учебном заведении оно оставалось едва ли не самым популярным.

В зените своей модельной карьеры сестра составляла хорошую конкуренцию Жизель и Миранде, вышагивая рядом по подиуму и мелькая на разворотах модных изданий. Любители подобных историй до сих пор убеждены, что её судьба — воплощение мечты обычной американской девчонки. Не сразу, конечно, не в один день, но с момента, как её имя замелькало в таблоидах, Николь рассказывала одну и ту же версию о трудной жизни самобытной девочки-подростка, выросшей в неблагополучном районе Сиэтла и добившейся всего упорным трудом.

Гринвуд нельзя назвать неблагополучным. И это самая маленькая ложь в рассказах моей сестры. Кому-то хватало ума не комментировать слова Николь, кто-то с маниакальным упорством выискивал в них несоответствия с реальными фактами её жизни и мнил за долг донести это до остальных.

Сеймур в силу возраста и рода занятий нарастил жирок, чтобы дать отпор этим борцам за правду, а вот я — нет. И всеми силами старалась доказать, что абсолютно не похожа на старшую сестру.

Она даже своё настоящее имя ни разу не назвала, оставшись для этого мира всего лишь яркой и загадочной Никки Би.

Музыка меняется. Возможно, что и не впервые. Просто я впервые это замечаю.

Питер ещё погружён в свои мысли. Заученными движениями он ведёт нас в танце, и я, теперь уже осознанно, продолжаю двигаться с ним, решив дать этому вечеру ещё один шанс.

Вырвавшись из глубин, память о сестре лишает меня это возможности с помощью Адель: «Someone like you», играющая сейчас, стояла на входящих звонках Николь во время нашей последней встречи.

Настроение портится окончательно.

— Угостишь меня шампанским?

Питер смотрит на меня так, как будто видит впервые, и вид у него при этом довольно потешный.

Да, дружок, возвращение в реальную жизнь зачастую малоприятно.

Через мгновение он включает джентльмена и без лишних разговоров ведёт меня к бару. Видимо, в желании выпить я совсем не одинока.

Бар обустроен на краю освещённой площадки и довольно многолюден. В образовавшейся очереди я замечаю Шона в компании того самого Броуди и замедляю шаг. Понимаю, что окажись я на виду — знакомства не избежать. Не хочу быть представленной никому, кто носит эту фамилию. Последний любовник моей сестры вращался в тех же кругах, что и семья Райт, и вполне может случиться, что это кто-то из его родственников.

— Я подожду на террасе, — предупреждаю Питера и указываю рукой в сторону клуба.

В любом случае, это мой последний бокал на сегодняшний вечер. Политес соблюдён, а завтрашняя встреча с Фло будет намного информативнее.

Я опускаюсь в одно из плетёных кресел, расставленных на широкой террасе, по периметру опоясывающей здание. Может, следовало прогуляться по территории, осмотреться, поговорить со знакомыми, но я чувствую себя уставшей. Воспоминания о прошлом для меня подобны долгой пробежке — такие же изматывающие. Интересно, что испытывают те, у кого они счастливые? Подпитываются ли они ими, либо, наоборот, находят в них отдушину. У меня, к сожалению, их не так много, и большинство связано с хозяйкой этой вечеринки.

Думая о Фло, я скольжу взглядом по гостям. То и дело мелькают знакомые лица.

Даг Сэмберг, коллега Фло. Прошлым летом на её дне рождения пытался за мной ухаживать. Всё бы ничего, но тем самым он провоцировал на активные действия свою девушку, с которой накануне поссорился. Я знала об этом, поэтому восприняла повышенные знаки внимания Дага спокойно. Фло рассказывала, что после её отчёта в Инстаграме парочка довольно быстро помирилась. Девчонка оказалась не промах, быстро сообразила, что рыбка может сорваться с крючка. Интересно, Даг здесь с ней или всё же ушёл на дно.

Мелисса. Однокурсница Шона. В прошлом году на лыжном склоне здорово потянула ногу. Я помогала ей спуститься вниз. Муж бросил её за месяц до Рождества, и та поездка стала для молодой женщины своеобразным манифестом свободной жизни. Мелисса впервые встала на лыжи, впервые проехалась на снегоходе, впервые переспала с парнем из их компании, который ей давно нравился. Эштон, кажется.

А вот и он сам. Спешит к ней с двумя бокалами в руках. Значит, спустя полгода они всё ещё вместе.

Здорово.

Я улыбаюсь и случайно встречаюсь взглядом со стоящим неподалёку Шоном.

Он принимает это на свой счёт, весело подмигивает мне, а потом саркастически качает головой.

В этот самый момент я понимаю, о чём именно он думает: Питер в очередной раз меня бросил. Долг дружбы велит немедленно исправить ситуацию, и Шон направляется ко мне, ведя за собой Марка Броуди.

В моём распоряжении совсем немного времени, чтобы составить первое впечатление о человеке, с которым меня сейчас будут знакомить. Именно для этого муж Фло ведёт своего друга. В противном случае, зная самодостаточность Шона и умение пренебрегать условностями, сопровождение ему не понадобилось бы.

Пословица предписывает не судить книгу по обложке, но пока обложка — это всё, что у меня есть. И она впечатляет.

Если сравнивать с книгой, то Марк Броуди определённо коллекционное издание. Не редкий фолиант, который хранится в воздухонепроницаемой коробке и листается исключительно в хлопковых перчатках — кое-что попроще. Например, «Моби Дик» конца позапрошлого века. Вы не будете специально искать эту книгу, но, наткнувшись на каком-нибудь букинистическом развале на окраине Покипси, испытаете чувство неимоверного удовлетворение от того, что эта вещь теперь — ваша.

Книга.

Мужчина.

И всё же, книга.

Изредка вы будете доставать её с полки, с любовью перелистывать — вряд ли перечитывать, потому что сюжет знаете наизусть, — гладить атласный корешок и представлять людей, которые владели ею до вас. Они определённо были счастливее, потому что книга досталась им в лучшем состоянии, но и несчастнее — ведь им пришлось с ней расстаться. По своей воле, либо нет — не суть важно. Сейчас она у вас. Но будет крайне самонадеянно думать, что вы — её последний владелец.