Страница 17 из 23
Зор встрепенулся вдруг, огляделся по сторонам. Он явно почувствовал чей-то взгляд, но никого не было в зоне видимости. Негромкий фырк раздался из небольшой рощи неподалеку, затем повторился и оттуда не спеша, поглядывая по сторонам, появился Качудаевский Абардыш. Он очень медленно, будто с некой опаской или стеснением приближался к Зору, иногда останавливаясь и навостряя уши, прислушиваясь к каждому шороху. Зор тут же почувствовал его, словно проникая в разум животного. Вороной жеребец был напряжен очень – он боялся. Смятение и растерянность одолевали его разум, но он понимал впервые в жизни свою цель. Это осознание было туманным, неявным, словно за множеством одеяний, искажающих реальность, но всё же дающих возможность разглядеть хоть какую-то суть, призрачным светом замаячившую в этом мире. Зор старался мысленно его успокоить. Абардыш подошел совсем уже близко, фырча все больше от переполнявшего его волнения. Он с каждым шагом склонял голову к земле и когда оказался на расстоянии вытянутой руки от человека, почти уткнулся мордой тому в ноги. Человек провёл ладонью по гриве, затем по лоснящейся гладкой шее.
Огромный черный Абардыш замер и ему казалось, что замерло всё: тот шелест сочных трав, дуновение ветра, зеленые гиганты не шумели больше величественными кронами. Каждое прикосновение этого странного человека погружало в необычайное спокойствие, разливающееся приятным теплом по разуму. Это чувство было настолько ярким, что влага выступила из огромных черных глаз. Тяжелый груз бесконечных битв, криков, плетей, преградой всю жизнь стоявший перед взором – таял, исчезал, растворяясь в небытии, открывая перед собой свободу. Свободу настоящую, наполненную уверенностью, даже более настоящую, чем была та, которая сопровождала его еще будучи жеребёнком. Человек потянул за широкую теплую шею, Абардыш поднял голову, встретившись на мгновение взглядом с ним. Этого мгновения хватило, чтобы уверенность и та свобода, которую удалось узреть, окрепли полностью и навсегда. Человек делился своей искрой с тем, кто с благодарностью принимал эту чистоту. Это мгновение вороной боевой конь запомнил впоследствии на всю свою оставшуюся жизнь, стремясь не предать тот свет, подаренный человеком.
Зор подошел сбоку, дернул за ремень подпруги, потянул за седло, и оно с легкостью скользнуло, свалившись на землю, затем сбросил уздечку и хлопнул слегка по шее. Абардыш встрепенулся, едва слышно подав голос ржанием и как безумный начал носиться по округе. Он то подбегал к Зору, размашисто в стороны размахивая головой, то снова срывался в дикий галоп, мощными копытами вырывая дерн из земли. Зор улыбался, он был искренне рад за это благородное красивое животное, что смог наконец-то хоть кому-то помочь и эта помощь была принята. Это была первая победа над мраком, пусть не такая величественная, которую жаждал гариец, но она была приятна и важна.
Багряное зарево уже почти растаяло, оставив после себя неясный блеклый небосвод. Зор бросил короткий взгляд в сторону погребального дыма и быстрым шагом направился в сторону гряды, к заветной остроконечной сопке, вскоре перейдя на бег. В его голову начали лезть предательские мысли, но он старался их гнать, и чем больше они довлели над разумом, тем быстрее прибавлял он ходу. Зор вдруг понял одну важную вещь, которую упустил из виду. Он осознал, почему серые гости казались ему настолько чужими, почему он это так явно чувствовал, и эти мысли были не радужными.
Резвящийся до того Абардыш вдруг встрепенулся вслед удаляющемуся человеку и неспешной трусцой последовал за ним.
***
Зор внимательно исследовал каменные своды, вглядывался в гранитный пол. Он помнил каждую пылинку, чувствовал запах весенних первоцветов, до сих пор витавший в воздухе, но следов хоть как-то выдававших пребывание еще кого-то здесь, кроме них с Тарой, определенно не было. Поиски продолжались уже в который раз. Удовлетворившись очередным результатом, он усаживался напротив столпов и на какое-то время отключал ум, избавлялся от всех посторонних мыслей, погружаясь в полное спокойствие, в ожидании вечера. Но долго в таком состоянии находиться никак не получалось и очередной порыв неясной тревоги разрушал границы спокойствия, тогда Зор вновь принимался ходить по пещере взад-вперед, заново вглядываясь, выискивая детали. Он часто поглядывал в центр свода в ожидании. Время тянулось очень долго, наконец, солнечный луч коснулся сферы. Зор облегченно выдохнул, подбежал к вратам и проделал уже привычные манипуляции – столпы заискрились, туман загустел.
Мгновение, другое, никто не появлялся. Тогда он сделал уверенный шаг вперед, коснулся тумана, еще шаг. Обнаженный торс слегка пощипывало и даже обжигало. Туман окутал все пространство вокруг, что ничего было не разглядеть. Шаг, другой, внезапно туман рассеялся, и перед взором открылось бесконечное пространство, похожее на ночное небо, только Зор видел его не со стороны, не с земли привычно, а находился словно в центре, не имея точки опоры, откуда во все стороны устремлялись яркие разноцветные нити, пучки яркого света, словно солнечного, но которые не слепили глаза. Они были приятны взгляду и являли собой огромное множество. Искусная паутина опутывала все пространство. Каждый луч упирался в отдельную светящуюся сферу. Некоторые обрывались рядом, другие тянулись дальше, теряясь во мраке пространства.
Зор сделал шаг вперед, оказавшись в одном из потоков золотистого света, который подхватив тут же, устремил его вперед. С огромной скоростью мимо проносились соседние лучи и сферы. Поток вдруг замедлился, вскоре и вовсе остановился. Зор парил перед слабой белесой, почти прозрачной дымкой, за которой медленно вращалась огромная планета. Зор с восхищением смотрел на её красочные переливы чуть зеленоватого, белого и голубых цветов. Да, это была земля, только другая, ему неизвестная. Огромный великолепный мир, раскинувшийся перед взглядом, заставлял сердце заходиться в сильном волнении.
Юный гариец впервые видел средоточие жизни, воспринимал, как одно целое. Дух захватывало от этого зрелища, разум был преисполнен великим вдохновением. Он машинально рванулся вперед, чтобы дымка не мешала взгляду, но не смог этого сделать. Слабый туман являлся преградой, не позволяющей пройти за его границы. Зор понял, что на этой земле находились такие же врата, как и на его родной, только вот они были закрыты, о чем и ведала тогда Тарайя.
Вспомнив о девушке, он резко развернулся и устремился обратно. Поток света подхватил, как и прежде, и в одно мгновение он оказался в том самом центре, откуда устремлялись в разные стороны яркие лучи. Зор теперь понимал, почему Тара просила его не пытаться протии сквозь врата. Дорожек и планет было великое множество и было совершенно непонятно – откуда приходила Тарайя. И тут вдруг Зор осознал, что не знает, как вернуться теперь на свою землю. Он метнулся по одному потоку, как ему показалось – нужному, но уткнулся в серую, местами почерневшую, словно уголь, будто после большого пожара безжизненную сферу. Вернулся обратно, попробовал другой путь, еще один, и снова промашка.
Земли были разные: от мрачных темных безжизненных, до ярких красочных, поражающих воображение, что дух захватывало. Вернувшись в очередной раз в центр излучения, Зор стал внимательно вглядываться в расходящиеся потоки, в надежде найти, почувствовать, может быть, какое-то различие, ориентир, по которому можно было определить правильный путь. Вдруг что-то сжало руку, рвануло и один из потоков, подхватив, устремил к очередной сфере. Всё происходило настолько быстро, что едва удалось разглядеть мелькнувшую перед взором голубую землю, как ноги почувствовали точку опоры, темнота, туман…
Ещё рывок, ноги запнулись и, уже падая, явился знакомый чертог, куда его втаскивала Тарайя, повалившись вместе с ним кубарем на каменный пол.
– Успела! – Облегченно выдохнула девушка, лежа на спине.
Зор тут же подскочил на ноги, осмотрелся по сторонам и, подав руку Таре, помог подняться. Она отшатнулась, с укором взглянув в его глаза, затем прильнула щекой к его плечу, – Я ведь предупреждала, – прошептала она, обдавая теплым дыханием, – Ты многое не понимаешь, Зор. Не пытайся идти через врата, погибнешь! – Она провела пальцами по свежему разрезу на руке, покрывшемуся бурой коркой, – Что это? – Надавила чуть, затем закрыла рану полностью ладошкой. Её прикосновение было приятным, несмотря на глубокий порез и то, что когда Зор сам задевал его случайно – становилось больно. Сейчас же боли не было вовсе, лишь тепло разливалось приятно по руке, слегка покалывая.