Страница 63 из 71
Глава 14
Глава 14.
Тугой взрыв колыхнул воздух, звеневший, зудевший надсадно от горячего железа. Комья сырой земли месили клубы едкого дыма, припахивавшего камфарой.
Я поправил каску, и крикнул:
— Трогай!
Вострецов, бывший за мехвода, выжал рычаги, посылая командирскую «цуйку» к невысокому холму в космах бурой, полегшей травы. Миномета в «персональной машине» я не держал, но «Ворона» с Годуновым гнули плечи за щитками станковых пулеметов — «Максима» и ДШК.
«Броня крепка, — подумалось мне, — и танки наши быстры…»
Трошкин скрючился в своем закутке, тетешкая попискивавшую радиостанцию. Неуверенный в строю, он совершенно преобразился, стоило ему сменить винтовку на паяльник. Даже вырос как-то, осмелел, успокоился внутренне…
Завывая, вынеслось звено «Мессершмиттов». Мой батальон летчики проглядели — Ярута разукрасил технику пятнами и полосами в цветах прелого сена или застарелой ржавчины, а бойцы еще и веток дубовых навтыкали с жухлыми листьями. Маскировка!
— Пятый, Пятый, я Первый, — бубнил Трошкин. — Прием!
Я натянул отеческую улыбку «батяни-комбата».
Тёмка за пару недель собрал весьма приличные рации из битых «Телефункенов», встроил их во все взводные самоделки, в каждую САУ. «Это вам не баран начихал», — как Лапин выражается…
С левого фланга, где наступал 1-й батальон, задолбили авиапушки «Маузер» — немецкие истребители хищно виражили, смахивая на грифов-стервятников. Малиновые дымные трассеры с земли разорвали зловещий круг, и тут же донесся рев ДШК — работала спарка.
— Подъезжаем, товарищ командир, — глухо воззвал мехвод.
— Ага, вижу… Сбавляй обороты, Данил.
Шуструю «цуйку» будто осадили, а впереди вильнула Старая Смоленская дорога, развороченная бомбежкой. Закопченные остовы «Опелей-Блиц» перемежались с ломанными телегами-«фельдвагенами» и мертвыми лошадьми — осколки потрошили «гужевой привод», вываливая сизые вороха кишок в дорожную пыль.
Вчера наши штурмовики отметились — челночили на бреющем, расстреливая немецкие колонны, словно воздавая за прошлогодний беспредел. Молотили по врагу из пушек и пулеметов, гвоздили эрэсами, забрасывали бомбами…
— Товарищ командир! — подал голос Артем. — Пятый на связи!
Сквозь мягкое, весьма мягкое шуршание помех легко пробился четкий баритон Бритикова:
— САУ-1 и САУ-2 на точке, товарищ командир!
«Молодец Тёмка! — мелькнуло в голове. — Слышимость на пять с плюсом!»
— Понял, — кивнул я, как будто Трошкин еще и видео устроил. — Два выстрела каждой — и меняйте позицию!
— Есть! Конец связи!
Мои губы поползли в улыбку — Слава забыл щелкнуть, чем надо, и до меня свободно доходили глухие голоса:
— Осколочным заряжай!
— Есть осколочным!
— Короткая!
— Осколочным готово!
— Выстрел!
В наушниках грохнуло, и забрякала гильза.
— Макарыч, рви!
— Понял!
— Осколочный!
— Все вышли, тащ командир!
— Бронебойный суй, добавим…
— Бронебойным готово!
— Огонь!
По ушам ахнул выстрел.
— Макарыч, задний ход!
— Понял!
— Подворачиваешь и занимаешь новую позицию…
Усмехнувшись, я свесил наушники.
— Даня, давай на тот холм, где ельничек.
— Понял!
По-моему, Вострецов даже рад был, что его оторвали от нудной штабной работы, и бросили в бой. «Т-II», ставший командирской «цуйкой», тихонечко забрался на высотку, что поднималась над насыпью, над дорогой. Глянув на солнце — нет, не должно, вроде, отсвечивать, — я поднес к глазам трофейный бинокль. Цейсовская оптика рывком приблизила линию фронта.
Основательно зарыться Моделю не дали — бомберы каждый божий день устраивали налеты. Даже четырехмоторные «Пе-8» заявлялись, «ткали ковровую дорожку» — по сорок ФАБ-100 зараз! Или восемь «полутонок». На выбор.
Но фрицы упорно цеплялись за чужую землю. Сразу за дорогой — колючая проволока поперек не паханного колхозного поля… Минного поля. А дальше — траншеи, блиндажи, ДЗОТы, артиллерийские и минометные позиции… Окопались.
Я повел биноклем вправо. Там дорогу пересекал овраг. Пролеты деревянного моста сгорели на той неделе, уронив подбитый немецкий танк. Можно было попробовать по оврагу… Нет. Это слишком явно. Фрицы наверняка пристрелялись к балке…
Мы пойдем другим путем. Прямым!
— Артем, вызывай Шубина. Пора!
— Есть!
Развесистая сосенка застила мне обзор, но глухое рычание дизеля ласкало уши. И вот, за бахромой хвои обозначился приземистый и широкий, почти квадратный «Лом», наша вундервафля.
Я горделиво улыбнулся.
Идея использовать подбитый «КВ-2» зашла на ум сразу, как только я увидел этого гиганта с огромной, рахитичной башней. Было видно, что на «КВ» охотились — для начала фрицы перебили ему гусеницы, и тяжелый танк превратился в недвижную стальную крепость, огрызаясь из мощной гаубицы. Вот тогда-то и подкатили парочку «ахт-ахт», расстреляв «Клима» перекрестным огнем. Снаряды разорвали лоб башни, изувечив орудие, но дизель даже не поцарапали.
Помню, как я кружил вокруг угрюмого колосса, борясь с искушением, а потом плюнул на все, и кликнул парней. Мы облепили «КВ», как лилипуты Гулливера — натянули гусеницы, скинули башню — одиннадцать тонн! Но не бросили ее, а отрезали заднюю часть и приварили на погон — кормовая дверца стала верхним люком.
Навесили на борта защитные экраны из броневой стали, упрятав гусеницы, а спереди прицепили минный трал. Для него-то всё и затевалось. Как сказанул Закомолдин: «Павел Ломов погиб, но дело его живет!»
А уж кто окрестил наш тральщик «Ломом», история умалчивает. Артем уверен, что традиция от него пошла — это же он выписал по борту танка размашистыми белыми буквами: «За Пашку!»…
— Товарищ командир, Большой на связи!
— Первый слушает.
— Мы готовы! — чувствовалось, что Синицкий, командир танка, сильно волнуется. Или просто запыхался.
— Отлично. Видишь на дороге остатки автобуса?
— Вижу, вижу! «ЗиС-8», кажется…
— Вот мимо него и шуруй.
— Есть!