Академик

— Извини Академик, но ты здесь подожди, пока проверка мелкой пройдет. Да не злись ты, это приказ Комиссара. Ее уже Яга ждет, так что все норм.

Отпустив маленькую, детскую ладошку, мужчина смотрел в след заходящей в вагончик Машеньке, остановившейся на пороге и посмотревшей на него с такой мольбой. Чувство чего-то неправильного, не покидало Академика, едва дверь за девочкой закрылась как в душе, громогласной сиреной взвыла тревога, заставившая щелкнуть душевный переключатель и увидеть мир черно-белым. Зарычав, Академик, скинув с плеча тяжеленую винтовку, рванул в вагончик Полиграфа, походя снеся попытавшихся преградить ему дорогу личных телохранителей Комиссара, здоровенных Тада и Руси. Выбивая ударом ноги входную дверь, мужчина услышал выстрел, прозвучавший как последний вердикт. За рухнувшей во внутрь дверью, в глаза, как вспышка света, бросилась лежащая на полу сломанной куклой, маленькая девочка, у которой, выстрелом в затылок вырвало переднюю часть лица, разметав кровавыми ошметками по полу. Преградившая ему дорогу Яга, и Комиссар, безвольным кулем сидящий на полу, возле детского трупика с разбросанными возле него, яркими книжками, манящими своими веселыми картинками. В следующий миг, ворвавшиеся бойцы повисли на Академике, заваливая его на пол и выкручивая руки. Через какое-то время, мужчина почувствовал, как спадает пелена ярости и желания всех разорвать на мелкие частички. В душу хлынула боль, кислотой разъедающая все живое. Завыв в голос, Академик расплакался. Сквозь свои рыдания, он слышал потерянный, не живой голос Комиссара.

— Веришь нет, за три года это уже пятый ребенок и все дети как один, с нимфой. Все, с этим проклятым даром. Пять детских душонок, на мне. Вот так и живу с этим, днем дел невпроворот, а по ночам нет-нет да приходят во сне. Стоят молча, и смотрят в глаза, и самое гадостное, взгляд отвести не могу.

Академик, стряхнув с себя руки уже придерживающих его формально Тада с Руси. Встав и пройдя мимо Яги, виновато опустившей глаза, зашел в жилую комнату Полиграфа, застав того сидящим скромницей на кровати и смотрящим строго в пол. Ухватив рукой за край, плотного, синего как небо покрывала, застилавшее кровать, мужчина потянул его на себя, произнеся.

— Полиграф, задницу подними.

Выйдя из спальни, под недоумевающие взгляды присутствующих, Академик, наклонившись над маленьким трупиком, с нежностью завернул его в покрывало, перепачкав свои руки в крови ребенка. Прижимая к себе этот сверток небесного цвета, с проступающими сквозь него кровавыми пятнами, мужчина, остановившись в дверном проеме, произнес негромко.

— Комиссар, лопату возьми, убили как твари так хоть похороним по-людски.

На выходе за нейтралку, его догнал Комиссар, несущий лопату и собранные с пола детские книжки. Виновато опустив глаза, он пояснил.

— С ней положу.

Академик, поправил его.

— С Машенькой.

После похорон, проходя сквозь КПП, Академик, закинув сиротливо стоящую на земле гаусс винтовку на плечо, уверенно зашагал в сторону авто ангара, общежития грузчиков стаба. Молча пройдя мимо сидевших в курилке мужчин, с опаской покосившихся на него, он прямиком прошагал в столовую.

— Во, Академик, а я с братвой тебя уже в жмурики записал. Чо на тебе лица нет?

Вошедший следом Комиссар, не дал расспросить Академика Гангрене. Он с порога, не здороваясь, отчеканил.

— Нам бы ужраться, в говно.

Гангрена, привычным движением поскребя в районе груди, пробасил в ответ.

— В говно так в говно, почапали ко мне в хату.

Пили молча, не чокаясь, не делясь душевными переживаниями, не смотря друг на друга, наполнив рюмки до краев опрокидывали их, едва закусывая и смотря в стол. Академик, видя перед собой детский взгляд, полный надежды уже давно сбился со счета выпитого, опрокидывая в себя очередную рюмку как робот.

Вошедшие в помещение Татьяна с Настей, от увиденной картины пьянки, замерли не в силах понять происходящие. Гангрена, поглядев на женщин исподлобья, недобро пророкотал.

— Чо надо?

Сбиваясь от волнения, Татьяна выпалила.

— Мы, за мужем пришли. Дома спать будет, а не в этом гадюшнике.

Выдвинувшаяся вперед Настя, загораживая своей худосочной статью Татьяну, ядовитой змеей прошипела.

— Мы его все равно заберем.

Гангрена, теперь уже с любопытством смотря на стоящих перед ним женщин, улыбнувшись своей гарилоподобной улыбкой от которой женщины подались назад, пробасил.

— Как потащите, жены.

Теперь уже подбоченясь, вперед выдвинулась Татьяна при этом почти выкрикнув.

— Мы на машине его увезем.

Гангрена, вновь почесав район груди, подхватил на руки словно мальчонку Академика и направившись на выход, пробасив.

— Двери в колымаге откройте, таскальщицы.

Проснулся Академик в страшном кошмаре, кишки внутри него тряслись подобно студню на тарелочке, гудящая колоколом голова, готова разорваться на мелкие кусочки, а малейший громкий звук, норовит отправить его в мир не живых. Чьи-то руки, заботливо приподняли его за голову и из прислоненного ко рту кувшинчика, полилась холодная, живительная влага во внутрь многострадального, трясущегося нутра. Знакомые голоса, сквозь туман похмелья звучали успокаивающе, разливаясь родным теплом по душе мужчины.

— Да ровнее ты держи за голову, дурында.

— Сама такая, лахудра крашенная, уже косметики килограмм с утра успела на себя наштукатурить, лей аккуратнее, не дай Улей подавится. Я тогда тебе кишки через задницу выем, нашлась тут Софи Лорен, звездень стабовская.

— Настька, сученка ты подлючная, лучше заткнись, за голову аккуратнее держи.

Наконец, после залитого в него рассола, немного полежав без движения, Академик почувствовал, как к нему возвращается жизнь. Обняв своих женщин, он, притянув их к себе не открывая глаз, проговорил.

— Я вас тоже люблю до бесконечности, мои прекрасные дамы, ранящие мое сердце своей красотой, заставляющие стремиться для вас достать звезду с небес Улья.

Женщины, устроившись поудобнее с разных сторон Академика, прильнув к нему, слушали его витиеватые выражения о своей красоте и прочих достоинствах, пока наконец не заговорила Татьяна.

— Я в курсе, что на КПП произошло, миленький ты мой, как ты под контролем нимфы выжил. Как подумаю, что эта маленькая тварь, простым детским капризом могла нас лишить тебя, сама готова ее задушить.

Добила мужчину, подавшая с другого бока голос, Настя.

— Хорошо Комиссар с Ягой вовремя успели, вот тварь маленькая. Как их зараженные не сжирают на кластерах.

А Академик, крепче прижимал к себе родных сердцу женщин, стараясь что бы текущие по щекам слезы, не попали на них. Полежав какое-то время, мужчина, стряхнув с себя все накатившие, резко встал и несмотря на еще продолжающиеся легкое головокружение пошел в душ. Жизнь продолжается.

Выйдя из душа, в полосатом, махровом халате, он сразу угодил на готовящееся застолье на кухне. Татьяна, ловко управлялась на кухне, надев на себя цветастый фартук. Настя, сиротливо выглядывала от входа в помещение кухни, потягивая носом исходящие оттуда ароматы.

— Мы уже и не чаяли тебя живым увидеть, настроение хоть волком вой, а тут еще на радостях женихов набежало.

Продолжающая стоять в дверном проеме Настя, вклинившись в монолог, прокомментировала.

— Ну, женихи предположим не ко всем повалили, а только к доступным женщинам.

Татьяна, замерев на мгновение, тяжело выдохнув ответила.

— Прибить бы тебя, Моську гавкающую. Ладно, ты лучше чем лаять, расскажи мужу, что с учебой у тебя не заладилось.

Настю словно подменили, опустив глаза в пол и втянув голову в плечи, она, едва слышно заговорила, напоминая собой стоящего в углу ребенка и пытающегося оправдаться.

— Так что говорить, я ко всем подходила кто на снайпера учит. И к Монтане, и к Чукче, и к Абреку, они подлюки все отказали. Никто не взялся учить, даже за двойную цену. Я даже к Ведьме подходила, но та сука даже разговаривать со мной не стала, просто послала, и грозилась если еще подойду, ну там понятно, что будет со мной. Ну, мы с Таней, через дней десять, после того как ты ушел решили что, все. Ну в смысле, нет тебя больше. Я тогда поревела да решила, ну в смысле, мы с Таней решили. В общем, я тогда этим козлам помимо гороха, себя предложила, думаю как-нибудь переживу, перетерплю, лишь бы учили. Все одно этой твари, Кванту, не жить, из кожи вылезу ну эту подлюку убью.