Запутанная планета

— Значит, это последняя ночь Небесных Палат, — сказал Тиралик. Он подхватил из дрожащих, обмякших рук Навудона-шу скипетр; алмаз вспыхнул, настраиваясь на волны мозга нового хозяина.

Кир сорвал у себя со скулы иконку, охнул от боли — и взглянул на Клару с надеждой щенка, которого несут в мешке к речке, а собратья скребутся вокруг и скулят:

— Но мы же не погибнем, правда? Вы, Повелители Времени, вы же можете нас спасти?

Послышался смех. Тина тряслась в истерике:

— Ты просишь у них помощи? После моей машины? После всего, что мы сделали? Не будь идиотом.

— Я совсем не обиделась, — заверила Клара. — Просто я не…

— Конечно, они нам не будут помогать! — Тиралик указал на её недорисованный мизинец. — Какому недоучке вы, веятели, поручили маникюр?! Неужели непонятно, ногти — это очень важно.

— Нет, дело в твоём Гапониусе, — разозлился Навудон-шу, — с его наволочкой. Креативные идеи, понимаешь ли!

— Как ты назвал профессора?!

— Глупости, всё было чудесно, — возразила Клара. — Дело совсем не во мне…

Тиралик посмотрел на понурого Доктора, кивнул и сказал:

— Понятно. Принцип Невмешательства. Нам суждено быть съеденными ракноссами, так? У вас записан этот момент, и менять вы ничего не собираетесь.

— Но галлифрейцы же пришли, и именно сейчас! — крикнул Кир. — Зачем тогда?

— Да, зачем? — Фаяно-ма упёрла руки в боки.

Освобождённая матерью Фелина-ма прекратила причитать, снимая оковы с «несчастного отца Ныкатиса-шу», и благоговейно взглянула на инопланетян.

— Доктор, сделай что-нибудь, — собрала бровки Клара.

Джон сгорбился у консоли, вцепившись в собственные волосы. С главного экрана умоляюще смотрели шесть пар глаз. И как теперь объяснять про Паутину Времени и фиксированные точки? Как объявить, что всех присутствующих, кроме Клары, в ближайшие часы выпьют ракноссы, и это не изменить?

Отвратительно говорить. Но и врать — тоже отвратительно.

«Нельзя соваться на незнакомую планету без расчётов ТАРДИС» — следовало бы выбить на каждой пирамиде стофутовыми буквами. Здесь, в Небесных Палатах, прогиб ткани пространства-времени. Вмешаться — значит её порвать. Приговор вынесен, и вынесен тысячи лет назад. Осталось о нём объявить…

Но что-то было неправильно. Не все глаза смотрели на Доктора, одной пары недоставало: Тиралик пробирался к выходу, сжимая скипетр со светящимся алмазом, и уже схватился за ручку двери.

Джон кинулся настраивать телепатический монитор. Расстояние до действующего лорда-президента пять и тридцать четыре сотых метра, слишком далеко. Да ещё мешали растерянность, паника, надежда окруживших иллинойцев.

Щупы ушли в экран, потянулись к Тиралику.

— Какую свинью этот синекожий задумал подложить? — настороженно спросила Грейн.

Она подалась ближе. Собаки прижали уши, их рык ещё не вырвался, но ощущался селезёнкой.

На телепатическом экране засветился город с чёткими контурами, раздельными башенками, с детально прорисованными флюгерами на них. Мысли Тиралика были прозрачней капли росы.

Такая роса расползается на буреющих листьях после кислотного дождя: мысли отравило отчаяние.

По низу экрана вспыхивали слова, написанные летящим почерком: «Галлифрейцы не дадут нашему народу и шанса. Все должны погибнуть. На этот раз».

Тиралик глянул на Клару, у которой на пальце примостился Арки. «А выглядят-то совсем как мы».

Перед его внутренним взором возник образ маленькой Тины. «Я слишком разбаловал её. Была бы жива мать… То «купи мне чехольчик от Гучини-ши», то «убери это платье». А теперь Тина погубила все Палаты. Нет: я погубил. (Хорошо, так, лишь бы не думать о плане)».

— Интересно, что у него за «план»?

Грейн подошла на пару шагов, утягивая за собой собак, и тоже вчитывалась в почерк.

— Похоже, он думает и одновременно отдаёт какие-то приказы через скипетр. — Джон стучал по монитору, пытаясь добиться от него большего. — Неужели?.. Первый раз вижу не Повелителя Времени, способного расщеплять мыслительные потоки на несколько веток! Если коснуться, можно прочитать сразу все…

— Так подскочи и коснись.

— Нет, только спугну.

Экран затуманился, сканирование пошло глубже. Под улицами с башенками обнаружился ещё один ярус домов, здесь почерк бился панически-красным: «Навудон, тряпка, не мог сам отдать приказ на «Монолит», тащил сюда скипетр! А теперь мне помешают, галлифрейцы не допустят этого…»

— «Монолит»? — Грейн вскинула руку ко рту, не обращая внимания на предупреждающее ворчание. — Иди скорее на третий уровень мыслей!

— Раскомандовалась.

По экрану снова прошла рябь. Глубинный этаж ничем не отличался от предыдущего, разве что между окон протянулись верёвки с бельём. Тиралик повторял: «мастер Валирик-да и сеньор Олигони, и верный заботливый Наткинсон, и ты, Гапониус-да, учитель, простите меня. Мастерицы Магноли-шу, Линдана-шу…»

— Зачем он перечисляет имена?!

— А, тебе непонятно. — Джон в отчаянии бросил держатель с монитором вбок и оперся о консоль. — Доктор тоже перечислял имена друзей… Перед тем, как уничтожить родную планету.

— Галерея имён, в Закрытой пирамиде, — припомнила Грейн. — Святая Марфа, синекожий собирается уничтожить свою планету?!

— Вполне возможно — уже.

Четвёртый уровень был темнее, здесь звучали отголоски взволнованного контральто, на экране побежали печатные буквы: «Докладывает капитан космической станции «Янусия» Заранира-да. Полная готовность к декогеренции всего имеющегося связанного вещества. Вы уверены, лорд-президент? Неужели нет другого выхода? Подтверждаете приказ на план «Монолит»? Если вы не ответите, мы считаем приказ подтверждённым».

Джон стукнул кулаками по пульту, крутанулся прочь и схватился за голову.

— Какого дьявола?! — закричала Грейн. — Что он делает?

Джон хмурился, кусал губы, рассматривая пол. Наконец ответил:

— Видишь, у него в руке скипетр? Это устройство ментальной связи со станцией, которая летает вокруг светила. Тиралик приказывает станции проявить весь квантовый газ, что только есть на Неклиде. Тогда ракноссы окажутся в ловушке, как комар в янтаре, их разорвёт образовавшейся сплошной материей — телепортация не поможет. Но всех жителей Небесных Палат тоже разорвёт. И нас заодно.

— Но зачем? Зачем уничтожать свою расу?

— О, иллинойцы выживут — те, кто сейчас на станции, — и образуют новое поселение. А если ракноссам позволить сожрать Палаты, следующий коридор перемещения пауки откроют на «Янусию». Тиралик жертвует частью, чтобы спасти целое.

— Так останови его!

Джон передёрнул плечами, возвёл глаза к потолку — и отвернулся. Пробурчал:

— Уже не могу. Надо обогнуть эту бестолковую толпу, подбежать к нему, дотронуться, найти в мозгу ту линию, которая отдаёт приказы и понять, как её направить вспять. За те мгновения, которые я потрачу, он уже подтвердит приказ.

— И каков твой план?

— Ждать.

— Во имя Святой Девы! Ждать, пока иллиноец всех нас убьёт, и, кстати, твою ненаглядную Клару — тоже?!

— Да. Эй, куда это он смотрит?

Возле стопки икон валялись полоски материи, их откинула Фаяно-ма, когда вводила лекарство. Алая ткань пропиталась синей кровью.

Тиралик взглянул на Клару, на её рваный подол.

Почерк изменился, стал дёрганным, буквы заскакали: «Старалась мне помочь, надо же, платья не пожалела. Просто девушка. И просто старик. Если я убью их сейчас — чем я лучше Мялиуса?»

На уровне, отдающем приказы, прозвучало: «Приём, «Янусия», говорит лорд-президент. Отменяю план «Монолит», временно. Будьте готовы. Как поняли?»

Алмаз на скипетре засветился, ответ был неожиданно громким: «Так точно, ждём».

— Отлично, хвала святым! — воскликнула Грейн, указывая на Главный экран. — Повернулся спиной, самое время вырубить ударом в висок и отобрать скипетр. Ну? Чего медлишь?

Ответа тевтонка не дождалась. Телепатический монитор затуманился розовым, и перламутровое облако выплеснулось наружу, окружило консоль, отделилось от неё и поплыло к стеллажам. С замирающим сердцем Джон пошёл следом.