Страница 3 из 8
1914 года, в ответ на проводившуюся у Либавы демонстрацию германского флота, Эссен вывел эскадру в море, но снова держал флаг на «Рюрике».
Вообще при отработке возможного боя на Центральной позиции, «Павел Первый» неизменно считался лучшим артиллерийским кораблем, как до появления на нем Дыбенко, так и при нем. Совсем не случайно в ноябре 1914 года именно на «Павел Первый» легла задача передачи своего искусства ведения точного артиллерийского огня только что входящему в боевой строй дредноуту “Севастополь”. Как ни крути, но и тут никак не получается, чтобы Дыбенко имел возможность лично давать советы неумелому вице-адмиралу Эссену.
Линкор «Севастополь».
Во время первой военной зимовки 1914–1915 гг. команда «Павла Первого» была занята проведением тактических игр, ремонтом техники, освоением носовых тралов, выставлением сетевого заграждения. В свободное время матросы катались на коньках, на сооруженных рядом с кораблями катками и ходили в лыжные походы (по два раза в неделю!). Катался ли на коньках и лыжах Дыбенко нам неизвестно. В своих воспоминаниях он на сей счет промолчал.
В апреле 1915 года командир корабля капитан 1 ранга А.К. Небольсин ушел на повышение, став командиром бригады линейных кораблей. Командиром «Павла» был назначен капитан 1 ранга С.Н. Дмитриев-5-й, герой обороны Порт-Артура, георгиевский кавалер, награжденный золотой саблей “за храбрость.
Что касается самого Е. Юнга, то, несмотря на флотский псевдоним, он, судя по всему, имел о реалиях военно-морского флота самое смутное представление. Например, о каком определении дистанции стрельбы орудий главного калибра «на глаз» вообще могла идти речь, когда в 1914 году дистанция возможного артиллерийского боя линкоров определялась в 100110 кабельтовых? Определить точность дистанции на таком удалении возможно исключительно с помощью специальных приборов – дальномеров. А может Дыбенко был дальномерщиком? Увы, как бы кому-то не хотелось притянуть нашего героя к дальномеру – это не получится. Свою специальность Дыбенко обозначил в мемуарах весьма туманно, как гальванера. Однако гальванеры (т. е. специалисты, обслуживающие сети электропитания) были на кораблях, как артиллерийские, так и минные. Поэтому Дыбенко теоретически мог обслуживать и общие электрические системы корабля, и артиллерийские электрические цепи, а мог вообще отвечать за подачу электропитания на приборы центральной наводки. Помимо этого, были и обычные электрики, которые обслуживали общекорабельные электросети. Последних так же в быту именовали гальванерами.
При этом в описываемый период в русском флоте дальномеры обслуживали не какие-то непонятные гальванеры, а особые специалисты – дальномерщики из числа высокоподготовленных сверхсрочников в чине унтер-офицера или кондуктора, имевших к тому же особое стереоскопическое зрение (!), для того чтобы иметь возможность совмещать риски в окулярах дальномера. К тому же дальномеры были установлены, как известно, не на ходовом мостике, а в артиллерийских башнях и на особом дальномерном боевом посту, располагавшемся на мачте в т. н. «курятнике», с тем, чтобы с высоты лучше обозревать морское пространство.
Если судить о его «инциденте с Эссеном», то, возможно, Дыбенко был ответственным за приборы управления артиллерийским огнем. Что ж касается его почитателя писателя Е. Юнга, то он, не будучи сам профессиональным моряком, просто перепутал ПУА с дальномером. Впрочем, если верить тому же Дыбенко, несколькими страницами далее в мемуарах он пишет, что отвечал за состояние электропроводки на корабле, чинил розетки и выключатели, вкручивал лампочки, т. е. исполнял обязанности общекорабельного электрика. Каждый служивший на флоте человек понимает, что обслуживание ПУА и обшекорабельных электрических систем – это совершенно разные специальности.
Заметим, что после своего последнего ареста на первом же допросе 15 мая 1938 года, Дыбенко был вынужден рассказать, кем же на самом деле служил на «Императоре Павле». Цитирую «Дыбенко: “Я был рядовым электриком». Еще позднее Дыбенко рассказал и о том, что в его служебные обязанности входил исключительно ремонт электропроводки во внутренних помещениях корабля и не более того. Итак, все становится на свои места. Это значит, что Павел Ефимович был, по сути дела, электриком «куда пошлют». Учитывая скандальный и невоздержанный характер Дыбенко, его склонность к дракам, определение для него именного такого круга служебных обязанностей вполне логично. На самом деле, пусть вкручивает лампочки и чинит выключатели с пакетниками, чем натворит дел на боевом посту, от которого зависит успех в бою.
Так, каким же образом, Дыбенко вообще оказался у дальномера, когда для этого имеется специальный сверхсрочник-дальномерщик? Может быть, к дальномеру Дыбенко поставили за какие-то особые заслуги или достижения в службе? Но когда Дыбенко успел стать классным гальванером? Даже по его официальной биографии видно, что он, то бунтовал, то сидел на гауптвахте, где уж тут заниматься повышением профессионального мастерства!
Теперь подумаем, а что вообще мог делать электрик «куда пошлют» на ходовом мостике рядом с командиром корабля и командующим флотом? Вкручивать лампочки? На ходовом мостике при нахождении корабля в море посторонние люди находится просто не могут, тем более во время проведения артиллерийских стрельб, тем более во время присутствия там командующего флота. Ходовой мостик – это не проходной двор, а место, почитаемое на корабле особо. Даже офицер, поднимаясь туда, обязан получить «добро» у старшего должностного лица, находящегося в этот момент на мостике. Поэтому реального Павла Ефимовича на мостик не допустили бы и близко, тем более, что в это время у него было много и собственной работы. Дело в том, что при стрельбе из 305-мм орудий главного калибра линейные корабли испытывали такое сотрясение, что с переборок отлетала старая краска и крошка, лопались лампочки, возникала опасность коротких замыканий в корабельных электросетях. А потому, если чем и занимался во время артиллерийских стрельб гальванер Дыбенко, так только тем, что бегал по внутренним помещениям линкора, вывинчивал патроны лопнувших лампочек и вкручивал новые. Все остальное – это лишь плод буйной фантазии Е. Юнга и самого Павла Ефимовича, если он в действительности рассказывал о своем «геройстве» перед неумехой Эссеном писателю и другим таким же наивным слушателям.
Известный военно-морской историк Р. М. Мельников, автор монографии о линкоре «Павел Первый» вообще утверждает, что на самом деле Дыбенко служил на «Павле» в должности баталера, на которую был переведен из гальванеров из-за своей… профнепригодности.
И еще один нюанс легенды о разговоре Дыбенко и Эссена. Приводя в предисловии к книге воспоминаний П.Е. Дыбенко «Из недр царского флота к Великому Октябрю» эту историю, Е. Юнга, видимо, в глубине души понимал, что-то в этом рассказе не так, а потому в конце рассказа поместил ссылку, обозначенную за № 12. Однако если посмотреть в примечания данной книги, то обнаруживается, что адрес данной отсылки отсутствует. В этом странном факте может убедиться каждый читатель, найдя в интернете текст мемуаров Дыбенко.
Как ни крути, но рассказ Е. Юнга о морских талантах Дыбенко и его лихости в общении с адмиралом Эссеном выдумка. В том, что это сочинил Е. Юнга, я сомневаюсь. Легенда была запущена самим Павлом Ефимовичем. Но для чего она понадобилась? А для того, чтобы поднять свой революционный статус. Ведь далеко не каждому балтийскому матросу довелось нахамить знаменитому адмиралу и, якобы, заставить этого адмирала признать ум и лихость Дыбенко
Отметим, что если Эссен, согласно версии Дыбенко, испытывает восторг по отношению к нему, то сам Дыбенко был об Эссене совершенно иного мнения. Вот что пишет П.Е. Дыбенко: «22 июля командующий Балтфлотом фон Эссен, окруженный жандармами, появился на боевых судах. В час ночи, когда почти вся команда на кораблях спала, за исключением тех, кто дежурил и ожидал получить боевой сигнал о восстании с броненосца «Цесаревич», фон Эссен вместе с жандармами стоял на верхней палубе броненосца «Император Павел I», где в первую очередь должно было вспыхнуть восстание. Отдавая старшему офицеру список зачинщиков, фон Эссен приказал немедленно их арестовать.