Страница 21 из 290
Мда, буквально всё кричало Снейпу, что этот год обещает стать особенно сложным… Но он не прислушался, предпочитая готовиться к занятием да следить за собственным факультетом. Слишком много у того было дел, которые вот никак не прервать из-за каких-то там предчувствий. Первокурсники всегда требовали много внимания от своего декана, да и зелья для больничного крыла варить опять же ему… Возможно, если бы не столь сильная загруженность, Северус и обратил бы внимания на дела, творящиеся на его родном факультете.
Нет, за своими подопечными зельевар всё так же исправно следил, оберегая тех от проблем. Всё же Слизарин имеет весьма неоднозначную славу среди других факультетов. Ну а если говорить совсем честно, то Слизерин откровенно не любили на других факультетах, и змейки отвечали всем остальным тем же, поддерживая некий контакт лишь с воронами. Совсем не удивительно, что в такой атмосфере конфликты возникали чуть ли не через день. Вот и приходилось Снейпу защищать своих подопечных, параллельно отыгрывая роль «ужаса подземелий» для всех остальных факультетов, изредка делая послабления для Когтевранцев.
Что же изменилось в этом году? С первого взгляда – ничего. Конфликты всё так же продолжались, больничное крыло стабильно пополнялось жертвами чужих шуток. Баллы всё так же летели со всех факультетов, а Флич загонял дебоширов на отработках. Внешне, в новом году ничего не изменилось… Но лишь внешне.
Снейп чуть ли не физически ощущал некую неправильность, но понять, откуда эта неправильность исходит довольно долго не мог. Не мог ровно до того момента, пока не настало время писать очередное письмо Люциусу. Белобрысый параноик очень просил Северуса хоть изредка писать ему о успехах собственного сына. И Снейп прислушался к просьбе старого друга… вот только в этом году писать особо было и нечего.
Исключая отличную учёбу, коей Драко не пренебрегал и раньше, писать Снейпу было просто не о чем. Слишком тихо себя вёл его крестник. Даже его вечное противостояние с Поттером несколько поутихло. Все их сколки теперь носили скорее чисто символический характер, хотя выродок Джеймса всё так же вёлся на обычные и даже банальные подначки. Можно было сказать, что Драко успокоился, но что-то всё-таки смущало бывалого шпиона.
И это «что-то» оказалось резким набором репутации младшего Малфоя. Незаметно, буквально по крупицам, но вес Драко на факультете рос день ото дня. Постепенно, даже старшие курсы начали брать во внимания мнение младшего Малфоя. А ведь раньше Драко даже сокурсники не слишком то и уважали. Слишком сильно тот полагался на репутацию и связи своего отца, что многим откровенно не нравилось.
В этом году ситуация в корне изменилась. В разговорах Драко больше нельзя заметить неуместные упоминания его отца, да и уместных почти не осталось. Мальчик вообще стал реже приводить в пример неких авторитетов, всё сильнее акцентируя внимания именно на своём мнении. Северус на подобные изменения лишь одобрительно качал головой, понимая, что в таком темпе мальчик мажет и сам стать неким авторитетом для собственного курса. Со старшими подобное не пройдет, дети и подростки редко способны проявлять хоть какое-то уважение к тем, кто младше них.
Хотя новые способности давали некоторый шанс на то, что и старшие примут Драко в качестве некого авторитета, ну или хотя бы запомнят того как очень способного волшебника. Всё же в волшебном мире очень особое отношения к родовым дарам. К любому обладателю хоть каких-то даров будут относиться с тем или иным уважением. Ну а волшебники, что смогли пробудить в себе родовые дары после одиннадцатилетния, вообще возвышались в глазах остальных чуть ли не на недостижимый уровень. Слишком редкое это явление, слишком выделялись из толпы личности, пробудившие в себе наследие предков…
А Драко был яркой личностью. Снейп и раньше замечал, что дети тянуться к его крестнику. Как мотыльки на яркий свет в ночи, да вот только в прошлом, тот отталкивал от себя слишком многих. Слепое преклонение Драко перед отцом делало того слишком скучным и неинтересным собеседником для детей аристократов, чьи отцы не слишком то и отличались от Люциуса. Сейчас же ситуация исправилась, да и постоянные изменения во внешности мальчика привлекает внимания окружающих…
А Драко, похоже, этим вниманием наслаждается. Как-то ещё объяснить тернировки мальчика в общей гостиной, зельевар не мог. Да постоянная игра с причёсками, длинной и густотой волос, вполне себе вписывались в это предположение. Не просто же так Драко, за прошлую неделю, воплотил чуть ли не десяток самых популярных женских причёсок у себя на голове… Как Макгонагалл только удар не хватил при виде подобного безобразия?...
- Оставить лирику. - Сам себе приказал Северус, коря себя за пустые размышления и глупые мысли. Об изменениях в младшем Малфое тот сможет подумать и позже. Сейчас же декану Слизарина нужно понять, как изменения в его крестнике повлияли на весь факультет в целом… Да и написать Люциусу уже хоть что-нибудь стоило. Например, об успехах Драко. Пусть уж Лорд Малфой порадуется за собственное чадо… если тот вообще может радоваться за других, в чём сам Северус сомневался. Слишком уж Люциус был эгоистичным и амбициозным…
Глава 21
Искать дневник не пришлось. В смысле тот и так нашёлся на следующий день, прямо в руках своей хозяйки – Джини Уизли. Вот только что-то в этом дневнике изменилось. Понять, что именно, у меня не получилось, слишком далеко я был, да и сам дневник неплохо скрыт от сканирования. Но вот в том, что чар на том стало чуть ли не в разы больше, я был уверен.
Слишком активно дневник тянул магию из окружающей среды и из самой Джини. А ведь раньше тому хватало сущих крох… Не к добру это, слишком сильно тот тянул магию. Даже представить не могу, что такого нужно было сотворить с дневником, чтобы тот чуть ли не полностью осушал своего хозяина. Мне даже стало интересно лично покопаться в обновлённом дневнике.
Но нет, лезть к Джини я больше не буду. Сейчас та под пристальным присмотром директора, а значит, светиться рядом с ней мне противопоказано… Обидно конечно, я хотел направить девочку в тайную комнату, чисто для разведки. Всё же меня там почти пол века не было, мало ли что могло измениться за столь долгий срок. Может быть, террариум основателя уже давно обнаружил директор, обустроив под свои нужды, а остальным об этом не сообщив. Лишняя осторожность не помешала бы.
Она и сейчас не помешает, но разведчика мен теперь не найти. Это Джини, через дневник, я мог заставить говорить на парселтанге. Провернуть подобный трюк с кем-то еще мне просто не под силу. Создать артефакт, чья связь со мной не уступала бы то, что была у меня с дневником. Не имея готового шаблона я просто не осилю что-то подобное. Нужны многочисленные расчёты зелий и чар… Игра не стоит свеч.
К слову, сам я унаследовал от Тома способность говорить со змеями. Тут точно так же как и с ментальной магией. Несмотря на серьёзные изменения в магии, родовые дары Тома Риддела перешли ко мне в полном объёме. Хотя и тут не обошлось без ложки дёгтя в бочке мёда. Всё же родовые дары – большой груз для тела и разума волшебника. Это родившись с ними, маг почти не ощущает влияния тех на себя, у меня же случай несколько иной.
Несмотря на то, что Драко и Том получили свои дары при рождении, я, именно я, как новая и самостоятельная личность, перенял те у своих доноров. Да, из-за «силы привычки» влияния на себя аж шести даров я не ощущал, и даже метаморфизм не слишком изменил ситуацию, но вот вся эта масса надстроек души всё же оказывала на меня влияние.
В основном, это влияние ограничивалось диким желанием заниматься той или иной магией. Но и мелкие отклонения от нормы всё же были заметны. Так, зарождающаяся паранойя ясно намекало на то, что талант Тома в тёмной магии вот совсем не ослаб, продолжая расшатывать мой разум. Скорее уж усилился, при контакте с кровью Блэков. Всё те не зря считались истинно тёмным родом, да и легенды об их безумии взялись не на пустом месте. Тёмная магия всегда несколько искажала разум своих пользователей.