Страница 21 из 54
Пират, с тазиком воды и полотенцем в руках, поднялся в спальню. Раскинув руки в стороны, Ксанка беспокойно лежала на спине, вздрагивая всем телом. Русые волосы рассыпались на подушке вокруг головы, кровь с них ещё вчера смыли. Лицо её покраснело, бисеринки пота блестели на лбу. Постанывая и тяжело дыша, неразборчиво что-то бормотала. Её состояние гнетуще сильно подействовало на рейдера. Пират почувствовал, как задрожали у него ресницы и появилась резь в глазах.
– Посторонись, – Белка села на кровать рядом с раненой и удивлённо посмотрела на мужа.
– А, ты, что до сих пор с тазиком стоишь? Поставь его на тумбочку.
Пират, так и державший его в руках, опомнился и подошёл к тумбочке. Поставив, украдкой смахнул со щеки слезу.
– Надо бы Ксанку в госпиталь стаба отвезти.
– Боюсь, что может транспортировку не перенести. Ей покой необходим, – влажным полотенцем Белка аккуратно промакнула лицо. Снова погрузила его в тазик, слегка отжала и положила приёмной дочери на лоб. Ксанка застонала, мотнула головой из стороны в сторону, сбросив полотенце.
– Всё будет хорошо, моё солнышко, – с нежностью проговорила Белка, – ты выздоровеешь. Здесь все выздоравливают.
Подняв полотенце и прежде чем его снова положить, она поцеловала Ксанку в лоб и недоуменно замерла.
– Что с тобой? – обратил внимание на странное поведение жены Пират.
– Не поняла…, – растерянно ответила она дрогнувшим голосом.
– Температура спала?
– Нет. Температура по-прежнему высокая. У неё лоб сейчас шершавый, а ещё час назад кожа гладкая была. Теперь, если сказать точнее, вроде грубее стала. Ничего не понимаю…. Сама рана, чистая, не воспалена, – Белка устало прикрыла глаза, и не удержавшись, зевнула. Встряхнула головой и умоляюще посмотрела на мужа.
– Посиди с ней, а я в зале посплю. Боюсь, что в любой момент с ног свалюсь. Но если, что – буди!
– Не волнуйся, я конечно посижу. Иди, отдыхай, родная…
После ухода жены, Пират задумчиво посмотрел на Ксанку, поправил одеяло и сел напротив кровати в кресло. Одна беспокойная мысль ещё со вчерашнего вечера не давала ему покоя.
«Чёрт возьми! Неужели это то, о чём я подумал? Очень надеюсь, что я не прав…».
Раненая продолжала метаться на кровати. Пирату пришлось не раз встать с кресла и придерживать её, что бы она резкими движениями не потревожила свою рану. Приподняв край бинта, взглянул на рану, вернее на шов. Самой раны уже не видно, на её месте неровный, слегка выпуклый продольный шрам, с розовой тонкой кожицей. Лишь нитки не изменились, на них чары Стикса не воздействуют.
Внизу скрипнули деревянные ступени лестницы.
«А говорила, что очень спать хочет».
– Батя, как Ксанка? – в спальню заглянул обеспокоенный сын.
– Тихо, ты! И её и маму ещё разбудишь!
– Ага – мама даже не услышала, как я мимо неё прошёл. А, что у Ксанки с рукой?
– Так ранена же! Забыл уже что ли?
– На пальцы посмотри…
Пират взглянул на руку Ксанки и вздрогнул. Её пальцы стали узловатыми, ногти потемнели и вытянулись, а кожа напоминала гусиную, что у птицы на лапах. И по виду и наощупь, – Пират подушечками своих пальцев явно ощутил струпья.
– Небольшое осложнение. Скоро пройдёт. Ну, что – проведал? Теперь быстро вниз, нечего тебе здесь делать.
– Ну, батя…
– Кстати, ты вчера стрелял?
– Ну, да…. Ты же знаешь прекрасно, чего спрашиваешь то.
– Тогда ноги в руки и пошёл оружие чистить! Задача поставлена – выполняй! Время пошло!
Ошарашенный таким жёстким напором отца, Мирослав поспешил скорее вниз. Убедившись, что сына рядом уже нет, Пират внимательно принялся осматривать тело Ксанки. Вторая её рука также подверглась изменениям. Узловатые пальцы, а удлинённые ногти больше напоминали когти. Из-под края одеяла виднелись деформированные пальцы ног. Пират готов поклясться, что одеяло, ещё совсем недавно, внизу полностью укрывало раненую и не сдвигалось ни на сантиметр.
«Она…. Она растёт!» – словно кипятком его обожгла догадка. – «Не может быть! Она всё же превращается в кваза! Я, оказывается, был прав…».
Весь день они провели у постели с раненой. Следующая ночь оказалась не менее бессонной, как и предыдущая. Полночи с Ксанкой сидел Пират, вторую половину Белка. Мирослава, как он не старался попасть в спальню, прогнали. Пират специально нагрузил его кучей всяких заданий, дабы он меньше был свободен и не мешал им. Поздно вечером следующего дня, усталый Пират в полудрёме сидел в кресле, а Белка спала в зале.
– Пить, – услышал Пират слабый голос Ксанки. Посмотрел на неё и по телу пробежал холодок, рейдер непроизвольно передёрнул плечами. Глаза раненой в этот момент напоминали взгляд заражённого. К счастью, из-за своего тяжёлого состояния, она не обратила внимания на его замешательство. Провела сухим языком по шершавым губам и повторила: – пить…
Кожа её лица потеряла нежность, образовались, пока ещё слабозаметные, струпья. Пирата поразила скорость её превращения. Печально вздохнув, налил воды в стакан и поднёс к губам Ксанки, другой рукой приподнял ей голову. Она с жадностью припала губами к стакану, глотнула и тут же скривилась. Протестующе замотала головой, оттолкнув руку рейдера.
– Живчик. Пить…
«Начала изменяться и расход резко энергии возрос. Процесс пошёл необратимый, если не дам ей живчика, я ничего уже не изменю, лишь только хуже сделаю».
Скрипнув от безысходности зубами, Пират взял с тумбочки бутылку с живчиком. Вновь приподнял её голову. Ксанка обхватила горлышко губами и, торопливо, давясь при этом, принялась глотать живительное содержимое.
– Хватит, – он попытался убрать бутылку, но Ксанка, не выпуская из губ горлышка, протестующе, замотала головой. Наконец утолив жажду, посмотрела на Пирата и высказала новую просьбу.
– Я кушать хочу.
– Сейчас, дочка, сейчас…, – закрутив пробку, поставил полупустую бутылку обратно на тумбочку и быстро спустился вниз. На кухне подогрел оставшуюся после ужина картошку, открыл банку с тушёнкой. В тарелку с картошкой положил пару ложек мяса, подумал и вывалил туда всю тушёнку. С подносом в руках направился к лестнице. Не успев подняться на несколько ступенек, от неожиданно раздавшегося истошного вопля из спальни, Пират пошатнулся. Тарелка соскользнула с подноса и, упав, разбилась. Картошка с тушёнкой рассыпались по ступенькам. Он рванул наверх и едва не упал, поскользнувшись на кусочках жирного мяса, лишь в последний момент успел ухватиться за перила.
– Что случилось?! – Белка вскочила с раскладушки и полусонная побежала наверх. Тожепоскользнулась и больно ударилась коленом о ступеньку. От сильной боли ей спать сразу расхотелось, прихрамывая и постанывая, поднялась наверх.
Ксанка сидела на растерзанной кровати (простынь и одеяло вместе с подушкой валялись на полу) и с ужасом смотрела на свои руки с огрубевшей кожей, покрытой вдобавок струпьями. Медленно покрутила перед лицом, вытянувшиеся узловатые пальцы с когтями, вместо аккуратно подстриженных ногтей. Слёзы ручьём потекли по щекам.
– Зеркало! Где зеркало?! – Ксанка вскочила с кровати на пол и вертела головой с растрёпанными волосами.
– Доченька! – опередив мужа, Белка бросилась к почти обезумевшей девчонке. Обняла её и, с трудом усадила рядом с собой на кровать. Успокаивая, по-матерински нежно гладила, шепча ласковые слова. Успокоившись, Ксанка уткнулась приёмной матери в плечо и зарыдала.
– Всё будет хорошо, моя девочка, всё будет хорошо – шептала, целуя её, Белка. В спальню вбежал Мирослав, но Пират быстро его перехватил и вывел из комнаты.
– Тебя ещё здесь не хватало! Видишь, ей сейчас не до тебя. Иди к себе, – отправил он сына в гостевой домик и сам спустился вниз.
– Что со мной, мама Белка? – всхлипывая, дрожащим голосом, спросила Ксанка.
– Ты была сильно ранена и спасая тебя, мы передозировали живчик. Иного выхода просто не было. Ещё Мирослав, боясь, что ты можешь умереть, дал тебе чёрную жемчужину. Она, видимо, в совокупности с большим количеством выпитого живчика, вместо положительного результата, наоборот навредила.