Страница 4 из 6
Я от удивления приоткрыла рот. Вот так новости! Лежа на кровати, только что узнала, что стала владелицей многомиллионного состояния.
– Я?! – произнесла в ответ, когда мое онемение от шока закончилось.
– Да, ты, – мама нервно перебирала ремень от сумочки, избегая контакта глаз. – Екатерина Андреевна, моя сестра, всегда была одна. Без семьи, без детей. Все время посвятила работе, бизнесу. У нее сеть магазинов одежды и своя швейная фабрика. Может, вспомнишь, ее брендовые магазины есть и в России. «Леди Стиль».
Я призадумалась. Для меня привычные вещи: еда, одежда, названия развлекательных заведений были вполне узнаваемы. Я не помнила лишь прошлого. Будто кто–то стер именно воспоминания, а не полностью всю Вселенную.
– Мы очень давно были у нее в гостях, – продолжала мама – Ты еще училась в младших классах, а потом… потом ей постоянно было некогда, дела, бизнес. Она пыталась построить свою личную жизнь, но безуспешно. А потом узнала, что больна, и как всегда, поставила бизнес на первое место. В итоге запустила болезнь, и…
Мама глубоко вздохнула и поднесла носовой платок вновь к щекам.
– Не нужно, я все понимаю, мам, – я дотронулась ее руки. – Не мучай себя.
– Все хорошо, – сквозь пелену слез она пыталась ободряюще улыбаться. – Рак последней стадии и там уже было не до деловых встреч и совещаний. Последнее что она просила передать, это то, что любит тебя.
Сейчас я чувствовала себя чудовищно неловко. Моя тетка, которая оставила огромное состояние, любила меня, а я даже не могу вспомнить, как она выглядела! И уж что говорить о взаимных чувствах. Я к мужу-то испытываю недоверие и отчасти неприязнь, а здесь…
Я постаралась отвлечь маму от горя, спрашивала ее про работу, про увлечения, где она живет и как проводит время на выходных. Женщина воодушевленно делилась воспоминаниями, рассказывала про то, как мы совсем недавно отмечали ее день рождения: много смеялись, ели торт, и даже запускали фейерверк.
Завороженно слушала, и не могла поверить, что это вправду. Мне было так хорошо там, в другой параллельной жизни. И я с трудом воспринимала все то, что происходит. Это иногда казалось театральным спектаклем. Я вынуждена играть роль, и ощущения, которые мне диктуют, насквозь фальшивы.
– Мам, я изменяла мужу? – вдруг спросила ее, и она удивленно посмотрела мне прямо в глаза.
– Настюша, милая, что ты говоришь? – Ответила мама, – Ты о чем?!
– Только ответь честно, – попросила я маму. Она точно не соврет. У нас с ней были доверительные отношения, и как говорит она, я все ей рассказывала.
– Нет, конечно! – отмахнулась мама – Ты вышла замуж по любви. Захар тебя безумно любит, носит на руках, пылинки сдувает. Очень повезло, что ты встретила такого любящего и заботливого мужчину как Захар. Однозначно тебе не нужны никакие любовники! Даже не думай! Но почему ты спрашиваешь?
Я не решилась говорить про подругу и нашу с ней бурную клубную «деятельность». Одобрит ли мама развратные вечеринки? И может ли быть такое, что именно про это я не рассказывала ей?
– Да так, не обращай внимания, – пожала плечами.
Мама на прощание тепло обняла меня, и погладив по голове, произнесла:
– Настенька, моя дорогая принцесса, я тебя очень сильно люблю.
– Мам, я тебя тоже, – откликнулась я.
Теперь мне легче. В мире есть один человек, которому я могу доверить. И это становится для меня великой надеждой, что я вернусь к прежнему образу жизни. В ее объятьях я нашла покой и уют, которого так не хватало.
– Приходи завтра еще, – просила я ее перед уходом, и мама пообещала, что обязательно придет.
Глава 6
Утром я проснулась в отличном настроении. Яркое солнце пробивалось сквозь жалюзи, и теплые лучи играли в пятнашки на моем одеяле.
Мой взгляд тут же привлекла записка на тумбочке. Свернутый лист А4.
Интересно от кого это?
Дотянулась и развернула ее.
«Когда ты сдохнешь, тварь?»
Печатные буквы дьявольскими всполохами горели в мозгу, и мне казалось, что это какой-то кошмарный сон, в котором до сих пор бродит мое сознание – еще не закончился.
Чисто инстинктивно смяла бумагу и бросила ее на пол. Меня начало лихорадить, будто от высокой температуры. Ужасающая фраза словно петля наматывалась на горло, и каждый раз, закрывая глаза, я видела вновь и вновь призыв к смерти.
Я попыталась встать и походить по комнате, но от резкого подъема, шум в ушах усилился, а голова закружилась. От моей паники все внутри полыхало, словно костер, и стискивало болью, как только взгляд вновь падал на страшное пожелание.
– Кто может желать мне смерти? Кто хочет убить меня? – крутилось бешеной каруселью в голове, и не давало спокойно лежать. Адреналин, зашкаливавший на максимум, подгонял меня к действиям, но из-за волнения, мое самочувствие ухудшилось.
Я не стала ничего рассказывать врачам и медицинскому персоналу. Мои личные дела точно никого не волнуют.
Собрав волю в кулак, вновь развернула записку и порвала на мелкие клочья. Дрожь усилилась, и пока нервно мяла бумагу, казалось, что мои руки запачканы в самой отборной грязи. Я чувствовала себя параноиком еще сильнее, когда мыла их почти пять минут, стараясь отмыть нечто невидимое.
Кого нужно мне опасаться? Что теперь делать? И как узнать потенциального убийцу?
Острыми пиками целый день мысли вгрызались в сознание. Я не могла есть и спать. Чувство первобытного страха порой настолько овладевало мной, что я хотела собраться и уехать домой. Раз убийца знает, что я в больнице, и даже знает, в какой палате, что может в следующий раз прийти в его больную голову?!
А через пару часов принесли огромный букет.
Снова аноним, и снова записка с пожеланием здоровья!
Медсестра улыбнулась и поставила букет красных роз в вазу.
– Какой красивый, – томно вздохнула она и добавила, – мой муж никогда не дарил мне таких…
Я саркастично хотела добавить, что и мне муж не дарит. И кто это может быть, словно в насмешку, я тоже не знаю.
– Для самой очаровательной девушки на свете. Выздоравливай! – была надпись в открытке-сердечке.
Может, этот гад издевается?! Какой-то душевнобольной маньяк, который вдруг осознал себя королем вселенной и решил меня убить? Он дарит цветы и одновременно запугивает. Верно ли это?
Я пыталась сопоставить факты, которые знала. Журналистская деятельность явно могла быть одним из факторов ненависти. А еще наследство…
Но вот загвоздка. У тетки не было официальных мужей, не было детей. Из родственников – только мы с мамой. И кто тогда мог претендовать на наследство с желанием убить меня?
– Господи, это невыносимо! – я обхватывала руками голову. В аду будет прохладнее, чем сейчас в моем воспаленном мозгу! Если бы хоть на секунду я могла вспомнить все, наверное, бы тогда мне все стало ясно.
Даже пришедшие навестить меня коллеги, отметили, что я выгляжу странно, словно не в себе. Я пыталась не подавать виду, стараясь забыть о безмерном страхе оставаться одной в палате, но они все равно смотрели на меня как на умалишенную. Конечно же, венцом всего было, что они знали и помнили мою прошлую жизнь, рассказывали курьезные случаи, пытаясь приободрить, а я вновь чувствовала себя неполноценной. Рассматривала их и пыталась уловить хоть что-то знакомое.
Одиночество пугало до чертиков. Я не могла уснуть почти всю ночь. Озиралась по сторонам, разглядывая полночные тени на потолке, в голове метались мысли, как львы по клеткам. Я решила рассказать об этом Захару, но потом под утро, когда сон накрыл тяжелой волной, передумала. Мне показалось слишком опрометчивым доверять ему, хоть мама была от него в восторге.
А на следующий день чувствовать себя виноватой начала уже я.
Глава 7
Пыталась себя развлечь чтением, но мрачные предположения и доводы все никак не уходили из головы. Через каждый прочитанный абзац в книге я ловила себя на том, что не читаю, а просто перекручиваю варианты той лютой ненависти анонима.