Страница 5 из 8
— А как же Гай.
— Гай? — переспросил Шенси так, будто не сразу понял о ком идет речь. — Гай… мой верный друг и соратник. Он — одно из немногих, что оставила мне та война.
Хаджар, как и любой житель смертных регионов, не был сведущ в истории Чужих Земель — места столь отдаленного и сурового, что для простых адептов оно лишь чуть менее мифично, чем земля бессмертных. Но даже его скудных познаний было достаточно, чтобы осознать, что войн в Чужих Земель уже давно не велось.
Мелкие стычки между местными домами за сферы влияния — безусловно. Но вряд ли Шенси назвал бы это так — война. С придыханием. С болью. Морем крови, чужих стонов и плача. Война она везде одна. И боль — тоже. Счастье у каждого человека свое, а вот боль — она у всех одна. С разными оттенками, но одна.
Хаджар хорошо это уяснил.
И Абрахам говорил именно о боле.
— Я не стану рисковать жизнью Летеи, Албадурта и Артеуса ради твоих амбиций, Шенси.
— Ради моих амбиций — нет, — согласился Шенси. — а вот ради своих… судя по тому, что я вижу — да. Станешь. Ты хороший парень, Хаджар. Этого не отнять. Но не святой. И не лучше всех тех, кого сожрал твой меч. Не забывай об этом.
Абрахам, давая понять, что разговор окончен, вернулся в арьергард. А вскоре они уже прибыли в обозначенное место.
Четыре человека перед лицом целой армии.
Что же — Безумному Генералу не привыкать.
Глава 1645
Стоя перед лицом армии ордена Ворона, Хаджар вспоминал далекие годы, когда он вел за собой войска сперва Лидуса, а затем и легион Дарнаса. В первом случае он бился против миллионов, второй — против неисчислимых войск Ласкана. Теперь же…
На сравнительно небольшом лугу собралось двадцать сотен закутанных в плащи и облаченных в черные доспехи воинов. Две тысячи, если говорить обывательским языком. И это, для Чужих Земель — весьма и весьма внушительная армия. Внушающая страх и ужас многим свободным городам и домам.
Только немногие из сильнейших организаций Чужих Земель смогли бы собрать такое же число бойцов.
Забавно, как Хаджар, долгие годы привыкавший к масштабам Безымянного Мира и численности его населения, теперь должен был привыкать к миниатюрности Чужих Земель. На бескрайних просторах, превышающих по размерам регионы Белого Дракона и Алого Феникса вместе взятых, здесь обитало поразительно малое количество адептов.
Тех, что могли сражаться — и того меньше.
— Никогда прежде не видела так много воинов, — прошептала Аэй.
Шакх с Хаджаром синхронно к ней повернулись. Видимо и Пустынной Волк в своих путешествия успел побывать на битвах простых регионов. Так что для них обоих эта фраза звучала, как насмешка. Две тысячи бойцов… да даже в том же Лидусе это и бандой было бы сложно назвать.
Так, небольшое сообщество любителей побренчать оружием в перерывах между брагой и медовухой.
— Думаю, тебе стоит пойти одному, — Абрахам, которого, казалось, вообще не беспокоило происходящее, указал на небольшой стол, за которым сидел хорошо знакомый Хадажру фанатик.
Элегор Горенед…
Без своих весьма странных доспехов и монструозного меча, он выглядел почти как обычный человек. Если не считать того факта, что его левая рука, в отличии от правой — вполне себе человеческой, выглядела несколько… неправильно. Как чужая.
А может так оно и было.
Ведь не может же человеку принадлежать четырехпалое, перетянутое гипертрофированными мускулами, с двумя локтями, синекожее… нечто. Но самое удивительное, на плечевом суставе Хаджар не увидел ни единого шрама или следа, который смог бы однозначно выдать в Элегоре продукт алхимической химеризации.
Разве что серая кожа Элегора, такие же — пепельно седые волосы и холодный взгляд стальных глаз могли дать маленькое представление о тех ритуалах магии и алхимии, сквозь которые прошел один из учеников Мастер ордена.
И сейчас он, со шрамом от меча Хадажра, проглядывающим над краями простых одежд, сидел прямо на сырой траве за переносным деревянным столом.
На деле — широкой, прямоугольной столешницей, поставленной на несколько камней. На белой скатерти стоял котелок и из двух пиал поднимались клубы ароматного, чайного пара.
— Присаживайся, генерал, — человеческой рукой Элегор указал на место перед собой. — будем держать разговор.
Хаджар опустился на траву и без тени сомнений, подняв чарку в приветственном жесте, отпил немного чая. Терпкий. Густой. Отдающий чем-то южным и приятным. Как теплое какао в раннюю осень, когда ветер только-только становится мокрым и пронизывающим.
Внезапно Хаджар осознал, что действительно пьет какао. Свой любимый напиток с далекой, сказочной и полузабытой Земли. Напиток, который не встречался ему в Безымянном Мире по той простой причине, что здесь не росло “шоколадное дерево”.
— Какой странный напиток, — искренне удивился Элегор, глядя в чашку Хадажра. — Его делают на твоей родине, брат мой?
Хаджар не стал утруждать себя напоминанием того, что Элегор не приходился ему ни братом, ни сватом. В любом случае, все фанатики ордена Ворона видели в хранителях осколков души первого из Дарханов своих братьев и сестер. Именно поэтому они назывались орденом, а не простой сектой.
— Можно сказать и так, — уклончиво ответил Хаджар. — Как ты его добыл?
— Это волшебный отвар, — Элегор пил простой чай, но с тем удивительным ароматом, который для Хаджара превратился в какао. — Редкий образец. Он получается в качестве побочного результата некоторых алхимических изысканий. Я его всегда достаю для дорогих гостей.
Хаджар посмотрел на Элегора. На его умные, пусть и дикие глаза.
Генерал несколько ошибся.
Горенед не проходил через алхимические преображения. Вернее — проходил конечно. Но с той небольшой разницей, что он ставил их на себе сам. Впервые за свою жизнь, если не считать Макина (который являлся магом) Хаджар встретил алхимика-воина.
— Вижу твое удивление, брат мой, — слегка горделиво дернул подбородком Горенед. — Представь мое удивление, когда я ощутил во вкусе твоей крови удивительный коктейль. Кровь многих рас перемешалась в тебе. Фейри, северяне, воины степей, драконы, что-то от гигантов, что объясняет твою железную волю и несколько еще того, что даже я — грандмастер алхимии не встречал. И все это приправлено соусом из отвара орков, рецепт которого теперь навсегда утерян; пилюлей, которую делали на протяжении многих веков для нашего Мастера и, как мне показалось — слезами могущественной феи.
Хаджар не показал вида, что некоторые из слов Элегора стали для него откровением.
— Признаться, я поражен, — развел руками Горенед, от чего его отвар едва было не пролился. — Я поставил на себе бесчисленное множество экспериментов, но на твоем фоне… брат мой, ты словно специально выращенный гомункул. Идеальный сосуд… или голем. Будто кто-то специально, сквозь многие и многие скрещивания и эксперименты, вывел то, что мы знаем теперь под именем Безумного Генерала. И даже это — твое Безумие. Ты можешь не знать, но у всего есть побочный эффект. Мы, алхимики, называем это “истончением разума”. Чем больше едких ингредиентов ты варишь в котелке, тем тоньше становится его стенки. Если ты понимаешь, о чем я.
Хаджар отпил немного какао. Аромат и вкус напитка, горячим одеялом протекая по его горлу, успокоил нервы. Так же, как и тогда — в холодной палате на далекой Земле.
— Ты позвал меня, чтобы вести разговор или просто почесать языком?
— Сразу к делу, да? — Горенед поставил чарку на стол и скрестив человеческие и звериные пальцы, направил взгляд мертвых, стальных глаз прямо на Хаджара. — У секты Сумеречных Тайн есть то, что нужно моему Мастеру и…
— Пусть он тогда за этим и придет. К чему собрание ваших воинов?
— Хочешь на грубость вывести, генерал? — прищурился Горенед. — Дешевый трюк. Не стану говорить, что детский. Твой юный возраст лишь ширма, за которой ты прячешь свое безумие. И меня тебе не провести.