Натали Лан

– Ну, все, дружок, – я наклоняюсь и снова креплю поводок к ошейнику, – пошли.

Как и ожидалось, шерсть на спине действительно окрасилась в слабый зеленый оттенок. Вот она цена собачьего счастья.

Мы возвращаемся домой и, стараясь не шуметь, идем в ванную. Пломбир нехотя забирается под небольшую струю воды, позволяет обмазать себя собачьим шампунем, а потом терпит, когда я закутываю его в полотенце и уношу в свою комнату. Уголька нигде не видно. Возможно, уснул у Ника с Ясминой. За последние четыре месяца мои животные сильно привязались к ним.

Я не собиралась предлагать им остаться, это вышло само собой. Пока они искали новое жилье, мы успели привыкнуть друг к другу, и наше соседство перестало казаться чем-то безумным. Удивительно, но, несмотря на непохожесть, нам вполне комфортно жить вместе. Они оплачивают часть моих расходов на содержание квартиры, и теперь вместо тридцати статей на заказ в месяц я пишу только пятнадцать. Больше не приходится разрываться между учебой и работой, да еще и появилось свободное время. Решение найти соседей – определенно одно из самых разумных в моей жизни. К тому же они довольно милые. Как минимум раз в неделю благодарят меня за собственные отношения. «Если бы ты не сдала нам комнаты, ничего из этого не случилось бы» – эта фраза регулярно звучит в нашей квартире. Странно, когда тебя выставляют местным купидоном, но приятно знать, что в их безудержном счастье есть моя заслуга. Как говорится, соединяйте сердца других воедино, и однажды ваше собственное наполнится светом.

Я, как обычно, готовлю для нас троих завтрак. Смазываю творожным сыром белый обжаренный с двух сторон хлеб, а сверху кладу дольки авокадо и ломтики лосося. Открываю новую пачку choco pie и достаю остатки печенья oreo, которое обожает Ясмина. Ставлю на стол три кружки с мятным чаем и иду будить поселившихся в моем доме двух сурков.

Ник открывает дверь после пятого стука и с закрытыми глазами шагает в ванную, а я неловко заглядываю в их комнату.

– Уголек здесь? – интересуюсь я и сразу замечаю пропажу, клубком свернувшуюся на животе Ясми. – Вот ты где, изменщик.

– Доброе утро, – соседка с сонной улыбкой на лице гладит кота по его темной пушистой шерсти. Он в ответ издает довольное мурлыканье.

– Хорошо вместе смотритесь.

Ясмина бросает на меня очередной благодарный взгляд.

– Только не начинай, я не выдержу еще одну порцию нескончаемых «спасибо», – я спешно ретируюсь на кухню, про себя надеясь, что однажды мы все-таки перестанем возвращаться к прошлому.

Когда мы только познакомились, Ясмина всеми силами избегала контактов с моими животными. Они напоминали ей о том, что случилось в далеком детстве. Глядя на нее, я чувствовала, что мы похожи. Она тоже знает, что прошлое на самом деле никогда не перестает следовать за нами. Или, может, мы никогда не прекращаем тащить его за собой. Как ту коробку со старыми и памятными вещами, которую хранится в моем шкафу.

Во время завтрака соседи ведут себя подозрительно тихо. Ник быстро расправляется с бутербродами, залпом вливает в себя чай и молча уходит. Ясмина, наоборот, будто тянет время и не желает покидать кухню. Ее отросшие светлые волосы небрежно заплетены в косу. Она наматывает на указательный палец выбившуюся прядку и смотрит на сидящего под столом Пломбира.

Я не из тех, кто вмешивается, да и вряд ли нас троих можно назвать лучшими друзьями. Предпочту остаться в стороне от чужой драмы, чтобы они ненароком не полезли в мою.

– Прости, – Яс поднимается с места, так и не притронувшись к еде, – нет аппетита.

– Ладно, – я беззаботно пожимаю плечами, но внутри уже зреет тревога.

Стоит мне успокоиться и покончить с уборкой кухни, как из комнаты соседей доносятся обрывки громких фраз. Они о чем-то спорят, да еще и на повышенных тонах. На мгновенье кажется, будто я снова в родительском доме и сейчас мне придется выбирать чью-то сторону. Только этого нам и не хватало.

Я выхожу в коридор, но, несмотря на отличную слышимость, не могу уловить суть их разговора.

– Как ты не понимаешь, что это необходимо? – почти кричит Ник.

– Ты обещал мне. Обещал, что будешь рядом, и что я слышу теперь? – судя по дрожащему голосу Ясмина вот-вот заплачет.

– Это невозможно.

– Для меня это слишком, Ник.

– Все это «слишком» только в твоей голове.

– Да пошел ты! – Яс выбегает из комнаты, и я хватаю ее за плечи.

– Что у вас случилось? – я беру ее за руку и веду назад, она даже не пытается сопротивляться.

– Прости, что все это происходит на твоих глазах, Ната, – деловито извиняется Ник, – но у нас тут вроде как первая ссора.

– Это я уже итак поняла. Меня больше интересует, почему это происходит? – я по привычке скрещиваю на груди руки. Ясми в это время сидит на диване, подобрав под себя ноги. Никогда еще не видела ее такой расстроенной.

– Пару недель назад я начал снова посещать компьютерный клуб, где собираются все мои друзья, – Ник несмело поглядывает на Яс. – Оказалось, там открыта вакансия ночного администратора. Меня готовы взять, но проблема в том, что трижды в неделю Ясми придется ночевать в одиночестве.

– Работа есть работа, – я пожимаю плечами, – но если твоя девушка против, то, возможно, стоит поискать другие варианты? И ты уверен, что сможешь совмещать работу с учебой? Или ты решил бросить универ?

– Я со всем справлюсь. Это на неопределенный срок, – он как-то странно исподлобья косится в мою сторону. – И ведь она не будет здесь одна.

– Что ты хочешь этим сказать? – я с недоверием осматриваю соседей. – У меня нет никакого желания быть втянутой в ваши разборки.

– Он хочет, чтобы ты нянчилась со мной, пока его не будет, – заявляет Ясмина.

– Черт! Нянчилась? Серьезно, Ясми? – Ник недовольно качает головой. – Я сказал, что вы можете провести время вместе. Посмотреть фильм, например, или…

– Минуточку, – останавливаю его я, – с чего ты взял, что у меня есть время на фильмы и… что еще там есть в твоем дурацком списке?

– Видишь? – Яс рукой показывает на меня. – Я же говорила, что она не станет.

– Простите, но я ничего не понимаю, – я окончательно запуталась и чувствую неконтролируемое раздражение, – разбирайтесь сами.

Уходя, я замечаю, как Ник подсаживается к Ясми, и как та опускает голову ему на плечо. Этим двоим под силу справиться с чем угодно, и им точно не нужна помощь человека вроде меня.

Девять лет назад

Я выхожу из примерочной с охапкой яркой разноцветной одежды и сбрасываю ее на стоящий неподалеку стол.

– Ничего не понравилось? – недоумевает мама.

– Нет.

– Но почему? – она выуживает желтую водолазку с длинными рукавами. – Может, посмотришь еще разок?

– Нет.

– Не понимаю, – мама растерянно озирается по сторонам, – что не так?

– Все нормально, просто пойдем посмотрим что-то другое, – предлагаю я, стараясь не выдать себя дрожащим голосом.

– Хорошо, идем.

Через час мы выходим из магазина, у меня в руках небольшой пакет с одеждой черного цвета. Мама ласково берет меня за руку, и этот жест пробивает брешь в моей защите. Я останавливаюсь посреди торгового центра и, опустив голову, беззвучно плачу. Неожиданные слезы удивляют нас, и мы обе не знаем, что следует говорить или делать в таком случае.

– Ты уверена, что не хочешь купить что-то еще? – тихо интересуется мама, продолжая крепко держать мою руку. – Что-то другого цвета?

– У нас в школе запрещено носить яркую одежду.

– Да, но когда тебя это останавливало? – она всегда поддерживала мое бунтарство и позволяла самовыражаться, но сейчас ее попытки поднять мне настроение делают только хуже.

– Мам, – сквозь слезы прошу ее я, – мы можем просто поехать домой?

– Да, конечно, – окончательно растерявшись, она непроизвольно выпускает мою руку, и в этот момент я словно навсегда лишаюсь ее поддержки, чувствуя, что отныне буду сама по себе.