Страница 88 из 110
Амларуил сидела одна в своих покоях в Башне Луны и смотрела на картину в рамке, которую держала в руках. Это была небольшая картина, изображавшая Илайрану в детстве, написанная одним из магов-студентов много лет назад в подарок Владычице Башен.
Маг изучала лицо своей единственной дочери, ища, как она часто делала, какую-то видимую связь между собой и Заором. Но Илайрана всегда и во всем была только сама собой.
Никогда еще Амларуил не видела такого странного красивого цвета кожи, как у Илайраны. Эльфийка очень походила на опал, в честь которого ее назвали; чисто белая, но с оттенками бледных цветов, которые, казалось, отражались от какого-то другого источника. Голубой цвет прилипал к ее угловатым чертам, розовый румянец задерживался на губах и во впадинах щек, а среди белых локонов поблескивал зеленый. Илайрана была так же прекрасна и почти так же далека, как сами боги.
Вздохнув, Амларуил отложила портрет, безмолвно ругая себя за ужасную, ошеломляющую потерю, которую она ощущала из-за отсутствия дочери. Конечно, это было не что иное, как эгоизм!
И все же, даже когда эта мысль сформировалась, Амларуил знала, что это неправда. Она скучала бы по Илайране, если бы та отправилась в рощи Кореллона учиться на жрицу, но она была бы довольна, зная, что ее дочь идет по избранному ею пути. Не было покоя в том, что Илайрану лишили ее собственных желаний, чтобы воспитать как принцессу при дворе Лейтильспара.
Амларуилу казалось, что у нее есть причины для беспокойства. От матери Илайрана унаследовала одну вещь: ее связь с Селдарином была глубокой и основательной, настолько, что девочка часто казалась отстраненной от окружающих ее смертных эльфов. Как бы она смотрелась среди мелких, ничтожных забот двора Лейтильспара? Во дворце королевы Лиди'алиры фейская и необычная Илайрана была бы подобна единорогу, запечатленному на бумаге, или пикси, запечатленному под стеклом!
Мягкий стук в дверь прервал горькие размышления мага. "Леди? Мне велено позвать вас на вечерний пир", - раздался неуверенный мужской голос.
Амларуил виновато потупилась. Праздник уже наступил? День пролетел незаметно. Он был не первым.
Она поднялась, разглаживая складки мантии, и пригласила юношу войти. Танил Эванара, мальчик-золотой эльф, чьи стройные конечности уже обещали необыкновенную грацию и рост, проскользнул в комнату.
"Простите за вторжение, леди, - сказал он, бросив взгляд на портрет Илайраны.
"Вовсе нет", - бодро ответила Амларуил, смягчив слова улыбкой. "Ты просто сделал то, что тебе поручили, и хорошо, как обычно. Надеюсь, твоя учеба продвигается?"
Лицо мальчика озарилось ухмылкой. "Шануррия Аленуат говорит, что из меня выйдет мастер клинка, если таково мое желание! Она говорит, что у меня есть и меч, и голос для этого!"
"Я уверена, что она права", - сказала Амларуил, но ей было интересно, не говорит ли пылкая юная фехтовальщица больше от импульса, чем от мудрости. У Шануррии была такая тенденция. И все же Танил проявлял способности к владению оружием и магией песен, и, возможно, путь фехтовальщика действительно был ему подвластен. Певец клинка соединял магию, музыку и бой в уникальную эльфийскую технику, и во многом был воплощением эльфийского воина. Но певец клинка был не просто боевым стилем, а философией. Амларуил не могла представить себе общительного Танила одним из таких замкнутых воинов.
"Я уверена, что Шануррия права насчет твоего потенциала, - повторила Амларуил, - но помни, что твой путь - твой собственный выбор. То, что ты можешь что-то сделать, еще не означает, что ты должен это сделать".
Мальчик нахмурил лоб, обдумывая этот совет. "Я запомню", - мрачно сказал он. Он поклонился и протянул руку Амларуил с изяществом придворного.
"Я провожу Вас на вечерний пир. Вы должны поесть - Накйаша так сказала", - добавил он с ухмылкой, внезапно показавшись мальчишкой, каким он и был. Он явно наслаждался их подразумеваемым общением; в конце концов, даже прекрасный Великий Маг Башен должен был кого-то слушать!
Подавив улыбку, Амларуил взяла руку Танила и пошла с ним по спиральной лестнице, ведущей в обеденный зал.
При этом она не могла не задаваться вопросом, были ли ее благонамеренные слова, обращенные к этому талантливому мальчику, основаны на реальности. Выбрала ли она сама тот путь, по которому сейчас идет? А Илайрана или даже Заор? Да и вообще, выбирал ли кто-нибудь?
Тихий ропот разговоров, наполнявших столовую, стих, когда в комнату вошел Великий Маг. Амларуил улыбнулась и кивнула собравшимся эльфам, показывая, что им следует продолжать. Гордый Танил прошел в самый центр спиралевидного стола. Когда она заняла свое место среди них, ужасное опустошение нахлынуло на нее внезапными, разрушительными волнами. Все это казалось нереальным - ни собравшиеся эльфы, ни еда на ее тарелке, ни даже ее присутствие в этом зале.
Амларуил отрезала кусочек оленины и сделала вид, что ест. При этом она заметила неодобрительный взгляд Бельстрама Дуротила.
Тревожная мысль пришла ей в голову. Молодой дворянин занимал высокое положение в своем клане и даже был членом Совета до своего недавнего решения покинуть двор Лейтильспара, чтобы изучать магию в Башнях. Бельстрам также был близким родственником Майларлы Дуротиль, той слишком проницательной матроны, которая видела, что произошло между Заором и Амларуил в день коронации Заора. Леди Дуротиль теперь была одним из самых доверенных генералов Заора, но вполне возможно, что она рассказала своим родственникам о "почти свершившейся катастрофе", которая поставила под угрозу королевский союз между Лунноцветущими и Амариллисами. Возможно, именно Бельстрам выяснил правду о происхождении Илайраны и передал весть о королевском наследнике во дворец Лунного Камня. Его прибытие в Башни было как нельзя кстати.
Амларуил опустила взгляд на свою тарелку. Горечь закралась в ее глаза и еще больше обидела бы любого члена клана Дуротиль. Среди Дуротилов было немало тех, кто считал, что вместо Амларуил Башнями должен править один из их членов - или, по крайней мере, другой золотой эльф.
"Здорова ли моя госпожа?" вежливо поинтересовался Бельстрам.
"Нет, и тебе это хорошо известно".
Прошло долгое молчание, прежде чем Амларуил осознала, что произнесла вслух горькие слова. Амларуил сделала длинный, успокаивающий вдох и заставила себя встретиться взглядом с золотым эльфом.
"Прости меня, лорд Дуротиль, и всех вас", - сказала она ясным голосом, который доносился до краев комнаты. "Это было сказано без мысли и цели. Я была слишком поглощена своими делами. Так больше не будет продолжаться".
"Я рад слышать эти слова, леди Амларуил. Значит, ты хочешь сказать, что больше не будешь уединяться в этих башнях?" настаивал Бельстрам. "Это вопрос, который необходимо решить", - горячо продолжил он, заглушая ропот протеста, поднявшийся среди собравшихся магов. Леди Амларуил не покидала территорию Башни почти пятнадцать лет, с тех пор как родилась ее дочь". Действительно, до недавнего времени за этими стенами не было известно, что у нее есть ребенок".
Амларуил поднялась одним стремительным движением. "А теперь, когда об этом знает весь мир?" - спросила она задыхающимся голосом. "Что хорошего из этого вышло?"
Золотой эльф поднялся со своего места и подошел к разгневанному магу. "У королевского дома есть наследник", - мягко сказал Бельстрам. "Это было необходимо. Что сейчас нужно Эвермиту, миледи, так это Великий Маг".
Несколько эльфов задохнулись от его наглости, другие поднялись в знак протеста. Владеющая клинком Шануррия, как и следовало ожидать, выхватила меч в горячем желании сражаться за честь Леди Башни.
Амларуил смотрела на золотого эльфа, пораженная его открытым вызовом ее положению перед всеми собравшимися магами. Но, к своему изумлению, она прочла на лице Бельстрама не враждебность, даже не честолюбие, а глубокое и искреннее беспокойство. Она также увидела правду в его обвинениях.