Цветы эмиграции

– Моя комната. Не уйду отсюда. Ни за что!

Переглянувшись между собой, Айша с Шахином решили:

– Берём.

Въехали в понравившуюся квартиру через две недели. Договор подписали на один год. На табличке почтового ящика вывели свою фамилию «Курбановы».

Вечером заехал к ним сам хозяин, молодой парень лет двадцати. Один глаз у него убегал в сторону, казалось, что он смотрит вбок. Прочитав письмо, которое Абиль взял из почтового ящика, небрежно сказал:

– Выбрось. Она уже умерла, бывшая хозяйка. Я купил квартиру на аукционе, наследников не было. Всё осталось после неё.

– И постель? – ужаснулась Айша.

– Так вы на ней спите.

После его ухода Шахин успокаивал жену:

– Бояться надо живых, а она уже тебе ничего плохого не сделает. Да и возни не будет с покупкой мебели и посуды.

– И то правда, времени нет, – согласилась Айша. – Ты, как всегда, прав.

Шахин устроился на работу в большом магазине грузчиком и смеялся сам над собой:

– Всё возвращается на круги своя. Но, – он воздел кверху указательный палец, – я ничего на себе не таскаю. Это делает мини-погрузчик. Я езжу на нём между рядов с товарами внутри магазина.

Айша записалась на обучение в социальный ресторан.

Счастье. Это было настоящее счастье – жить в своей квартире без посторонних глаз и контроля, разговаривать о чём угодно и выходить из дома без разрешения. Им казалось, что долгое время они жили под тяжёлым прессом и сейчас его сдвинули, наконец вздохнули полной грудью.

Социальный ресторан находился недалеко от их квартиры. Айша ходила на занятия пешком. Муж смотрел на неё с сочувствием. Она не жаловалась на усталость, но вечером без сил полулежала на диване, опустив ноги в тазик с тёплой водой. Потом успокаивала сама себя: надо вытерпеть год, чтоб получить разрешение на открытие собственного ресторана.

– Представляете, будем готовить в нашем ресторане манты, плов, шашлык, лепёшки в тандыре. Мы станем первыми, кто откроет узбекский ресторан.

– А кто есть будет всё это? Кажется, немцы не любят жирную еду, – сомневалась Айгуль.

– Научим. Главное – разрешение получить.

Тяжело, ох и тяжело приходилось Айше на учёбе. За каждым словом лезла в словарь, потому что немецкий язык давался с трудом. Замотав длинные волосы на затылке, чтобы не лезли в глаза, она сидела до полуночи над «рабочим материалом» – названиями продуктов. В тетрадь столбиком выписывала названия сыров и колбас. Иногда засыпала с ручкой в руке. А толку-то от такой учёбы: пока писала – понимала, вставала с места – забывала. Вот и сегодня на уроке быстро записала слово «сыр» и стала внимательно слушать преподавателя. После лекции, когда началась практическая часть, опять ничего не помнила.

Иногда случались дни, которые состояли из одной практики. Ученики выбирали по желанию лист с рецептами: овощные супы, тушёное мясо или рыба, десерт на третье; в холодильном отсеке получали подготовленные заранее продукты и шли на кухню, в которой стояли огромные котлы и сковородки с автоматическими мойками. Разговаривать было некогда. Все усердно чистили, мыли, нарезали продукты. Айша боялась огромных по размеру котлов и сковородок, которые невозможно было сдвинуть с места. Преподаватели успевали следить за всеми и оказывались рядом, когда ученики путались в действиях. Кухня фырчала, шипела, пыхтела и требовала к себе ежеминутного внимания: вовремя помешать лук, мясо, налить воды, снять пену. Будущие повара старались не допускать ошибок, не получать минусов, которые увеличивали сроки обучения.

Всё. Еда приготовлена. Группа дружно сервировала стол и запоминала правила обслуживания клиентов, раскладывая бесчисленное количество ножей и вилок, расставляя высокие и низкие бокалы. Потом начиналась игра: часть поваров в качестве гостей церемонно садилась за стол и принималась за еду, которую недавно приготовили сами, стараясь не путаться в столовых приборах; другая часть группы выполняла роль официантов и обслуживала «клиентов», подносила заказанные блюда с левой стороны и с неё же убирала грязные тарелки, которые надо было помещать на вытянутой левой руке. Не менее важной была уборка кухни в конце рабочего дня. Каждый должен был помнить ещё одно правило: убирай за собой сам рабочее место. Под занавес преподаватели оглашали баллы, полученные за день, и объясняли ошибки, допущенные учениками.

Два дня в неделю в ресторан приходили пенсионеры, чистенькие и ухоженные, в красивой одежде. Набирали много всего из меню, ели долго и пили так же долго. Айша удивлялась, что в них вмещается столько еды. Потом разгоряченные вином, поправляли седые букли, трещали без умолку и хохотали на весь ресторан. Веселились: поели вкусно и заплатили половинку от полной цены. Ресторан поэтому и назывался социальным, не облагался налогом. Выгодным был для обеих сторон: и хозяевам, и клиентам.

Кроме того, обязательными были вечерние приёмы, которые устраивали для себя работники различных городских организаций во главе с бургомистром. Готовились два дня. Работали в обычном порядке: заглядывали в лист с рецептами и делали так, как было написано. Потом начиналось пиршество для студентов. Они рассаживалась за столом, а преподаватели обслуживали учеников сами, подчёркивая важность предстоящего мероприятия. Ученики наедались так, что больше даже смотреть не хотелось в сторону тарелок с изысканными блюдами. На второй день готовили то же, что и вчера, только для важных гостей. На этих приёмах всё проходило по-другому: гости ели мало, хоть меню было гораздо изысканнее, чем для пенсионеров. Деликатесов оставалось после приёма много, и студентам разрешали забирать еду домой. Айша однажды тоже принесла домой пакеты с едой. Разложила по тарелкам и с гордостью похвалилась:

– Разрешили взять с собой.

– Никогда не приноси домой объедки, – закричал на жену Шахин и со злостью стукнул кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули.

Абиль молча вышел из кухни. Айша вздохнула: сыну не помешал бы лишний кусочек, вытянулся, стал худой и прозрачный. Большие карие глаза, высокие скулы и ярко очерченный рот повторили материнские черты лица. Только глаза были отцовскими, и взгляд, умный и цепкий, подмечал всё вокруг. Дочь переняла отцовскую внешность: полные губы, мясистый нос, широкий лоб и улыбку, открытую и обезоруживающую. Полная, невысокого роста, она надевала длинные юбки, чтобы скрыть кривоватые короткие ноги. К внешности был приложен твёрдый характер, никогда не давала себя в обиду. Удивившись отцовской выходке, дочь пожала плечами, села за стол и стала с аппетитом ужинать.

– Какие разные дети по характеру и внешности, – удивилась Айша в очередной раз, наблюдая за ними.

Шли дни. Социальный ресторан готовился к новогодним праздникам. Студентов пригласили на фуршет 2 января. Айша оделась нарядно, это был первый праздник, который отмечали всей группой. Им разрешили прийти с супругами. Ей удалось уговорить мужа пойти вместе. Студентов пригласили к столу, а преподаватели начали обслуживать их, как самых дорогих гостей. Директор ресторана в нарядном платье ходила по залу с подносом, уставленным фужерами с вином. Обычно строгое лицо выражало радость, она улыбалась и поздравляла каждого:

– Айша, самого лучшего Нового года.

Айша поперхнулась от неожиданности, услышав, что директор обратилась к ней по имени, ласково и непринуждённо. Муж пробормотал ворчливым тоном:

– Что-то всё здесь наоборот.

И улыбнулся, представив, как он обслуживал бы своих подчиненных, когда был директором компании. А здесь так было принято: руководитель организации выказывал уважение к человеку, работающему с ним в одном коллективе.

К концу обучения Айша повеселела: понимала то, о чём говорили на уроках, не оглядывалась за подсказкой на других, повторяя бессмысленно их действия. У неё появилась подруга, турчанка, жила здесь давно. Она охотно рассказывала о себе и своей семье. Оказывается, много лет назад её отец уехал на заработки в Германию, был шахтёром, получил немецкое гражданство, взял в жёны девушку из Турции и пустил корни в новой стране. Он оказался предприимчивым человеком. Заработанные деньги не отвозил домой, как остальные земляки. Откладывал каждую монетку и вскоре приобрёл маленькую квартирку, начал сдавать её в аренду знакомым. Вскоре прикупил ещё несколько квартир, их тоже сдавал в аренду. В Турцию он вернулся, чтобы осуществить мечту детства. Он вырос в районе бедняков. Недалеко от их трущоб находился частный пляж: аккуратный, с золотым песочком, на шезлонгах отдыхали хозяева. Однажды охранник выволок мальчика с пляжа и побил, чтобы больше не лазил по чужой территории. Мальчик заплакал за оградой и крикнул обидчику: