Страница 17 из 18
Бывают же такие хутора, где вместе доживают свой век несколько ещё помнящих войну бабуль. Они и держатся друг за друга. Единственное развлечение у них – посидеть на лавочке да прибраться в доме и на дворе, насколько позволяют силы. И уходят на тот свет они вместе, одна за другой, потому как одной оставаться никому из них уже не хочется.
Это селение было явно из таких. И всё же Ивернев был на все сто процентов уверен, что ничего такого тут быть не должно. Впрочем, он тут же вспомнил про незнакомый жилой массив и отсутствие вышки с заводом. Такое ощущение, что его район «бомбили» зданиями, аккуратно изменяя ландшафт. Но кому это вообще надо? И как такое возможно провернуть за один-два часа? Сюрреализм какой-то.
Ивернев двинул «Газель» вперёд и вскоре увидел за длинными и густыми стеблями крышу приземистого автомобиля, выкрашенную в камуфляжный цвет. Кстати, камуфляж был такой, будто рисовали чётко под окружающую траву. Хозяева в любом случае неподалёку; если они бродят и урчат в поисках человечины – плохо, но не опасно.
Такой вывод Максим сделал из того, что давешний дальнобойщик даже и не подумал воспользоваться своим дробовиком. Если же военные рядом и в добром здравии – это хорошо. Всё-таки вряд ли за пару часов из них выветрилось понятие долга, и не может быть, что за такой короткий срок они переквалифицировались в мародёров. Тем более брать у Ивернева нечего.
Как только Максим обогнул заросшую лужайку, то тут же понял, что совершил ошибку. Первое, что бросилось в глаза, – такого авто он ни разу не видел, и не только в родных вооружённых силах, а вообще.
Конечно, Ивернев не имел в голове справочника военной техники, но всё же отметил для себя, что конструкция не похожа на любую известную ему армейскую машину. Более того, производство этого агрегата было явно кустарным. Наваренные листы стали по бокам и на капоте и решётки с зубцами на окнах создавали впечатление, что авто сошло с экранов фильма про постапокалипсис. Только гладкая крыша с откидным люком не имела никаких ухищрений, но зато на ней был чуть ли не самый толстый слой металла.
Вторым фактором, который подтверждал ошибку Максима, было то, что авто напрочь перегораживало проезд. По бокам дороги тянулись канавы с мутной и грязной водой, а за внедорожником-броневичком был виден железный ржавый настил. Судя по всему, это был единственный переезд через высохший и заросший ручей. Для пешего ходока препятствие не являлось проблемой даже без мостика: просто замочить ноги максимум до голени да помесить грязную и вонючую тину. А вот «Газель» тут не проберётся – надо будет как-то объезжать или искать другой переезд, чтобы не воткнуться капотом в небольшую, но глубокую для машины канаву и не сесть там намертво.
Незнакомое авто явно намеренно перекрывало проезд: в то, что его оставили тут очень и очень давно, не верилось. Вон остались следы от покрышек, когда это чудо техники разворачивалось, чтобы загородить дорогу к мостику. Внутри – никого. Стёкла не тонированные, так что тут сомнений никаких нет, разве что кто-то под рулевой колонкой спрятался, что сомнительно. Тут либо разбивать стекло для стрельбы придётся, либо высовываться сбоку и палить через дверцу. Ивернев так делать бы не стал. При таких раскладах велик риск остаться внутри, если зажмут: чтобы покинуть машину, нужно затратить прилично времени. А если из гранатомёта жахнут? Так, это его куда-то не в ту степь понесло, решил Максим. Откуда тут вообще гранатомёт у кого-то?
Все эти мысли пронеслись у Ивернева в голове за доли секунды, и он тут же спешно стал выворачивать руль «Газели», когда раздался первый выстрел.
Крупная дробь бахнула переливчатым горохом по дверце пассажира рядом с водителем. Максим заметил вспышку краем глаза: вроде бы в окне второго дома.
– На пол! – заорал Ивернев детям и добавил: – Живо!
Те не заставили себя уговаривать и попадали на пыльный пол, как заправские пластуны. Бублик резко завсхлипывал, Вадик забился под сидение, Танюшка сжалась в комок и вообще спрятала лицо в ладони. Только Андрюха остался лежать, чуть прикрывая голову и вертя ею по всем сторонам, но в глазах у него виден был нехилый огонёк страха. Да какой там огонёк – целый пожар. Оно и понятно – вряд ли до этого дня по детям кто-то стрелял.
Тем временем дробь ударила с другой стороны. Ивернев почувствовал, как его предплечье сильно обожгло болью: похоже, одна из картечин прошла выше. Но свезло – в артерию или еще куда похуже не прилетело.
Он надавил на педаль, и тарантас, взревев от натуги, запрыгал, как сумасшедший, по зелёному мареву высокой травы в сторону домов. Нужно укрытие! Не в канаву же ехать – там стопроцентный голяк, просто завалятся на бок и будут колёсами в воздухе вертеть, пока из них решето не сделают. А здесь на дороге они как на ладони для неведомых мародёров или кто там решил позариться на какого-то проезжающего мужика на раздолбанной «Газели». Да зачем он им вообще нужен?
Максим нёсся вправо, так как ему показалось, что оттуда прилетел только первый выстрел. Теоретически, там мог быть только один стрелок. А вот по левой части микроавтобуса барабанило конкретно, что выглядело очень странно. Почему было не снять Ивернева первой же пулей? Стёкла-то у «Газели» обычные, прозрачные. Максим как на ладони виден был, стреляй – не хочу. Даже с такого расстояния можно нормально прицелиться и дать заряд мощной дроби: сразу не убьёт из-за расстояния, но покалечит так, что дальнейшее сопротивление будет невозможным. Либо нападающие – редкие мазилы, либо тут ещё что-то. И эта неизвестность Иверневу совсем не нравилась.
Максим с силой сжал руль повреждённой рукой. Больно, но ни цепкость, ни сила конечности не пострадали, так что ранение, скорее всего, оказалось царапиной. Можно ещё побегать, а уже затем заняться самолечением, если он вообще останется жив. А пока в здоровой правой руке Ивернева очутился заряженный дробовик.
«Газель» качнуло, и снизу раздались два хлопка, прозвучавшие настолько быстро друг за другом, что практически слились в один, а затем под рыдваном раздалось характерное шуршание, свидетельствующее о том, что пробиты обе передние покрышки. Ещё хлопок. Четвёртого не последовало, но авто пошло юзом. Ивернев выпустил дробовик, уцепившись за рулевое колесо до белых костяшек на пальцах. Сейчас бы ещё перевернуться не хватало – перелом кому-нибудь будет обеспечен, сто процентов.
– Держитесь! – только и успел крикнуть детям Максим перед тем, как грудью налететь на рулевое колесо от почти лобового удара о старую бочку. Она каким-то чудом оказалась за углом ближайшего дома, куда неудержимо несло потерявшую управление «Газель». Или не чудом? Больно уже странно она стояла, неудобно для селян. С большой вероятностью её сюда специально поставили как дополнительный тормоз, если кто-то проскочит шипы.
В том, что именно они лежали в высокой траве, Ивернев не сомневался. Три пробитых колеса на ровном месте – несусветная редкость. А когда по тебе перед этим выпалили из нескольких дробовиков – становится очевидно, что совпадений тут нет и быть не может.
Максим бросил короткий взгляд в салон. Вадик молча глотал слёзы, брызнувшие из глаз. Штанина разодрана, колено в крови: очевидно, стесал о стойку кресла. Танюшка совсем забилась в угол. Андрей весь в синяках – досталось парню. Лежал первым – вот и полетел между сидениями в проход. А в него следом прилетел Бублик, и из-за этого мальцу досталось меньше всего – хотя тоже руку потирает и кривится. Как бы у них переломов и вывихов не было. Вот же напасть! В одиночку Максим бы уже рванул со всей дури за канаву под прикрытием авто и, отстреливаясь, попытался бы оторваться. Но с детьми об этом и думать не стоило.
Надо было принимать бой и как можно быстрее покидать их тарантас: в нём просто накроют и расстреляют из окон или гранатами закидают. Вон три окна вылетело к чертям. Закинуть ребристый подарок не составит труда. Судя по их автомобилю, нападающие явно не просто грабанули соседний магазин для охотников, где можно разжиться простым гладкостволом. Военный джип, пальба с двух сторон и точный расчёт того, что жертва не покатит в маленький обрыв, а будет уходить более безопасной стороной – и наедет на шипы.