Бывшие

Бросаю взгляд исподлобья на Дабозова — тот смотрит на меня в упор, и я знаю наверняка, что он не может слышать, кто мне звонит, но на всякий случай поднимаюсь со своего кресла и подхожу к окну:

— Чего тебе?

Я думал, что больше никогда не захочу ее ни видеть ни слышать. Чушь. Я рад слышать ее даже зная, что она меня кинула.

— У меня есть только одна минута, если не меньше, — продолжает она громким шепотом. — Я просто хотела сказать, что если к тебе обратится Тигран: назначит встречу, позвонит или кто-то придет к тебе от его имени, если он что-то тебе предложит, даже что-то безобидное — не соглашайся, слышишь? Пожалуйста, скажи, что ты меня услышал!

— Я слышу тебя.

— Ни за что не соглашайся! А лучше, если есть такая возможность — уезжай на какое-то время из города. Куда угодно, только никому не рассказывай, где ты. Прошу тебя, сделай как я говорю, это действительно очень серьезно!

Я никогда не слышал в ее голосе столько страха. Даже не так — ужаса. Да что там у нее такое происходит?!

Смотрю в полоборота на Дабозова: тот, в привычной своей манере закинул согнутую правую ногу на бедро левой и, откинувшись на спинку дешевого вращающегося кресла, по-прежнему смотрит на меня в упор. Кажется, даже улыбается.

Что этот ублюдок с ней сделал?! Напугать Вику настолько — это надо еще надо постараться.

— Ты можешь объяснить, что именно произошло? Конкретнее? — снова отворачиваюсь к окну.

— Когда я вернулась от тебя домой в тот вечер, я собиралась поискать бумаги в его кабинете и… — послышался хлопок двери, торопливые шаги и приглушенный мужской голос. — Прости, мне пора, — заговорила еще тише и еще быстрее. — Я не могу больше, говорить! Пожалуйста — будь осторожен! И не звони на этот номер, иначе мне конец.

И все. Короткие гудки.

В недоумении смотрю на потухший экран, не зная, как на это все реагировать. Палец тянется перезвонить и уточнить, но ведь она просила не связываться с ней по этому номеру.

Эти шаги и этот голос… Кто там с ней? Вдруг ей грозит какая-то опасность?

— Это она звонила, да? — нарушает тишину Дабозов. Оборачиваюсь на него — точно улыбается, крутя в руках мой карандаш. — Что она тебе сказала?

Я не знаю, рассказала ли она ему о нашей связи или он догадался сам, но он точно в курсе. И это хорошо, потому что я до смерти не хочу церемониться и в этом вопросе тоже.

— Что ты с ней сделал, ублюдок? Ты запер ее где-то? Почему она так напугана?!

— Тебе нравится спать с моей женщиной? — игнорирует мой вопрос, задавая нелепый свой.

— Она моя. И до того, как стала твоей, была моей тоже.

— Однако же ты ее кинул когда-то.

— Были на то свои причины, обсуждать с тобой которые я не хочу.

— Я думал, что воспитаю для себя хорошую жену, но она оказалась очередной дурой. Как и остальные. Все женщины шлюхи. Зачем тебе шлюха, Градов? На идиота ты не похож. Нахрена тебе мараться об эту шваль?

Я понятия не имею, где притаилась его овчарка, но клеммы срывает напрочь — опрокинув по пути стопку папок, бросаюсь на подонка, свалив его вместе со стулом на пол.

Первый удар по роже оправдал все мои ожидания, порадовав смачным хрустом носовой перегородки. Потом я заезжаю ему еще раз и еще… а он не делает ничего в ответ, просто лежит как мешок с дерьмом, что сразу же словно отрезвляет.

Бить лежачего — западло, особенно если лежачий даже не пытается сопротивляться.

Веду плечом, убеждаясь, что боль не связана с вывихом сустава, а потом поднимаюсь с забрызганного каплями крови пола.

— Да нет, я ошибся, ты полный кретин, — сплевывает кровавую слюну Дабозов, после чего встает, поправляет выбившиеся из-под задравшихся рукавов пиджака манжеты рубашки. Потом расчесвает пальцами растрепанные волосы. И все это неторопливо, манерно.

Убогое зрелище. Что она нашла когда-то в этом куске пафосного дерьма? Он же даже в морду дать не может.

Взяв без спроса со стола чудом уцелевший графин, льет на ладонь воду, размазывая по роже бурые разводы.

— Что с Викой? Где она?! — тяжело дыша, повторяю вопрос, стараясь не срываться на пустые крики.

— Ты мне нос сломал, чепушила, — аккуратно трогает пальцами вмиг распухающий клюв. — И зуб выбил, походу.

— Я тебе сейчас сломаю еще и шею, если ты не ответишь.

Он вынимает из кармана белоснежный платок, встряхивает его, расправляя, затем тщательно вытирает лицо.

— Я не трогал ее. Пока не трогал. Она в целости и очень даже сохранности. Я позаботился.

— Она не нужна тебе, это очевидно, зачем тогда ты ее держишь?

— После тебя как женщина не нужна, конечно, я никогда не потерплю в своей постели ту, что раздвигает ноги по первому же зову.

Оскорбление в ее сторону — словно красная тряпка.

Делаю еще один бросок… но он трусливо отходит на два шага назад — вытянув перед собой руки:

— Я пришел сюда не драться. Сбавь спесь, брат. Я пришел поговорить.

Изо всех сил уговаривая себя утихомирить зудящие кулаки, подхожу к нему вплотную и стягиваю под шеей воротник его запачканной кровью рубашки.

— Я тебе не брат — это раз. А два — ты сейчас позвонишь и скажешь отпустить ее. Она собирает вещи, садится в такси, доезжает туда, куда я скажу и только после этого я попробую тебя выслушать. Но не обещаю, потому что никогда в своей жизни не хотел так сильно впечатать кого-то мордой в асфальт.

— Ты действительно настолько ее любишь? — хмурится, будто недоумевая, что такое возможно. — Так сильно, что готов подставляться из-за нее по всем фронтам?

— Я не буду обсуждать это с тобой, — хлопаю свободной рукой по карманам его пиджака и, отыскав телефон, достаю и демонстрирую ему на уровне глаз. — Звони.

— Даже если она сейчас уедет — это ничего не изменит, — громко шмыгает носом, вбирая вытекающую кровь. — Она моя жена и нас связывают… некие бюрократические проволочки.

— Чего?! — морщусь, неосознанно послабляя давление на его вортник — Вы не женаты.

— Раньше не были. Но в жизни все так быстро меняется.

Какого черта? В каком это смысле — женаты?!

— Мы женаты только на бумаге, — словно читает мои мысли. — Я уже сказал, что как женщина она мне больше не нужна. И я верну ее тебе. За одну услугу.

Сука-а! Ну почему этот мужик так любит получать по роже?!

Но я сдерживаюсь, пытаясь быть выше — бросаю его воротник и ошарашенный открывшимися новыми фактами, стараюсь держать лицо:

— Я сам ее заберу, твое разрешение мне не нужно.

Когда я отворачиваюсь и демонстративно ухожу обратно к своему столу, Дабозов словно горсть картечи бросает мне в спину то, что буквально выбивает из-под ног и без того шаткую почву:

— Она сядет, Градов. Очень надолго, уж поверь мне. А ее долги за нее будут отдавать даже ее дети, если, конечно, они у нее будут — семейные свидания разрешают не часто. Поэтому, если хочешь, чтобы она отделалась малой кровью — сядь и выслушай меня.

Глава 38

Вот он, тот самый в упор на разрыв. И точно в цель.

— Я постою. Говори.

— Как хочешь, а я, пожалуй, присяду. Рука у тебя реально тяжелая. Занимался каким-то видом борьбы? Судя по тому, как поставлен удар — не ошибаюсь, — разглагольствуя, поднимает сваленный стул, ощущая себя при этом хозяином положения.

И мне противно это признавать, но ощущает не зря.

В его руках все козыри, в моих — ничего, кроме желания вытащить Вику из лап этого ублюдка. Мне придется собраться и выслушать его, ради нее. Можно сколько угодно бить ему морду, но положения дел это не исправит.

Я не хочу думать о том, что она его законная жена, не хочу думать, как это произошло — я просто хочу, чтобы она стала свободной, а как оно будет дальше… это будет дальше.

— Как ты уже понял, это и были те новые условия — наш брак. Если бы ты выслушал меня сразу, всего этого, — обвел взмахом руки свою окровавленную рожу, — можно было бы избежать.

— Я рад, что не избежал и жалею только о том, что все-таки не свернул тебе шею.