Страница 10 из 17
Лариса опустила на глаза дымчатые очки, улеглась спиной на расстеленное покрывало. Раскинула руки, ноги свои длинные и стройные с блаженством вытянула. Сергей прилёг рядом, смежил веки.
– Подремлем? – попросила девушка, плотно приникая щекой к его крутому плечу.
– Святое дело… – утомленно согласился он.
Долго лежали в сладостной истомной дрёме, не произнося ни слова. Наконец Сергей пробормотал хриплым с полусна голосом:
– Уши'цу кушать хо'тца, а рыбку ловить не хо'тца…
– И кто же нам её пыма'ет? – в тон ему поинтересовалась Лариса, сонно поднимая голову.
– Сами, однако-сь! – Сергей пружинисто, без помощи рук, вскочил. Из багажника машины на траву полетели: лодка в мешке, вёсла, насос-«лягушка», сети. Через полчаса все было готово к отплытию.
– Вперёд, капитан?
– Вперёд, стюардесса! – Сергей взялся за боковой продольный фал с левой, Лариса с правой стороны надувной «Уфимки». Потащили лодку к озеру, в прохладную воду ворвались бегом, в вихре серебряных брызг.
– Поплаваем чуток?
– Поплаваем! – Лариса гибко ушла под воду и вынырнула неожиданно далеко. В десяток взмахов Сергей настиг её. Долго барахтались: один гогоча, другая, визжа и звонко вскрикивая.
Взяв створ ориентиров через золотистую голову Ларисы, через куст черемухи на берегу и высокое дерево в лесу, Сергей энергично заработал вёслами, брызги с них густо оседали на узких плечах девушки.
– Хватит, наверное, – она опасливо оценила расстояние до песчаного яра.
– Пойдём ещё с полверсты, – Сергей мощными взмахами гнал суденышко в нужную точку водоема. – Пе'лядь, она глубь уважает.
Заведя руки за спину и упёршись ими в корму, полулежа, обратив лицо к солнцу, Лариса засмотрелась. Бездонно-прозрачный купол неба, теплый ветерок, нежно ласкающий кожу, мелкие волны, целующие нос лодки, чувство наполненности прелестью дня и радостью того, что так легко дышать влажным воздухом, и, плавно покачиваясь в такт вёсельным гребкам, вольно плыть по синему безбрежью, что душа отдана и этому сказочному дню, и этому, сидящему напротив парню не последнего десятка – все это вдруг вопрос у неё вызвало:
– Тебе хорошо со мной, Серёжа?
– Очень! – ему вдруг вспомнилась звездная северная ночь, седой морозный иней на деревьях и те же самые слова, произнесенные Ингой. Усилием воли прогнал воспоминание и продолжая размеренно грести, спросил. – А тебе?
– Х-м… – усмехнулась Лариса мечтательно. – Да я, кроме как с тобой, на подобное приключение никогда бы не решилась.
– Почему?
– А вот лопни сейчас эта резина, – она шлёпнула ладонью по тугому горячему боку «Уфимки», – мне ведь ни за что до берега не доплыть. А когда ты рядом, пусть лопается, не страшно. Ты сильный и надёжный, поэтому мне хорошо с тобой. Честно-причестно, Серёженька! – глаза её лучились любовью.
Он качнул головой, снисходительно улыбнулся:
– Смотрю на тебя иной раз, Лариска, – ребенок, да и только…
– А это совсем не вредно, иногда в детство впадать! – она хохотнула и, захватив горсть воды, брызнула на Сергея. Тот оставил вёсла, лодка по инерции прошла ещё несколько метров. Сергей поднял с ее дна два камня в связку, выбросил за борт и сидел молча, наблюдая за тем, как лодка, взяв ветер, медленно дрейфует к берегу, туго натягивая длинную верёвку «якоря». Потом достал из мешка сети, долго ввозился, выбирая из капроновых ячеек запавшие свинцовые грузила. К началу первой сети привязал буёк позаметнее и камень потяжелее к нижней тетиве, глянул на свою помощницу:
– Меняемся?
– Давай, – с готовностью отозвалось Лариса и, придерживаясь за его широкие плечи, балансируя, осторожно перебралась на вёсельную банку.
– Поднимай якорь помалу! – скомандовал Сергей. Она выполнила сноровисто и быстро, на хлюпающее дно резинового судна опустила облепленные зелёными водорослями камни, потом взялась за вёсла.
– Я первую по ветру поставлю, Ларис, не давай лодке вертеться, – Сергей осторожно опустил в воду начальный ряж длиной сети-трехстенки и стал, не спеша, поплавок за поплавком, выдавать за борт всю снасть. На крайнем поплавке задержался, ловко и быстро привязал к верхней тетиве сети, начало тетивы той, что ещё находилась в лодке. На молчаливый вопрос Ларисы пояснил:
– Эти две, «китайки», в связке на глубине поставим, на пелядь. Остальные ближе к берегу рассуем, на булу'са да на щуку. Добро?
– Добро, капитан, – она кивнула и легонько улыбнулась.
В лагерь вернулись часа через два. На волне синего озера, обозначая сети, подпрыгивали четыре бело-оранжевых пенопластовых буйка. А сами сети на шестиметровой глубине затаились: ловись, рыбка!
Костер догорел, малиновая россыпь углей подернулась сизым пеплом. Громада полной чистой луны зависла над далекими горами. Блик от неё через все озеро дорожкой серебряной пролёг. В тёмном небе, пробираясь сквозь звёздную чащу, метка космического корабля ползёт. А вон ещё один показался, идёт на встречнопересекающемся курсе. Впечатление такое, что столкнутся сейчас… Не столкнулись, разошлись, лишь на мгновение слившись в одну точку.
Сергей оторвал взгляд от неба, на Ларису посмотрел. Она тоже эту волнующую космическую сцену наблюдала. Видела, как сошлись, чтобы тут же расстаться, две яркие звезды.
Притихла, нахохлилась девочка, лежа на спальнике и щеку ладонью подперев. Внапашку старенькую лётную куртку Сергея накинула, ворот спортивного костюма повыше застегнула: день истёк, ночь родилась, и с озёрного простора потянуло сырой прохладой.
Сети проверили ближе к вечеру: с десяток крупных зеленоватых булусов, столько же карасей золочёных, трёх серебряных широких пеля'док да пару пестрых щучек-травянок вынули из цепких ячеек, и теперь доспевающая уха щекочет ноздри крепким ароматом, дразнит молодой здоровый аппетит.
– Ну что, по маленькой? – Сергей извлёк из рюкзака бутылку армянского коньяка, вопросительно посмотрел на Ларису.
– Подчинённых спаиваете, командир? – спросила та с наигранным заискиванием.
– Приходится, – подыграл и он. – Жизнь теперь такая…
Две алюминиевые кружки глухо стукаются одна другую, терпкий коньяк обжигает горло.
– Знаешь, Лар, – Сергей отбросил в сторону объеденный карасиный позвонок. – Мы с тобой, наверное, единственные, кто пятизвёздочный коньяк ухой закусывают.
– Коньяк вообще-то ничем не закусывают, разве что фруктами или конфетами, – назидательно пояснила она. – Его согревают ладонями и пьют мелкими глотками из дорогого хрусталя, а отнюдь не из солдатских плошек.
Сергей ещё плеснул из бутылки:
– Давай без гурманства и пуританства… За сегодняшний прекрасный вечер, за ночной улов!
– С огромным удовольствием! – поддержала Лариса.
После ухи пили крепкий чай. Отставив кружку, Сергей поудобнее устроился на расстеленном старом тулупе, опустил голову на волнующе-тугое бедро девушки. Долго молчали: один сосредоточено покусывая травинку, другая оцепенело глядя на остывающие угли.
– Серёжа, – вдруг медленно произнесла Лариса. – Никогда не спрашивала тебя, но не раз слышала от других: это правда, что твоя бывшая жена – генеральская дочка?
– Правда.
– Красивая?
– Очень. И главное, на тебя сильно похожа: рост, волосы, фигура, и даже чуть-чуть лицо, только глаза отличаются, у Ольги карие, а у тебя темно-серые… Когда ты первый раз вошла в кабину, я, честно говоря, даже оторопел…
– Зря ты мне об этом рассказал, – разочарованно проронила Лариса. – Женщины не любят, когда их сравнивают.
– Это, наверное, из той же оперы, когда вы начинаете люто ненавидеть друг дружку, если приходите куда-либо в одинаковых платьях, так? – иронично поинтересовался он.
– Все верно, уж так мы спроектированы… А что касается похожести меня и Ольги, то я где-то читала, что после расставания с любимой женщиной, мужчина интуитивно стремится найти похожую на нее. Но вряд ли это твой случай, ты просто не можешь забыть жену и поэтому ищешь в каждой новой знакомой ее черты.