Страница 92 из 99
Алан приподнял бровь и улыбнулся.
— Да, быть женой профессионального убийцы — то еще испытание. Вы ведь не станете скрывать, барон, что самое лучшее, на что вы способны — это умерщвление аристократов? Сколько уже благородных людей погибло от ваших рук?
— Честно говоря, не считал, но не думаю, что больше десятка.
— И это в мирное время, Киррэл, — покачал головой Алан. — Подумайте вот на какую тему, барон.
Он вздохнул и поднялся из-за стола. Пройдясь до шкафа у стены, открыл дверцу и вытащил пузатую черную бутылку с парой бокалов. Я молча наблюдал, как барон наливает себе на самом донышке, и затем также тихо наполнил второй стакан.
— Огонвеж — очень мирное графство, — сказал он, садясь обратно в свое кресло. — Насильственной смертью до вашего отца здесь практически никто не умирал уже лет так тридцать. А как появились вы…
Я молчал, понимая, к чему он клонит.
Собственно, Алан уже назвал меня наемным убийцей, и в некоторой степени я даже был с ним согласен. Той же Салэм я нужен в первую очередь именно в этом качестве. И, разумеется, тот факт, что, вообще-то, всему виной культ, ничего не меняет, ведь, как известно, ложки нашлись, но осадок-то остался.
— Как я и сказал, у каждого аристократа есть репутация. Моя позволяет мне вести дела с очень многими благородными семьями. Я достаточно богат, чтобы купить своей дочери замужество с будущим графом, — чуть улыбнулся он, после чего пригубил напиток из своего бокала. — Но она не позволяет мне сотрудничать с наемным убийцей, чья верность принадлежит то ли ордену, то ли еще кому-то, но никак не Крэланду и уж тем более не Огонвежу.
Я помолчал, вращая бокал с коньяком в руке.
— Вам есть что сказать, барон? — спросил хозяин кабинета, когда тишина затянулась.
— Полагаю, вы пригласили профессионального убийцу на праздник не для того, чтобы обсуждать мирные дела? — хмыкнул я.
— Правильно полагаете, — кивнул Алан. — Наш разговор не касается какого-то заказа, мне не нужны ничьи смерти ни в своем баронстве, ни в соседних. Смерть делового партнера — это всегда неудобства. Материальные, моральные, временные… И у меня хватает влияния, чтобы в случае необходимости обратиться к королевскому совету для решения подобных… неудобств. Понимаете меня, Киррэл?
— Понимаю, ваша милость, — согласился я.
Он тяжело вздохнул, разговор его явно тяготил. Но я прекрасно понимал, что без этого диалога мы никогда не наладим даже соседских отношений, не только деловых. И уже одно то, что этот разговор идет, говорит о расположении ко мне.
Блэкланду не нужно мне угрожать, он мог просто не приглашать меня. А потом надавить на аристократов, запрещая им вести со мной дела. Чернотопье осталось бы вариться в собственном соку, пока не загнулось бы в изоляции от мира.
— Как никогда Крэланд нуждается в стабильности и покое, — продолжил Алан. — И я очень надеюсь, что в этом году никто больше не умрет. Вы можете мне обещать, что не убьете очередного мальчишку, который окажется настолько безрассуден, что бросит вам вызов?
— Вы верно говорите, барон, я убил несколько человек, — отставив бокал, из которого так и не отпил, сказал я, глядя ему в глаза. — Но я никогда не нападал первым. И впредь делать этого не собираюсь. Мне тоже есть чем заняться помимо драк с аристократами. На мои плечи свалилось Чернотопье, и я с удовольствием займусь его благополучием. Но видите ли, какая история, барон. Если бы я не был тем, кто я есть, ваша дочь, скорее всего, была бы мертва.
— Это вряд ли, — покачал головой Блэкланд. — Возможно, мне пришлось бы вычеркнуть ее из рода, но не более того. А вы, как сказал Артур, хотели заявиться ко мне на прием верхом на чудовищах. Как они называются, адские гончие? Разве может вести себя так аристократ, который хочет мира?
Я выждал несколько секунд и продолжил говорить.
— Когда я только приехал к вам на прием, — произнес я, — вы сказали, что достойные сыновья растут у достойных матерей. Моя мать, барон, была простой служанкой, но я не встречал женщины достойнее ее. Так что я благодарен вам и за приглашение, и за этот откровенный разговор. Мне жаль, что все сложилось так, как сложилось, однако отказываться от своих принципов я не стану. Любой, кто поднимет руку на меня, моих близких или мое баронство, умрет. Как сказал один знакомый мне аристократ, война — это не обязанность благородного человека, а его законное право. И раз высший свет Крэланда намерен объявить мне войну, я буду вести с ним себя, как с врагом — убивать без пощады до тех пор, пока сражаться станет не с кем. Именно поэтому я ехал на ваш прием верхом на чудовищах. Потому что когда окружающие видят, что ты готов их уничтожить, они дважды подумают, стоит ли вообще смотреть в твою сторону. Возможно, вы правы, и мне следовало бы научиться кротости и смирению, как полагается бастарду, чудом возведенному в благородное сословие. Но, барон, разве кто-то всерьез станет вести дела с тем, кто не может обеспечить собственную безопасность и пресмыкается перед любым, кто пожелает его унизить?
— Это другое, — ответил он. — Вы намеренно провоцируете конфликт, демонстрируя окружающим…
— Я провоцирую?! — рассмеялся я, откинувшись на спинку кресла. — Может быть, посмотрим в лицо фактам, барон? Это мне бросили вызов после того, как ваша дочь заявила, что прием по поводу помолвки.
— Она сказала Леонарду, что вы к этой помолвке не имеете никакого отношения, — поджав губы, ответил он.
— Да?! И как, помогло?! — продолжая смеяться, с издевкой уточнил я. — А теперь расскажите мне, как следовало себя вести, если всякая дрянь, которую вы пригласили к себе на прием, бросает мне вызовы?
Он молча смотрел мне в глаза, и я добавил уже спокойнее:
— Или, может быть, вы специально пригласили меня к себе в гости, чтобы у Леонарда появился повод расправиться со мной? — сказал я, отслеживая реакцию Блэкланда. — Может быть, вы в числе тех нейтральных кланов, кто хочет наложить руку на наследие моей семьи?
Алан дернул щекой.
— Вы обвиняете меня в моем собственном доме, барон?