Время Имен

Алый луч и фиолет пульсаторов на миг соединились…

Удар пришелся в левую руку Таллы. Ублюдок попал — вынудил, теряя оружие, развернуться. Но у нее есть второй ствол, которого хватит пятерым бойцам Патруля, обходившим с фланга.

Мир обрушился в реве энергетических разрывов.

Николай черным силуэтом покинул жерло тоннеля, сгруппировался над головами десантного формирования… и проклял собственную силу: начальный толчок получился чересчур мощным. Инерция ударила о стену, швырнула вниз — в пламя.

Но музыка не стихла. Антрацитовым демоном Рос вынырнул из пожарища. Рассек авангард десантного отряда лезвиями лучей и перекатом ушел в сторону. Вскакивая на ноги, широкой лучевой дугой перечеркнул обернувшихся патрульных…

Удар в район ягодиц прервал маневр.

Газовый выброс уподобил человека снаряду — отправил в стремительный полет, полный неясных смазанных деталей.

Касание, чувство сильной руки, переворот.

— С прибытием! — Талла низвергла димпа к занимаемой позиции, упала рядом. Поморщилась… Осгинов сын тяжел, как свинцовый бочонок. — Далеко направлялся?

— Не сюда! — оскалился Николай. — Забей свой юмор…

— Давай отложим.

Над ними распустился шатер алых лучей, что требовал ответа… Сухо щелкнул разрядник пульсатора — на второй секунде. Талла отбросила разряженный излучатель и подхватила лим.

— Я тут припасла. — Она улыбнулась.

Дикая, безумная воительница. При взгляде на нее Николая пробрало… Волна плазмы смешала чувства. Ослепительное зарево накрыло двоих целиком.

Снайпер — по жетонам Десгон Тархад III — при падении из вентиляционной шахты отделался пятнадцатиминутной потерей сознания. Винтовка нашлась рядом — под налетом пепла, но целехонькая и готовая к стрельбе. Противник на открытом векторе…

Два противника?!

Несомненная удача. Женская особь мчалась к нагромождению аппаратуры, ее приятель, поливал наступавших из лима. И он стоял спиной к Десгону Везунчику. Идеальная позиция — плазма схлынула, остатками пламени подсветив контуры цели.

Тархад прицелился. Кого первого?

Талла оценила финиш-точку, к которой стремилась, и сбилась с ритма бега. Волей случая увидела среди искореженных плит зрачок дула, что равнодушно выплюнул язычок огня — желтовато белый клин, несущий черный конус пули.

Над грудами лома — по восходящей — к голове Дара. В лаконичности траектории имелось одно «но» — сперва заряду требовалось разминуться с женщиной. Она успеет отпрыгнуть — если не промедлит в попытке сохранить равновесие…

Талла взмахнула руками.

Пуля попала ей в основание шеи. Верхнюю часть тела амазонки залила густая кровь. Резче проступили на лице голубоватые жилки…

Падение — плавное, растянутое в вечность и неизбежное. Разорванные вены приблизили хозяйку к стране теней. Любого другого, воспитанного не в темных землях Хагга, они бы прикончили; Талла же просто вскрикнула, чем и привлекла внимание димпа.

Он не понял, как оказался рядом. Стрельба, движение мишеней, трепет огня, полосуемого лучевой дуэлью, и вдруг тишина — поразительный контраст с грохотом перестрелки. У него на руках хриплое дыхание женщины, кровь теплыми ручейками стекала по броне; он замер, привалившись к оплывшему боку агрегата. Перед рывком вроде подстрелил снайпера… Или нет?

Почему так тихо?

Изменчиво гудит пламя, трескучими щелчками лопается пластик…

— Зачем? — Охотник нахмурился, заглядывая в тусклую пелену женских глаз. Он не понимал…

— Была… влюблена… детства… — Черная закашлялась.

Она сама задавала тот же вопрос: зачем качнулась навстречу пуле. Ведь не собиралась, никоим образом… В последнем усилии губы женщины искривились в циничной усмешке — за Даром должок, не расплатится.

Песня оборвалась. Николай отпустил Таллу. Стало тошно — невероятно, но ему стало тошно. Едкая как щелочь эмоция, что ознаменовала занавес развернутой игры. Забытая всеми база будет кружиться в метеоритном кольце, автоматика флагмана, не дождавшись пилота, отдаст команду на подрыв… Он не раскаивался, не искал сочувствия, понимания, одобрения — он шел избранной дорогой, становясь кем-то другим…

Николай поморщился. С натугой, точно преодолевая многотонное давление, распрямился…

Ответной реакцией, из пробитых взрывами ниш, выступили Охотники. Формируя неправильный четырехугольник, застыли по периметру зала — четыре угольных силуэта, освещенных багрянцем и синими отблесками глазных фильтров. Молчаливыми группами за ними просматривались десантники. Замерли на губах офицеров команды…

Нечто вроде уважения коснулось сожженной души Крейна. На огненном полотне застыл альфа-противник. Скупым жестом поторопил безопасников, затем показал средний палец в незамысловатой комбинации, проверенной временем.

Крейн кивнул и замкнул пусковые гашетки антиматов. Два ослепительных копья резанули вершину баррикады, оставив после лишь пепел, струйки дыма и удушливую вонь.

Утыканный белесыми лезвиями тоннель рванул Николая в обманчивую пустоту. Молоты и цепи, иглы и клинки, жар и холод — собранные воедино пытки, делавшие мировосприятие размером с алую точку боли. Охотник давно привык — в сознании лишь легкий дискомфорт. Он видел главное…

Номер «4».

Номер «8».

Номер «15».

А выбора нет. Какой смысл? — вопрос задаваемый каждым в период бренного существования. На кой хрен?

Ответ вспыхнул зеленоватой нитью, соединившей дверь Возрождения с мутной пеленой нереальных вихрей. Тонкая струна, что притягивала, взывая к чему-то погребенному в димповской беспросветности, требовала коснуться… Николай неверующе смотрел на нить. У него получилось? Средоточие сдалось? Не сдержав призрачного крика, уцепился за изумруд.

Пульсирующая теплом дверь выросла до исполинских размеров. Ломая волю димпа, распахнулась…

Глава 16

Столь резкие перемены могли лишить рассудка. Две трети видимого пространства закрывал белый купол сияния, режущего глаз. Врата Вечности, сокрытые бетонным колпаком — в полной красе и неприступности. Николай примостился на узкой полоске земли между внешней стеной и светом — привалился к холодному бетону спиной в попытке обуздать дикие скачки мыслей.

Груэлл, Фо-риг, Ладор — сомнений нет. Вопреки правилу, изумрудная струна не возродила на месте — в разломах Управления, а швырнула в обитель детей Импульса. Кто помог ей? Он непременно найдет ответ — со временем, как только разберется с зачатками панической атаки. Вернет себя.

Николай всецело сосредоточился на полузабытых ощущениях. Дарованное рождением тело. Подогнанная Импульсом оболочка — тренированная, закаленная и непривычная. Несколько минут Николай банально ощупывал мышцы, трогал суставы, сгибал и разгибал конечности. Поотвык от родного…

Непривычное естество: общность плоти и разума, димповское мировосприятие, сонм чувств и тревог и по итогу — одежда. По неизвестным причинам Средоточие при возрождении облачило его в футболку, джинсы и полуботинки, чей потрепанный вид внушал опасения за их долговечность.

Он вернулся. Но былой запал иссяк — сгорел в горниле перерождений. И все смешалось — свет, тьма, надежда и отчаяние. Лишь тени скользили по задворкам сознания — бэрги, переходы, димпы, названные братья и сестры. Эдэя… В душе колыхнулась мутная пелена.

С изрядной долей неуверенности он встал. Скользя рукой по шершавой неровности стены, преодолел метра три кольцевой тропинки… Рядом незыблемо горело вечное пламя, болезненными токами энергии подталкивая к выходу. Задержаться в укрытии, оградиться от Средоточия не получится…

Передернувшись, точно от холода, он остановился на пороге Врат — в раздвинутой магией арке гигантской двери. Перед ним, лучась напряжением, стоял Т’хар. Глава семейства, Повелитель Фо-рига. При виде Охотника старик неуловимо расслабился, чиркнул ладонью по седой гриве волос и отступил прочь. В его глазах притаилась едва заметная тревога, кто знает, с чем он встречал родственника. Жизнь щедра неприятностями… Резкие черты лица, плотно сжатые губы, морщины вокруг лиственно-зеленых глаз, легкая небрежность в лазурно-черном одеянии — на безмятежность не похоже.