Время Имен

Хмарь рассекла игла рейдера.

Смутные очертания корабля показались из облачной дымки ровно в 13:00. Транспорт на минимуме антигравитационной тяги снизошел к летной полосе, поблескивающей влагой, с ленивым гулом выдвинул из-под брюха опорные стойки… Замер на трехметровой высоте, чтобы аккуратно ткнуться металлом лап в посадочную твердь.

Лязгающий звук прокатился в тишине замершей природы. Тихо загудел привод шлюзовой камеры… Люк еще не успел переместиться в положение аппарели спуска, как Талла призраком тьмы вырвалась на свободу. Пробежав десяток метров, замедлила ход при виде развалин и остановилась у пологого ската воронки. Пнула нанесенную ветром пыль. Дрожь тела говорила ярости, к небу взвился крик…

Николай глубоко вздохнул, готовясь покинуть безопасность флагмана, и не видя причин откладывать, ткнул кулаком в переключатель, управляющий сервоприводами. Люковая плита утонула в нише. Овальный проем возник в нескольких метрах от земли — на фоне лесных просторов и скальной гряды. Прикрытые защитным полем катера создавали иллюзию пустоты.

Талла развернулась. Метнула руку к поясу, сомкнула пальцы на рукояти пульсатора — грациозное отработанное тренировками движение. Зафиксировала цель.

Наблюдая за траекторией вражескому оружия, чей путь растянулся в тягуче медленное действо, Николай вскинул руку. Алой звездой блеснул выстрел лима.

Леди дернуло вслед пульсатору, отброшенному попаданием. Искореженный кусок металла зарылся в комья грунта, а она замерла, поражаясь реакции противника — дьявола, обрисованного светом плафонов. Талла рванулась вперед. Смазанным силуэтом преодолела разделявшую их дистанцию и атаковала.

По выходу из броска ударила ногой. Свистнул рассекаемый воздух…

Блок. Глухой стук брони.

Извернувшись кошкой, амазонка приземлилась на полосу. Вскочила и… потеряла врага. Цель успела сместиться к ней за спину. Подсечка не задалась; сапог понапрасну проскреб плиты.

Охотник сгруппировался, отметил легкую заминку противника: она быстра, но тягаться с боевой машиной при отсутствии должной концентрации — пустая затея. В финале прыжка ударил поднимавшуюся Таллу коленом.

Прыти у женщины поубавилось. Не рвись она в близкий контакт, сберегла бы челюсть. Амазонка покачнулась, смотря и не видя противника; из уголка губ показался ручеек крови.

Мгновение остановилось.

Выбитая за грань Талла столбом рухнула наземь. Николай чуть расслабился. Мышцы неохотно подчинились.

— Ну здравствуй. — Он присел подле тела на корточки. Нащупал пульс. Жить будет — с легким сотрясением и головной болью. Секунду подумав, отнес женщину в рейдер, устроил в найденной каюте и связал ремнями.

Через несколько минут очнется. Сильная духом и телом. Ее реакция предсказуема… Вернувшись к реальности, амазонка впала в неистовство — кресло под ней, рассчитанное на шестикратную перегрузку, жалобно заскрипело. Зрелище достойное психиатрической практики — спутанные волосы, яростный оскал и тело, ломаемое усилиями хозяйки.

Димп наблюдал за объектом с противоположного конца каюты. Оседлал край вещевого бокса, рассматривал интерьер и гадал, чье начало превалирует в цели: женщины, воина или шизофренички.

— Покалечишься, — лаконично сказал он.

— Исаан бли дроппо жо! — Она открыла счет финисийским ругательством. Это вселяло надежду: крепче выражения стать не могли. Но дама брала количеством — изощрялась на манер заправского пьянчужки докера.

— Прям сама экспрессия, — усмехнулся Николай.

Крики прекратились. Кинжальным взором Талла исподлобья резанула противника ненавистью… и толикой интереса. Охотник удивленно приподнял бровь.

— Ты хотела меня видеть. Но кричать на всех перекрестках о связи с альфа-объектом не стоит. Управление порвет и не спросит, куда отослать клочки. По-моему, я их немного разозлил…

Талла вздрогнула: с ней разговаривал псих. Он съехал с катушек и давно.

— Зачем? — единственное, что смогла выдавить из себя. Мешали ярость и боль. Ей хотелось банально расцарапать наглую морду.

— Хотел привлечь внимание, — объяснил Николай. — Влюблен с детства, но ты не отвечала взаимностью.

— Ах ты…! — Ненормативная пластинка заиграла по новой.

Николай соскочил на палубу.

— Так мы ничего не добьемся. Осмелюсь напомнить: ты искала меня. Следовательно… — Он помахал рукой на прощание. — Поплюй на ремни, может от яда рассосутся.

Игнорируя яростное шипение, Охотник переместился в коридор. Он покидал аскетичную тесноту рейдера преисполненный мыслей о будущем. В ближайших планах — программирование тех-кибера на то, чтобы к вечеру освободил леди; в перспективе — завершение разработанных Таллой набегов. Два финальных пункта списка — два комплекса по добыче и переработке тантала, имеющем на черном рынке баснословную стоимость. Операции леди проработала феноменально: грех пропадать столь многообещающим задумкам. Да и встряхнуться не помешает — из спортивного интереса.

Николай ступил под лениво накрапывавший дождик, что обрисовывал прозрачные контуры катеров. Корабли взывали — подальше от долины, накрытой хмарью, пепельной каши и ручейков, тянувшихся по обшивке.

Зябко поведя плечами, димп нырнул в сумрак непогоды. Позади, отсекая далекий женский крик, с сердитым шипением закрылся переходник рейдера.

***

На втором руднике план дал сбой. Вроде песни, заведенной во славу и оконченную за упокой. Или великая Талла неправильно провела рекогносцировку, или захотела расстаться с жизнью — не суть. Операция стартовала на оптимистической ноте, а закончилась хетчем. Винить некого, искать причины — бессмысленно.

Николай прибыл на планету, шквальным огнем подавил внешнюю защиту, узконаправленными скальпельными залпами вырубил автоматику систем безопасности. Разобрался с техническим фактором и персоналом на минимуме усилий. Работавшие в комплексе люди и нелюди решили, что новый день важнее застрахованного имущества, и дали деру. Охотник проник на территорию рудника, подчистил хранилища и спокойно организовал транспортировку 34 контейнеров к грузовозу. Занял позицию у грузовой аппарели, и на том красота закончилась.

Почувствовав внезапную стылость воздуха — своеобразное затишье перед бурей, он коснулся рукояти лима и пригнулся, ведомый предчувствием.

Площадку, куда прибывали грузовики компании, ограничивали сталебетонные блоки, разлинованные черно-синими полосами, и далее горные хребты, ощерившиеся зубьями скал; кое где среди камней поблескивали островки снега. Пейзаж на троечку… Пяток гравикаров, штабеля серебристой тары — цилиндров, составленных у черно-синего бордюра, миниатюрные валы заправочных трубопроводов, неисправное горнодобывающее оборудование — в целом, достаточно просторные лабиринты площадью в десяток тысяч квадратных метров.

Позади, за спиной димпа, злобно шипел комбинат — шесть куполов, составленных равнобедренным треугольником. Гигантские шляпки загнанных в камни грибов, из чьих вершин периодически били струи пара — детища вентиляционных мембран.

Танталовое чудовище умирать не собиралось. Блистало ядовито-желтыми глазницами оконных бойниц. Местами желтые огни сменили алые вспышки пожаров; пламя неохотно уступало промозглой погоде и уцелевшим пенообразователям.

— Хоть погреюсь, — буркнул Николай, щурясь на трепыхание костров. Предчувствие опасности слегка отступило…

Куст взрыва расцвел не далее, чем в пятнадцати метрах от грузовоза. Ударной волной Охотника крутануло по часовой, шарахнуло об аппарель и бросило наземь.

Глава 14

Радуга стала одноцветной — неприемлемо красной.

Где лим? Пытаясь избавиться от марева боли, Николай пошарил рукой по бетонке… Выругался; под грохот артобстрела пальцы лизнул раскаленный осколок.

Уцепился за металл сходней, подтянулся. Излучатель найден — у самых колес гравикаров, тяжело заползавших в корабль. Ощутив в руках успокоительную тяжесть «Марк — VI», глянул по сторонам. Лучше бы не смотрел.