Время Имен

— Не сегодня, — буркнул Николай, выбираясь из стенового бокса. Запасной носитель упакован на славу, хрен вылезешь… Он спешно перевел автоматику в пассивный режим и отправился с визитом к Цели. Искомый фультонец бродил среди россыпей алых углей, вздымал хлопья пепла некогда идеальными ботинками и ругался. Когда, при очередном обозрении горизонта, он увидел димпа, пробивавшегося сквозь переплетения ветвей, голос перемкнуло.

Он непонимающе посмотрел на картину в руках. Что б… происходит в этом мире?!

— Ты мне тело испортил. — Димп ударом кулака опрокинул противника на землю и едва уберег творение неизвестного художника от падения в крохотные язычки пламени.

Пока Вар безвольной амебой оседал наземь, он бегло оценил шедевр. Вздрогнул, с трудом удержавшись от желания отшвырнуть полотно. Картина являлась спектр-отпечатком — полноценным, сотворенным из неведомых энергий, изменчивым в противоречие догмам Средоточия. «Догмам?» — с удивлением прислушался к себе Охотник. Рассказы Эдэи или спектральные оттиски Т’хара — крохи реального положения вещей, которые он успел узнать на пути. Факт неоспорим — изображение на картине менялось с некой цикличностью. В данный момент, транслировало пейзаж…

— Нет! — Отбитый у планеты артефакт светился красками Фо-рига — матовой полусферой Врат; зеленью долины близ города, территорию которого ныне занимал Ладор; пестротой зданий, чья архитектура разительно отличалась о груэлльских построек; седой древностью… Возраст картины насчитывал более десяти тысяч лет. Спектры не врут — говаривала Эдэя…

От Картины Перемен исходили знакомые токи. Подобное Охотник испытывал лишь однажды — в храме Старых, куда его забросила воля Гранатова с арктурианской экспедицией. Но если подумать, при встречах с Т’харом мир пронзали схожие энергии. Николай запутался в собственной мнительности. Припереть бы великого Т’хара к стенке, да расспросить на уровне федеральных стандартов, много интересного показалось бы на свет.

— Зачем? — элементарность вопроса мгновенно разбила абстрактность теорий. На практике следует подумать о том, как убраться с планеты. На орбите по данным скан-системы крутились взрослые ребята. Тяжелая кавалерия багровыми искрами плыла на радарных экранах.

Димп присвистнул. Имелась у него пара задумок, реализуемых возвращением к урбанистическим прелестям Крайден-Лауда и сбором флота над торговым космопортом общего доступа.

— Две цели, пять, одиннадцать… тридцать две, — скупость цифр установила в рубке гробовое молчание. Электроника линкора застыла на пару с командой — мужчинами и женщинами, наученными противостоять врагу, но отнюдь не человеческой глупости.

— Что происходит?! — Арач приблизился к пульту управления, чтобы самому убедиться в появлении на такт-экране облака кораблей и оделить яростью подчиненных. Бесстрастная система идентификации аккуратно подписывала электронные отклики каждого стартовавшего с планеты транспорта; рядом с зеленоватыми огоньками целей плыли идеальные компьютерные строчки.

— Запрос оружейных палуб. — Старпом ткнулся головой в интерком. — Они ведут гражданские суда…

— И зачем?!

Риторическая окраска вопроса заставила помощника кивнуть. Он и сам понимал: Управление распнет за гражданские потери.

Охотник задумчиво хмыкнул: простота маневра начинала беспокоить. Двадцать катеров, скрываясь в корпусных изломах торговых посудин, с тоскливой легкостью преодолевали заслон. План задался: редкий капитан, узнав о мнимой инспекционной блокаде на орбите, не постарается ускользнуть от досмотра груза. Ошибки при оформлении бумаг, нелегальные перевозки, просроченные лицензии — Охотник при выборе кандидатов на бегство учел все нарушения. В результате, более пятидесяти единиц техники рванули с планеты куда глаза глядят.

— Линкора много, я один… — Насвистывая незамысловатый мотивчик, Николай собрал флот воедино. Отныне, безопасность зависела от скорости маршевых двигателей.

— Есть контакт! — рявкнул Арач. — Фиксируйте.

— Удаление треть астроединицы. Курс…

Линкор величественно развернулся, подставляя борт лучам светила.

— Хана… — Оператор осекся под взглядом командования и мрачновато закончил: — Они ушли в бросок под «покрывалом». Не отследить.

Песня спета. Николай с облегчением расстегнул нагрудные ремни безопасности. Бутылочка холодного пивка — достойная идея. Синтезаторы могут проявить толику расточительности, ввиду скорой дозаправки. Их примет родной порт и автоматы тех-сервиса. Пора залатать царапины, навестить систему Бенателлы.

Вернуться домой.

Глава 8

К цветоносным растениям необходимо относиться с любовью, — утверждали многоопытные зоологи — и тогда они раскроют потенциал. Элегантно простые, вычурные и разлапистые, неописуемо-экзотические — о полной коллекции флоры лишь мечтать. В жилом отсеке, где проводил свободное время Охотник, насчитывалось пятнадцать разновидностей.

Яркой радугой цветы занимали площадь в десяток квадратных метров — как яркий пример нецелевого использования пространства. В глубоком космосе, на сокрытой в скалах базе, прежде всего, полагалось думать о техническом наполнении объема. Но пребывать в четырех бронированных стенах димп не намеревался. Разуму требовалась зацепка, на которой можно остановить взгляд за обедом или при чистке амуниции… Помимо мертвой, пусть и прекрасной материи он хотел видеть нежно фиолетовые с золотистыми искрами лепестки арктурианских роз.

— Хетч. — Николай тряхнул ботинком, на который попал питательный раствор. Второй или третий час он занимался поливом оранжереи. Испытал сонм неприятных воздействий, проклял галактическую флору на протяжении сорока поколений… Достиг финала усталым и смурным.

Установив поливочный инъектор в стеновых креплениях, сместился назад — оценить результат. Влага, зелень и сосредоточие ароматических гармоний. Легкий шорох вентиляции избавил комнату от густых запахов. Чистый воздух ценился на порядок выше.

С легкой усмешкой Николай опустился в кресло. Момент бездействия… Работал исключительно разум, обрабатывая накопившуюся информацию. Куда не глянь, везде отголоски памяти. Эддала эль Таага, светлым облаком роившаяся меж антикварной мебели; Картина Перемен с чьим-то дьявольским ликом на переднем плане, и довеском — еще пятнадцать творений. Собранные воедино за пять локальных месяцев они составили удачную компанию цветам по части благоустройства охотничьей реальности.

Димп поерзал в бархатисто изменчивой глубине, вспоминая, чего стоили два последних артефакта. Их просто вынесли без всякого сопротивления, разве только дарственной надписи не оставили; ни риска, ни искомого боевого азарта. Причина проста: федеральные ценители раритетов вдруг осознали, что сопротивление, помимо утраты личного имущества, влечет травмы несовместимые с жизнью

Прозрение наступило девяносто три дня назад. Николай перепробовал многое. В попытках разогнать тоскливую хмарь, атаковал патрульные базы на секторальных границах. Охотно встречал ответную реакцию законников, которая день ото дня становилась все жестче. В противостоянии потерял двадцать три носителя и двадцать три раза прошел через смерть. Двадцать три неудачи — только номер «15» все легче принимал жертву. Под конец ему даже приглянулось там — среди боли возрождения. Альтернативой выступала другая сторона, неумолимо продвигавшая крик к «усам», чей хриплый гул звучал все отчетливей.

Он упрямо возвращался к реальному миру. В существование Дар Кор Рона не верили, а если и верили, то с оттенком фатализма — хетч может случиться с каждым, но только не с ними. В итоге теряли свои капиталы, редко, при излишней самоуверенности — жизни. Блокада транспортных и пассажирских линий с легким флером пиратства, травмирующий снос промышленных фабрик, сырьевых комплексов и военных заводов. С военными объектами он работал особенно тщательно, демонстрируя пик боевых возможностей. Охраняемые линкорами станции, регулярные гарнизоны из федеральных пехотинцев на секретных объектах — где-нибудь в немыслимой глуши каменисто чахлой планеты. С ними интересно… В битве при Аль-Наадаре он потерял пяти катеров.