Страница 37 из 45
И если аналитик начал во всю использовать всё то, что он сам себе предоставил, то вот Умник, кто был одним из тех, кто сейчас присутствовал в этом кабинете-лаборатории, напичканной различной специализированной аппаратурой, где со все сторон на тебя смотрели мониторы, с трансляцией на них чего только угодно такого, что нисколько нельзя было понять человеку со стороны и не знакомому с основами виртуального мироустройства, не смог отвлечься даже на мгновение от того, что ему тут было предложено как пища для его ума – догадаться, о ком сейчас шла речь в этом досье.
И Умник, в отличии от аналитика и Сленга, кто был тем вторым человеком-гостем в этой лаборатории, для кого вся эта аналитика читалась, включил всё своё соображение и воображение, чтобы вычислить из плотной массы человечества этого зуммера, представителя поколения ПРОгресса. И, пожалуй, ему без особого труда удалось представить это гражданское лицо, с активной жизненной диспозицией к окружающему миру, к которому у него есть ряд требований и претензий, через которые он и взаимодействует с ним.
«Раз это всё вокруг меня я должен почему-то принимать за должное, то оно само напрашивается на моё к нему потребительское отношение. И это прежде всего его выбор, ставить во главе угла принцип: за всё нужно платить. И я выбираю для себя кредиторскую сторону. Пусть все мне будут должны, чем как-то иначе». – С таких, скорей всего, позиций смотрит на мир этот зуммер, о ком велась речь в досье.
А вот Сленг на всё это дело смотрит иначе. – Вот не можешь ты, Мельдоний, без того, чтобы не окультурить текст собой. – С долей язвительной усмешки обращается к аналитику Сленг.
А Мельдоний не полезет в карман за затерявшимся словом и у него есть чем контраргументировать. – Стандартизация отменена, так что ешь то, что дают. – Со своей стороны усмехается Мельдоний.
– Я может скажу не совсем прогрессивные вещи, – говорит Сленг, – но не всякое варево в голове, можно проглотить. А уж особенно если там одно веганство намешано с кашей.
– Не может, а сказал. – Говорит Мельдоний. – И мне, конечно, льстит, а чаще потряхивает от оказанного тобой мне доверия, но сам знаешь, что каша в твоей голове ещё не оправдание для таких твоих несознательных умозаключений. И будет лучше придерживаться диеты в своих питательных пристрастиях, отказавшись от всего острого, жирного и что уж поделать, мясного, с хорошей прожаркой.
– У меня прямо слюнки потекли. – Звучно сглотнув, горько усмехнулся Сленг.
А Мельдоний смотрит на всё демонстрируемое Сленгом со своих аналитических и критических позиций. – И над рефлексами тебе нужно поработать. А то, глядишь, они в тебе выдадут человека с низменными пристрастиями к животной пище. – А Сленг только отмахивается от него рукой. – Дай уж здесь побыть самим собой.
А Умник всё это слушает, смотрит на все эти странности в поведении Сленга и не слегка отстранённо всё из происходящего понимает – совсем никак. Вот он и спрашивает. – Это вы о чём?
Сленг с Мельдонием переводят взгляды друг от друга на Умника, фиксируют внимание на нём, и после краткой паузы, с настроением, чуть ли неединодушно, со словесным сопровождением Сленга: «А он-то ещё вегетарианец», расплываются в довольстве. А Умник, припёртый к стенке непониманием того, что это всё значит, и не может возмутиться и возразить на такое своё склонение к углеводной только пище. Где им так и подозревается, что его таким образом хотят убедить встать на диетический формат довольствия.
– Ты, мол, человек самых прогрессивных взглядов, – так и слышится Умнику со стороны Сленга вот такие его увещевания, – смотрящий на будущее через прицел сохранения природы, где есть место только зелёной энергетике и таким же травоядным отношениям со всем живым, так что мы не могли не учесть этих твоих требований к себе и вписали тебя в группу диетологического формата качества жизни. Будешь, падла, жрать только зелёную энергетику, энергетические батончики, всё это запивая…тоже энергетиками, заряжаясь на заряд свежести прогрессивных мыслей. – А вот здесь уже Сленг вновь не сдержался от высказывания своих мыслей, и выказал свою позицию; так ему всё и не удаётся скрыть от всех истинную сущность оппортуниста и ярого противника прогресса. – А мы с Мельдонием, так уж и быть, за всех вас, энергически заряженных прогрессивов, будем отдуваться на этом поле действия – в столовой, стирая эмаль своих зубов не об качественную кислоту энергетика, а об хищность своего внутреннего мира, кому подавай мясо и ещё что-то из того, что пока что вычеркнуто из пансиона питания.
Ждём, не дождёмся уж сколько, когда генетики сделают прорыв в создании искусственного мяса, а учёные естествоведы с научными выкладками обоснуют полезность перехода человечества на такой, следующий этап качественности уровень жизни. Где его потребности будут определяться химическим составом и анализом, а сам он будет себя контролировать своим внутренним прогрессом, принимая от жизни только то, что ему необходимо.
И если у тебя недостаток кальция, то в твой рацион будет добавлены фторсодержащие элементы питания, если тебя тянет на солёное, то тебе будет рекомендовано больше уделять времени себе, чем ведущим к солёному восприятию мира отношениям с другой качественностью жизни в виде сладких предложений. А если так уж выйдет и в тебе будет обнаружена генетическая предрасположенность к авторитарности своего происхождения и мышления, с хищными началами, – группа твоей крови относится к вышедшему уж давно из обращения к первой степени устранения из наличности и памяти, – то тебя ждёт полное переформатирование через полную смену системы кровообращения и перемены её кровеносной начинки на новую качественную группу крови – био.
– О тебе. – Вдруг заявляет Сленг, окончательно сбивая с толку Умника. Кто за всеми этими своими обдумываниями отвлёкся от действительности, и для него это обращение к нему Сленга, уже в действительности, было вообще неожидаемым и неожиданным. Вот он и ничего не поймёт из сказанного, и при этом очень в себе видно для всех. Что не может не получить продолжение в ёрничанье над ним со стороны Сленга, кто, как уже было не раз за ним замечено, человек подверженный большому влиянию на себя рефлексирующего фактора, вот он и не сдерживает себя никогда, когда это от него требует что-то внутри.
– А что тебя удивляет. – Деланно дивится происходящему расхождению с собой Умника Сленг. – Мельдоний обрисовал среднестатистический портрет нашего, а если быть буквально по годам точнее, то твоего современника. Или ты что-то имеешь против этого сравнения, а может и того больше, хочешь возразить. – Обращается к Умнику Сленг. А Умник, ещё находясь в растерянности, ясно понятно, что вот так сразу и не может ничего возразить против такого своего, под общую гребёнку отождествления. Он по крайней мере личность индивидуального, со своими особенностями качественного исполнения. И хотя Умник ничего пока что не говорит, по нему всё равно видно, что он прикладывает особые усилия, чтобы не то что бы опровергнуть всё Сленгом сказанное (и это тоже), а он хочет высказать именно свою точку зрения на всё сейчас утверждаемое Сленгом.
А Сленг неожиданно для Умника демонстрирует себя с неизвестной ещё для него стороны – глубокого психоаналитика. И он прямо читает мысли и всё внутри Умника кипящее и так его волнующее. – Не хочешь ли ты сказать, что ты не сам в себе, самодостаточная личность, определяющая сама себя, свою самость, и правила своей реализации и осуществления. – Делает выбивающее окончательно почву из-под ног Умника обобщение в исключительную частность Сленг. Против которой возражать без детализации невозможно в позитивном для себя ключе. Да и Сленг на этом не останавливается, а продолжает продавливать Умника своими уж очень странными выводами. – А если это не так, что тоже возможно, и не запрещено как это было принято «прежде», а такое авторитарное руководство своими мыслями отвергается и не принимается в разряд принимаемого к рассмотрению новой общностью и определяющим сегодняшнюю действительность нарративом. А любая отличность, отличительность – это есть по своей сути скрытность и твоя скрытось от всех. Что собой подразумевает, нет, не инакомыслие, которое всеми приветствуется, а как раз наоборот, монотеизм мысленной деятельности, агрессивно себя противопоставляющей всему от неё отличному. А за такие мысли… – И поставленное многоточие в конце своего предложения Сленгом было куда как более информативней, чем любое из его словесных предложений.